Стелла Фуллмер - Долгие ночи Страница 39

Сейчас, когда ее никто не видел, можно было дать волю чувствам, можно было поведать старому плюшевому медвежонку, верному спутнику детства, как она боится новой встречи с Мэтью и с каким замиранием сердца ждет ее.

Элис разбудил громкий голос Элизабет, сзывавшей семью к завтраку. Для нее обязательным было присутствие всех членов семьи за столом.

— Подъем! Хватит спать!

Элис лениво потянулась, посмотрела на часы — еще совсем рано. И тут же вскочила, словно подброшенная неведомой силой. Мэтью! Торопливо одеваясь, она представляла, как появится в больнице, тихонько войдет в его кабинет, закроет дверь и… И все остальное перестанет существовать, останутся только нежные прикосновения и радость узнавания.

За завтраком все старались делать вид, что ничего особенного не произошло, но Питеру и Джорджу это не совсем удавалось. Они проявляли к Элис повышенное внимание, подавали сахар, намазывали тосты джемом, подливали в чай молоко. И при этом безостановочно говорили о каких-то пустяках.

— Перестаньте, пожалуйста. — Она не выдержала и, сердито нахмурившись, хлопнула рукой по столу. — Если хотите сказать что-то важное, говорите сейчас.

— Нет-нет, с чего ты взяла? — с притворным удивлением спросил Питер.

— С того, что вы как-то странно себя ведете.

— Тебе показалось, — смущенно сказал Джордж и искоса взглянул на Элизабет, которая с равнодушным видом пила кофе.

— Мама, может, ты объяснишь?

— Ну, — начала Джоан нерешительно. — Вчера вечером, в больнице… В общем, ты ведь не собираешься сделать ничего такого, о чем потом пожалеешь?

— О чем ты?

— О мистере Дэймоне. Я не знаю, что между вами произошло, но все-таки он — отец твоего ребенка.

— Так чего вы хотите? — терпение Элис начало иссякать.

— Чтобы ты была счастлива. — Элизабет наконец вступила в разговор. — И твой ребенок тоже, и его отец, и все мы. Просто пообещай, что не будешь спешить и все как следует обдумаешь, прежде чем что-то предпринять.

— Хорошо.

— Вот и чудно. А теперь мы поедем в больницу и навестим Кэтрин. Бедняжка, наверное, уже пришла в себя.

Доктора Дэймона не оказалось на месте. Медсестра сказала, что его дежурство закончилось и он отправился домой. Элис разочаровано вздохнула, а предприимчивая Элизабет попыталась разузнать адрес, но не добилась успеха. В клинике не выдавали адреса своих сотрудников.

— Не расстраивайся, — утешил Джордж. — Он- то наверняка знает, где мы живем.

Но для Элис каждая минута неизвестности и ожидания была мучительной. Оказалось, все, в чем она убеждала себя последние месяцы, ничего не стоило. Появился Мэтью — и защитная стена рухнула. И теперь она буквально сгорала от нетерпения, от желания увидеть его, а он, словно нарочно, снова исчез.

Вся семья вошла в палату. Кэтрин встретила их неловкой улыбкой и помахала здоровой рукой, вторая до плеча была в гипсе.

— Девочка моя! — Джоан поцеловала дочь в щеку и уселась рядышком. — Мы так за тебя испугались.

— Я даже не помню, как это произошло. — Кэтрин покачала головой и поморщилась от боли. — Но мистер Дэймон… — Она искоса взглянула на Элис. — Он сказал, что все будет в порядке. Правда, странно получилось? Я думала, он покончил с медицинской практикой.

— Откуда ты могла это знать? — негромко спросила Элизабет. — Вы ведь очень давно не виделись.

Краска залила щеки Кэтрин, она быстро отвернулась, пряча лицо.

— Не надо, бабушка. — Элис стало жалко сестру. — Не стоит ворошить прошлое.

Вошедшая медсестра сказала, что больной пора на процедуры.

— Поправляйся поскорей. — Питер закрыл за собой дверь, послав на прощание воздушный поцелуй.

На улице, когда все садились в машину, Элис сказала:

— Я, пожалуй, пройдусь немного, езжайте без меня.

— Будь осторожна, — Джоан окинула ее заботливым взглядом.

— Хорошо, не волнуйтесь.

Элис уже давно не прогуливалась в одиночестве по улицам Лондона, последние недели она редко выходила дальше их небольшого сада в Рэдстоке. Прохожие шагали — медленно или торопливо, переговариваясь о своих делах, задерживались у витрин магазинов, заходили в кафе, дожидались такси. Ничего не изменилось, город остался прежним — гудки машин, шуршание шин, вспышки светофоров на перекрестках, свистки полицейских.

И погода была чудесной, подстать настроению Элис. По нежно-голубому небу, подернутому легкой облачной дымкой, разливался золотистый солнечный свет, ветер приносил свежесть с Темзы, в воздухе пахло весной. Еще немного — и все вокруг расцветет, деревья покроются ярко-зеленой листвой, горожане сменят плащи и шляпы на летние наряды.

Почувствовав усталость, Элис зашла в небольшое кафе и попросила холодного сока. Как хорошо было сидеть вот так и наблюдать в окно за обыденной жизнью большого города. Время текло незаметно, никуда не нужно было торопиться. Эта свобода радовала Элис, и о работе она почти не вспоминала. Если бы ей теперь кто-нибудь напомнил о том, как она мечтала сделать карьеру, как готова была отказаться от ребенка ради этого, она бы лишь грустно усмехнулась.

Прогулявшись еще по набережной Темзы, Элис пешком отправилась домой, благо это было недалеко. Она думала о том, что завтра снова приедет в больницу и, возможно, застанет доктора Дэймона на месте. Элизабет права: пора покончить с этими глупостями и обидами. Они оба — взрослые люди, они любят друг друга, ждут ребенка. А что такое любовь, если не умение прощать того, кто бесконечно дорог тебе, чья жизнь важнее для тебя, чем твоя собственная.

Дверь открыл Джордж: с таким загадочным видом, что Элис только сердито пожала плечами. Кажется, в ее семье все сговорились и готовят какой-то сюрприз у нее за спиной. Когда она попыталась пройти в гостиную, вход загородила Элизабет.

— Дорогая, у нас сегодня праздничный ужин. Может, ты все-таки переоденешься?

— А по какому поводу веселье? — с недоумением спросила Элис.

— Вот за ужином все и узнаешь.

Она вздохнула: нет, здесь явно творилось что-то неладное. Но, чтобы не огорчать Элизабет, подчинилась. Во что же ей переодеться? Все платья остались в Рэдстоке, а те, что здесь, теперь уже малы. Элис поднялась в комнату матери и, порывшись в шкафу, разыскала потрясающий наряд: бледное алое платье, свободное в талии, легкое, почти невесомое. В нем когда-то выступала Джоан.

Одевшись, она присела перед зеркалом, тщательно подкрасила губы, прошлась пуховкой по щекам, расчесала волосы до глянцевого блеска. И сама удивилась: к чему она так готовится, кого хочет поразить? Предчувствие счастья вдруг затопило сознание: что-то обязательно должно было случиться, что-то чудесное…