Ребекка Уинтерз - Две звезды Страница 4

— Я злюсь на маму.

«Не ты один, Филипп», — усмехнулся про себя Рауль.

Еще при жизни Эрика Кристал сильно изменилась. Рауль ощущал, как эмоционально она отдаляется и от семьи, и от него. Из чувства самосохранения и он держался подальше — до этого момента. На пути сюда он все еще противился неизбежной встрече и в то же время с нетерпением ее ждал…

С самолета Рауль сошел в абсолютно противоречивых чувствах, и их встреча внесла еще большую неразбериху.

Кристал уже не выглядела той милой соседской девчонкой. Она была как с обложки спортивного журнала. Конечно, его брат попался в ее сети. Долгое время об их романе писали все газеты. А когда смерть забрала Эрика у жены и ребенка, это стало ударом для всех…

Вспомнив о Филиппе на заднем сиденье, Рауль сказал:

— Почему ты сердишься на маму?

— Мы здесь из-за нее! А я хочу домой! — В голосе мальчика слышалась некая обреченность.

— Но разве тут, в Брекенридже, ты не чувствуешь себя как дома?

— Нет, — последовал тихий ответ. — Мой дом в Шамони.

Это было именно так. Филипп рос не по годам смышленым мальчиком.

— Дядя Рауль, можно мне вернуться с тобой домой?

Этот вопрос сбил Рауля с толку. Все же были вещи, которые он не мог обсуждать со своим племянником без ведома Кристал. Поэтому он сделал вид, что не так понял:

— Я снял номер в «Отель дез Альпс». Это чуть дальше магазина твоего дедушки. Если мама разрешит, ты можешь сегодня переночевать у меня.

— Здорово! Всегда хотел там побывать. У них есть настоящие колокольчики. Иногда мама мне разрешает сходить туда в них позвонить.

Рауль улыбнулся:

— Тебе нравятся колокольчики?

— Да. Они такие же, как в дедушкином магазине. Помнишь, как ты брал нас с Албертом кататься на санках?

Рауля поразило, как много всего помнил Филипп. Год миновал с тех пор, как он с мамой уехал из Франции, но все же это отложилось в детской памяти. Интересно, Кристал задумывается о том, что чувствует ее сын? Или же боль от утраты Эрика еще слишком сильна?

Рауль долго оплакивал Сьюзан, но все же смог оправиться. Если бы у них был ребенок, то было бы сложнее… Тяжело каждый раз глядеть на малыша и видеть напоминание о близком человеке, ушедшем от тебя.

— Расскажи мне про школу. Как зовут твою учительницу?

— Мисс Крабтри.

— Она хорошая?

— Да, но она не говорит по-французски. Тут никто не знает французского.

— Твоя мама говорит по-французски. — Когда ответа не прозвучало, Рауль спросил: — У тебя уже появился лучший друг?

— Нет. Алберт — мой лучший друг.

— А почему здесь у тебя нет друга?

— Просто нету, и все. — Филипп вздохнул.

Это был не ответ. С Филиппом явно творилось что-то не так.

— У тебя есть я.

— Но ты живешь в Шамони, а мама меня не отвозит домой. — Малыш еле сдерживал слезы.

— А ты ее просил?

— Да, но она все время плачет, когда я прошу об этом. Бабушка говорит, мы поедем, когда я подрасту, но я хочу сейчас. Вот бы мне жить с тобой!

У Рауля потемнело в глазах. По дороге сюда из Денвера он представлял, что встретит американизированного мальчика, который забыл и его, и французский.

— Тогда твоя мама сильно огорчится.

— Мне все равно.

— Это неправда, — мягко сказал Рауль.

— Она злая!

— Не может такого быть!

— Очень даже может. Когда я спрашиваю у нее разрешения позвонить тебе, она говорит: надо подождать, пока ты сам позвонишь, потому что ты очень занят.

Рауль с силой надавил на сцепление:

— Я с ней поговорю.

Это была его вина. Стараясь держать дистанцию с Кристал, он зашел слишком далеко. Но причина заключалась в его далеко не дружеских чувствах к ней, с которыми он безуспешно боролся.

— Предупреждаю, она разозлится.

— Она все время так реагирует?

Помолчав, Филипп сказал:

— Нет, но она не улыбается.

Когда-то чудесная улыбка Кристал была ее визитной карточкой…

— Мы ведь хотим, чтобы наши мамы улыбались, правда? — И не важно, сколько грусти при этом на душе…

В зеркале Рауль увидел, как Филипп кивнул.

Когда Рауль смотрел, как ее самолет улетает в Колорадо, он чувствовал, будто над ним сгущается темнота. И он сам уже не верил, что когда-нибудь сможет улыбаться.

— С кем ты в школе играешь?

— Ни с кем!

— А сам как думаешь, в чем дело?

— Я слышал разговор ребят на перемене. Они говорили про меня: он чокнутый, с дурацким именем.

В эту минуту Филипп опять напомнил ему брата. Когда Эрик обижался, то становился упрямым и воспринимал все в штыки.

— Могу поспорить, твоя учительница оценила, что ты знаешь два языка. А те ребята тебе просто завидуют.

— Что значит завидуют?

— Они хотят быть такими же умными, как и ты. Но раз они не знают французского языка, то злятся и говорят гадости.

— Ох…

Когда они добрались до домика в горах, выстроенного из дерева и стекла, Рауль окончательно понял — у его племянника глубокая душевная рана. И к сожалению, новости, которые он приехал сообщить, тоже были неутешительными.

Он вышел из машины, чтобы открыть Филиппу заднюю дверцу. Уже сильно мело.

— Давай-ка занесем тебя в дом.

Рауль подхватил мальчика и еще раз крепко обнял, перед тем как подняться на крыльцо. По пути он увидел, как в окне мерцают рождественские гирлянды.

Дверь открыла Кристал. До него донесся аромат хвои. Ее мать, Лиз, радушно встретила его крепкими объятиями. Он уже был знаком с этой милой дамой, так как родители Кристал часто навещали их в Шамони.

Она пригласила его в гостиную, заставленную семейными фотографиями. На многих из них была Кристал, румяная и сияющая после победы на соревнованиях. Было несколько фото, где она запечатлена в обнимку с Эриком…

Это был первый визит Рауля в Брекенридж и семейный дом Кристал. И хотя Шамони и Брекенридж разделял океан, он увидел, как близки по духу их семьи.

Комната была украшена к Рождеству. Елка с множеством гирлянд стояла у большого венецианского окна, прямо как в доме его родителей, только наряжена была по-другому.

Несколько дней назад Рауль и его зять Бернард, который возглавлял инжиниринговую компанию в нефтяном бизнесе, поставили рождественскую елку в гостиной у матери. Они украсили ее традиционными белыми гирляндами. Вивидж и дети повесили остальную мишуру. Когда наступало Рождество и все возвращались из церкви с мессы, на елке зажигали восковые свечи в подсвечниках.

Так должно было быть и в это Рождество, если его не омрачит еще какое-нибудь страшное событие…

Рауль снял куртку.