Екатерина Риз - Рассказы Страница 4

Бывший муж Амелии на самом деле оказался человеком настырным и без боя сдаваться никак не хотел. Его мало интересовали все решения суда вместе взятые и каждый в отдельности. За каждую копейку приходилось драться и в итоге всё растянулось не на один месяц. Правда, Саша этим не тяготился, на самом деле увлёкся и вновь отдал Лиле должное — она умела видеть суть. И быстрее его поняла, что бракоразводные тяжбы не его стезя. Гурину всегда остроты не хватало. А вот сейчас загорелся не на шутку.

Зато как сладка была победа.

— Ты получила всё, что хотела?

Амелия улыбалась, сделала глоток шампанского, а потом прижалась к Саше.

— Ты был просто неотразим, — рассмеялась она, вспоминая события дня. — Мы имеем право отпраздновать, ведь так?

Потрепал её по рыжим волосам.

— И что теперь? — спросил Саша, подливая себе ещё шампанского.

В комнате было темно, балкон открыт нараспашку и ветер раздувал лёгкие занавески. Они лежали в постели, усталые и довольные, смятые шёлковые простыни холодили тела, которые ещё совсем недавно казалось, горели огнём.

— А теперь у нас всё будет хорошо. — Амелия медленно и завораживающе гладила его по груди, пальчики рисовали какие-то непонятные узоры, прогулялись по плоскому животу и игриво скользнули ниже. — Сашка, ты даже не представляешь как. Я своё агентство открою…

Гурин лениво улыбнулся.

— Составишь бывшему конкуренцию?

Амелия пренебрежительно фыркнула.

— Да он за мной не угонится никогда. В последние два года я всё на себе тянула, а он что может? Его время прошло. — Она села и соблазнительно потянулась. — Времена изменились, Саша. А у Самойлова чутьё уже не то.

Гурин смотрел на её спину, на тёмный силуэт и молчал. Она говорила совершенно правильные вещи, здравые. У неё был план, не столь уж и циничный, она билась за своё будущее, строила планы… Но говорила таким равнодушным тоном, чуть насмешливым и это Сашу коробило. Амелия искренне считала, что цель оправдывает средства. А он, кажется, этим средством для неё и был. Стоило только задуматься о том, сможет ли она при необходимости переступить через него, и сразу выдавал себе ответ — сможет.

Это совсем не значило, что она плохая или бездушная, это значило только то, что в её жизни есть лишь одна страсть — карьера. А потом уже всё остальное. И он тоже — всё остальное, и при необходимости… Старался упорно гнать от себя эти мысли.

С Лилей они прожили около года. Неофициально, да вроде и не жили, а так… Он не предлагал съехаться, а она не настаивала. Просто зачастую он ночевал у неё, бывал в квартире Амелии чаще, чем в собственной. Никому до них не было дела, оба взрослые, следить за ними некому и им это нравилось. Отношения, не обременённые обязательствами, избавляли от необходимости оправдываться, даже за напряжённый график работы и порой отсутствие времени друг на друга. Какая уж тут романтика? Но делили друг с другом радости, обсуждали проблемы и спрашивали совета. Гурину казалось, что это идеальные отношения. Искренне полагал, что ни одна женщина не понимает его лучше, чем она. Где он ещё такую возьмёт? Даже как-то заговорил о браке…

Лиля не удивилась, не испугалась и не рассмеялась. Она просто отмахнулась, а когда поняла, что этим его обидела, заулыбалась, обняла и поцеловала.

— Саш, ну ты что? Обиделся, что ли? Сашка… Ты же знаешь, что я тебя люблю.

Он внимательно смотрел на неё, ожидая, что она ещё скажет. Да или нет.

— Просто не время. Не до семьи мне. Понимаешь?

Гурин вздохнул. Он всё прекрасно понимал. Ей вообще не до чего, у неё мечта исполняется… И это для неё на первом месте. А он на втором. Если повезёт.

Кончилось всё как-то странно. Саша не знал, что так бывает. Думал, что обычно расставанию предшествуют ссоры, обоюдное непонимание, недовольство, скука, в конце концов. Но так, чтобы в один момент просто оборвалось… Потом долго мучил себя вопросами — а может это он такой бесчувственный, что не понял, не уловил, не почувствовал настроение любимой женщины. Что-то ей не дал. В голове не укладывалось, что всё между ними закончилось.

А ведь ещё несколько дней назад… Несколько дней назад он уезжал из Москвы со спокойной душой. И планами на будущее. Прошло ещё несколько месяцев, и Саша честно не заговаривал больше с Лилей о женитьбе. Не хочет, не готова… Да ради бога. Он не торопил, не настаивал, готов был ждать, когда она наиграется, получит удовлетворение от воплощения своей мечты. И старательно прислушивался к себе, лелеял теплоту, которая появлялась в душе всякий раз, как видел её улыбку — искреннюю и счастливую. И пусть не от его поступков или слов, а оттого, что она сама для себя делала, но она была счастлива, а он был счастлив за неё.

Гурин не был точно уверен, что это любовь, но и со счетов это не списывал. Думал, гадал, даже с матерью посоветовался. Не в открытую, начал мудрить, смотрел в сторону, говорил нечто несвязное, а она улыбалась. Потом погладила его по голове, как делала только она. Поцеловала в лоб, как маленького.

— Приводи свою девушку, познакомимся.

Привести Амелию в дом родителей — это означало очень много. Для него, по крайней мере. И Саша надеялся, что она это поймёт и оценит. Это важный шаг для них обоих.

Улыбнулся матери.

— Приведу, мам. Как вернусь.

А потом эта смска, оборвавшая все мечты и замыслы. И он, тупо разглядывающий купленное кольцо и чувствующий болезненную опустошённость внутри.

"Я не люблю тебя больше".

И ни к чему лишние слова. Просто не любит.

Сколько он всего передумал в тот вечер, как мучился, как хотел позвонить ей… вернуться в Москву немедленно, через минуту, увидеться с ней и посмотреть в глаза. Задать один-единственный вопрос — почему? Но знал, что она не ответит. Лишь улыбнётся печально и скажет что-нибудь, что уже ничего не изменит.

Не изменит, чёрт возьми! Не изменит даже кольцо, которое он выбирал так тщательно и с огромной надеждой на будущее. Оно лежит в кармане и, кажется, прожигает ткань насквозь, а на коже остаётся ожог. Как от кислоты. Боль, обжигающую изнутри, можно было сравнить только с химическим ожогом. Он становится всё больше, расползается и выжигает всю большую часть его души и сердца.

Не любит больше.

Как можно просто разлюбить? В один день, в одну минуту? Никогда не верил, когда ему говорили, что любовь может пройти в одночасье — любил пятнадцать лет, а разлюбил в четверг. Не верил, что так бывает, не готовился к этому и поплатился за свою самоуверенность.

Где-то на второй половине бутылки коньяка, когда Гурин сидел в одиночестве на пустынном пляже, пришло понимание того, что всё на самом деле закончилось. Понял, что не поедет к ней и не будет с ней разговаривать. Зачем? Она не любит. Какой смысл унижаться, что-то выяснять, настаивать?