Марша Ловелл - Вино из одуванчиков Страница 4

Неужели он всерьез решил, что она стащила карточку миссис Элиот и потом, чтобы улизнуть, сочинила про счетчик…

Но как странно! Даже с Анной, самой близкой подругой, Кэрол редко обменивалась мыслями. А тут мужчина, только что встреченный, да еще и не симпатичный ей, читает ее мысли. Одно утешает — ему не очень-то нравится прочитанное!

Несмотря на утешения, Дорис продолжала всхлипывать. Кэрол посадила девочку на место, но та опять оттолкнула тарелку. Зато Брайан до блеска очистил и свою, и сестренкину. Кэрол умыла мальчугана и уложила его в кроватку. Не успела она выйти из комнаты, как ребенок уже спал. Кэрол вернулась в столовую и подошла к бледной, измученной Дорис.

— Иди ко мне, малышка. — Кэрол посадила ее на колени и крепко обняла. Две большие слезы скатились по щечке ребенка. — Милая моя, ты получишь красные туфельки! Обещаю!

Нет, ее гордость не стоит таких душераздирающих переживаний.

— Я позвоню твоей мамочке или папочке, они заберут их из магазина. А если нет, я сама захвачу их по дороге домой. Если даже мне снова придется столкнуться лицом к лицу с этим мистером Геттисоном.

— Я не хочу туфли! Хочу Мистера кролика! — слезы полились ручьем.

На несколько секунд Кэрол остолбенела. «Хочу Мистера кролика!» — эхом отдалось в голове. Она перевернула свою сумку, разбрасывая одежду, игрушки, мелочи. Мистера кролика не было. Смутно припомнилось, что в последний раз она видела игрушку в комнате Геттисона. Оказывается, Дорис протестовала не из-за новых туфель, а из-за разлуки с любимым кроликом.

— Дорис, я не поняла! Прости меня, моя любовь! Я сейчас же позвоню в магазин, только сначала давай ляжем спать.

Кэрол надеялась, что игрушка еще там. Через минуту, когда всхлипывания затихли, она отыскала номер в телефонной книге.

— Мистера Геттисона, пожалуйста.

— Мистера Геттисона сейчас нет. Соединить вас с его секретаршей? Или вы перезвоните?

Кэрол помедлила. Ее просьбу могли и не выполнить.

— Нет, подождите. Пожалуйста, соедините меня с администратором первого этажа.

Пронзительные звуки музыки, слышные в трубке, раздражали Кэрол. Объяснять потерю игрушки пришлось дважды, и девушка вздохнула облегченно, когда администратор, наконец поняв ее, обещал поискать. Ждать пришлось долго.

— Извините, но я не нашел никакой игрушки. Может быть, кто-то из детей взял ее? Я запишу ваш номер телефона. Вдруг ее вернут…

Расстроенная Кэрол продиктовала номер и положила трубку. В детской снова захныкала Дорис. Кэрол пошла на кухню, поставила кофейник и сделала себе несколько бутербродов. Она проглотила только один, когда, из детской послышались рыдания. Это невозможно было вынести. Кэрол пошла и взяла Дорис на руки, крепко прижала к себе и стала напевать нежную колыбельную песню.

Ничего не помогало. Девочка судорожно вздрагивала от каждого всхлипа. Слезы текли так, что плечо Кэрол стало мокрым. Все попытки успокоить встречали сопротивление. Тогда Кэрол начала придумывать приключения кролика в обувном магазине. Каждый раз, как она произносила «Мистер кролик», всхлипы приостанавливались, потом стали понемногу затихать. Успех был налицо.

Кэрол достала альбом и цветные мелки. Быстро набросала на заднем плане магазин, двойняшек в коляске, Мистера киви и прилавок. Дорис завозилась у нее на коленях, устраиваясь поудобнее. Ей захотелось узнать, что произошло с игрушкой. Кэрол стала изображать подробности, продолжая при этом непрерывно болтать. Вот Мистер кролик в коробке, вот украдкой выглядывает из-за большой пальмы рядом с лифтом.

Влажными пальчиками Дорис стерла следы слез с лица.

— Нарисуй Мистера кролика еще, Кэрри!

— А ты мне помоги.

Дорис кивнула. Кэрол нарисовала кролика разноцветным, как подсказывала девочка: голубые с белыми полосками штанишки, розовый жакет, белое тельце. Одно ушко загнуто и свисает, раскрашенные глаза и рот. Дорис даже засмеялась, когда Кэрол нарисовала на лапке пятнышко от тыквенного супа.

Девочка была очень довольна, убедившись, что Мистер кролик в безопасности.

— Нарисуй дядю, Кэрри! Он знает моего кролика.

Несколькими резкими линиями Кэрол набросала портрет мужчины, но Дорис он не понравился. Тогда она нарисовала то же лицо в карикатурном виде — голубые глаза, темные нахмуренные брови, подчеркнув еще не оформившиеся морщины.

Дорис издала коротенький смешок.

— У тебя смешной дядя. Нарисуй еще.

Кэрол помедлила, сама удивляясь, как это у нее получилось. Она представила себе круглую стенную фреску и начала рисовать на ней смешных животных, обувая их в туфли и ботинки. Когда дело дошло до желтого мелка, чтобы закончить туалет веселого львенка, ее маленькая наблюдательница на коленях потянулась и обмякла, уронив ручки, совсем как ее игрушечный кролик. Боясь спугнуть сон, Кэрол баюкала малышку. Ее веки еще были приоткрыты, и это беспокоило Кэрол. Дорис прошептала, уже окончательно засыпая:

— Кэрри найдет моего кролика…

Кэрол надеялась, что не разочарует эту милую крошку, так верящую в нее. Если бы это случилось с Мистером киви! Брайан поскучал бы, конечно, но потом занялся другой игрушкой. Но Дорис! Ей было трудно расстаться с кроликом даже во время мытья. Кэрол помнила протестующий крик, когда она ошиблась, повесив сушить кролика не веревку. Кролик сопровождал Дорис повсюду. Приходилось каждый раз проверять — на месте ли он. И вот, пожалуйста, неожиданная потеря!

А если игрушка не найдется? Кэрол могла бы сделать другого кролика, но полюбить нового без тысячи объятий, тисканий и купаний было невозможно.

Звук подъехавшей машины усилил огорчение Кэрол. Мистер Элиот обычно заезжал на несколько минут, чтобы повидать малышей, если оказывался поблизости. Но в последнее время его дневные посещения участились, и изменилось отношение к ней. Кэрол убеждала себя, что это просто ее чрезмерная чувствительность и совпадения. Но последние несколько визитов пришлись на время после ланча, когда дети должны быть в постели. И мистер Элиот знал это. Потом вдруг поинтересовался — есть ли у нее дружок, сделал несколько неприличных замечаний, начались как бы случайные прикосновения.

Кэрол стала сомневаться, справится ли с ситуацией, и поделилась своими опасениями с Анной. Та, со свойственной ей прямолинейностью, посоветовала записаться на курсы самообороны. Скоро Кэрол поняла, что хозяин ей отвратителен. Супружеская неверность разрушила ее собственную семью. Она еще помнила ссоры и перепалки родителей. А стоило закрыть глаза, перед ней, как живые, вставали семейные сцены.

Когда отец ушел, ссоры прекратились, но остался иссушающий душу опыт. Прошедшие годы не смягчили ее чувств. Все равно она оставалась покинутой, брошенной дочерью, причем старшей в семье, и понимала трудности матери. Каково ей в одиночку поднимать троих детей. Кэрол знала, как облегчает их жизнь ее зарплата.