Берта Эллвуд - Ни слова о любви Страница 4

Тишина. Ужасающая тишина. Можно было услышать, как тикают большие старинные часы в холле. Анна почувствовала, что кровь прилила к лицу. Это не укладывалось ни в какие рамки! Ее возмутила сама его мысль поженить ее и Серхио, но известие о том, что дедушка уже обо всем переговорил, по-настоящему взбесило девушку. Какое он имел право так поступать, выставлять ее на посмешище перед всеми родственниками, не поговорив с ней предварительно, не получив ее согласия?! Анна знала, что дедушка привык всегда настаивать на своем, но то, что он был готов переступить через родную кровь ради кучки акций, не укладывалось в голове.

— Что ты сделал? Это невообразимо! Я не верю тебе! — Анне захотелось разбить изящную напольную вазу, стоявшую неподалеку, с правой стороны от камина. — Как ты мог договариваться с ним о чем-либо, не посоветовавшись со мной?

Затем здравый смысл возобладал. Кричать бесполезно. Дедушка решил пойти до конца, это очевидно, он воспитывался в совсем иных условиях, переубедить его невозможно. Но Серхио тоже молод, он должен понимать, что никаких отношений между ними быть не может. По крайней мере на такой основе.

— Дедушка, но Серхио сразу отказался, не так ли? Он объяснил тебе, что это глупо?

— Совсем наоборот. Он принял мое приглашение приехать и познакомиться с тобой. Чтобы обсудить дело подробнее. Как я уже говорил, у него деловой склад ума. Он не такой дурак, чтобы отказываться от выгодного предложения. Еще бы! Заполучить тридцать процентов акций семейного бизнеса и тебя в придачу! — Сантано метнул на Анну оценивающий взгляд, но быстро отвел глаза, увидев, как ее брови угрожающе сдвинулись. — Так что, может, мы скоро сыграем веселую свадьбу. Разве ты не хочешь уехать из этой мрачной страны в прекрасную Италию? Тебе там обязательно понравится, — довольно заключил дедушка. Он невозмутимо протянул Анне свою чашку, не обращая внимания на ярость, полыхавшую в ее глазах. — Налей, пожалуйста, еще. Чай необыкновенно вкусный.

Руки Анны тряслись, когда она наливала вторую чашку чая. Надо расслабиться и успокоиться. Что толку устраивать истерику? Если дедушка не понимает очевидных вещей, ее негодование не поможет ему разобраться в ее чувствах! И потом, она должна быть почтительна. Дедушке семьдесят девять лет, он переживает из-за жены и сестры. Ему хотелось воссоединиться с семьей. Помириться с братом он не мог — тот умер много лет назад, оставив в душе Сантано незаживающую рану. Так тяжело чувствовать свою вину и знать, что уже никогда не сможешь попросить прощения. Поэтому он хотел объединить семью через внучку и внучатого племянника. Анне приходилось постоянно напоминать себе о том, что только эти соображения руководили дедушкой, чтобы не наброситься и не начать душить старика!

Итак, она не будет бушевать, хотя каждая клеточка тела требовала этого. Она действительно не хочет его расстраивать. К тому же никто на земле не может заставить ее выйти замуж за человека, которого она не знает, не любит и, скорее всего, не полюбит. Насильственное венчание невозможно даже представить себе в двадцатом веке!

Успокоенная немного этим соображением, она протянула дедушке чай и спросила непринужденно:

— И когда же приезжает мой великолепный жених? — Анна надеялась, что это произойдет через несколько месяцев, а за это время либо дедушка передумает, либо она успеет сбежать и скрыться где-нибудь в Канаде. Или на Аляске. Чем дальше, тем надежнее.

— Точно не знаю, но думаю, что сегодня. Я не сказал тебе раньше, чтобы тебе вдруг не вздумалось отправиться на экскурсию в Шотландию или неожиданно заняться альпинизмом в горах.

Анна вздохнула. Как точно он изучил ее необузданный нрав! Она вспомнила записку, которую ее преподаватель приложил однажды к ее семестровым оценкам: «Анна упряма и своевольна. Ею невозможно руководить».

Да уж, охарактеризовали.

Сама Анна предпочитала называть себя сильной натурой, что не имело ничего общего ни с упрямством, ни со своеволием. Она всегда знала, чего хочет и что она собой представляет, и не собиралась позволять какой-то итальянской шишке оценивать ее, как скотину на рынке! Она не рабыня, чтобы ее покупали и продавали. Устроили смотрины, ничего не скажешь! Но она не так проста, как можно подумать, и найдет выход из положения, чего бы ей это ни стоило!

— Почему ты не ругаешься, Анна?

Нотка удивления, прозвучавшая в голосе дедушки, вернула Анну на землю. Она встала и подошла к окну, чтобы посмотреть на подкрадывающийся вечер. Все признаки неумолимо приближающейся осени были налицо. Дни становились короче, листья тускло золотились в редких лучах солнечного света, едва пробивающегося сквозь густой туман. Унылое время года и мрачная природа, но Анна любила свою страну всем сердцем и не планировала менять место жительства.

— Неважно, когда именно приезжает Серхио, — наконец произнесла она спокойно. — Все равно он только теряет время. Я даже не буду с ним знакомиться.

Она посмотрела дедушке в лицо. Рыжий цвет ее кофточки красиво сочетался с каштановым оттенком волос, а глаза казались настоящими изумрудами. Сантано не мог оторвать от нее глаз. Он не сомневался, что его затея увенчается успехом — Серхио не сможет не влюбиться в нее с первого взгляда.

— Я не могу понять, ради чего он так беспокоится. — Анна недоуменно развела руками. — У него полно денег, он может купить любую женщину. А если к тому же он выглядит хотя бы чуть симпатичнее Квазимодо, он не должен иметь проблем с выбором спутницы.

— А у него их и нет, ни капли не сомневаюсь в этом, — сухо отметил Сантано. Сравнения Анны действовали раздражающе на нервы. Что она себе позволяет?

— Когда дело доходит до женитьбы, во внимание принимаются многие соображения. Любовь, которой вы все забиваете себе голову, отходит на второй план. Семейная честь требует, чтобы заключался мудрый и выгодный брак, простое удовлетворение желаний с какой-либо привлекательной женщиной не годится. И Серхио прекрасно понимает это, не беспокойся.

— Ах да. Твоя доля, — завершила его гневную тираду Анна. Что толку напоминать дедушке, что только любовь, о которой он так презрительно отозвался, соединила его и Маргарет много лет назад. Семейный бизнес, оказывается, для него важнее. — Все дело именно в акциях.

Ну и субъект этот Серхио Арнотти. Художественная литература старательно культивировала образ итальянского мужчины как человека страстного и неистового, не способного контролировать порывы своего сердца, но ее дальний родственничек явно был исключением из правил, если мог хотя бы на мгновение подумать о женитьбе на незнакомой женщине только ради ее акций. Анне стало противно. Почему она должна участвовать в этом фарсе?