Джулия Тиммон - Здравствуй, будущее! Страница 4

— Конечно, слышу, Реджиналд, — ответила она, отстраняясь.

Поезд тронулся, и перед глазами Александры медленно поплыли милые сердцу виды Кардиффа.

Она уезжала из города детства и не знала точно, когда вернется. С этим городом ее связывали сотни невидимых крепких нитей. Здесь, в родном Кардиффе, перед ней открылся блистательный мир балета — ее первая неугасающая страсть, здесь ей довелось познать счастье настоящей любви и горечь невосполнимой утраты.

Этот город научил ее быть стойкой и выносливой, целеустремленной и сильной.

Она любила его всем сердцем, несмотря ни на что…

Мужчина с «Саут-Уэльс уикли ньюс» в руках еще раз кашлянул и подался вперед.

— Вы едете до Лондона? — поинтересовался он, намереваясь таким образом вступить с очаровательной попутчицей в разговор.

Александра взглянула на него спокойно и строго, ответила «да» и тут же вновь отвернулась к окну, давая понять, что беседовать с ним не желает.

В ее голове роилась сотня невеселых мыслей, сердце тревожно ныло. Она должна была о многом подумать, многое проанализировать, сопоставить, взвесить. Ей хотелось побыть наедине со своими переживаниями, знакомство с попутчиком не представляло для нее никакого интереса.

Жизнь опять посылает мне серьезное испытание, размышляла она. Испытание болезнью ближнего. Теперь все закончится по-другому, иначе просто быть не может.

Перед ее глазами возникал образ доброй, энергичной, веселой маминой сестры. Она отказывалась верить, что с этой женщиной приключилось столь страшное несчастье. Душа ее холодела, сердце сковывал страх.

Проклятье! — ругалась она про себя. Я ненавижу этот чертов недуг. Не понимаю, для чего он вообще существует на земле! Ей вспоминался Нельсон — его родное, исхудавшее перед смертью лицо, угасающие любимые глаза, — и она стискивала зубы, чтобы не расплакаться прямо здесь, в поезде.

Но вскоре на смену отчаянию пришла колючая злость и небывалое желание бороться.

А еще странное и неуместное предчувствие чего-то светлого.

2

Роберт Уолтер, научный сотрудник Лондонского онкологического института Грея, один из ведущих специалистов больницы «Маунт Вернон», подошел к открытому окну и с жадностью глотнул свежего апрельского воздуха. Еще один напряженный рабочий день был почти позади.

По вечерам Роберт никогда не покидал свой кабинет сразу после ухода последнего пациента, постоянно на некоторое время задерживался, чтобы в привычной рабочей обстановке еще раз прокрутить в голове произошедшие за день события, поразмыслить над текущей научной проблемой или, когда это было необходимо, написать статью для специализированного медицинского журнала.

Сегодняшний день ничем не отличался от других. Разве что какой-то особой прелестью, разлитой в весеннем воздухе, юной безмятежностью, окутавшей цветущий парк, волнительным трепетом, который путал мысли и настраивал на нерабочий лад.

Роберт так увлекся разглядыванием апрельского Лондона, что не обратил внимания, как в дверь негромко постучали. Очнулся, только услышав голос Луизы, секретарши, работающей с ним на протяжении вот уже трех лет.

— Мистер Уолтер!

Роберт повернул голову.

— Минуту назад звонила миссис Харпер, — по обыкновению любезно сообщила Луиза. — Завтра она не сможет прийти к вам на прием в назначенное время, сослалась на непредвиденные трудности на работе.

— Спасибо. — Роберт медленно вернулся к своему столу. — Утром я сам свяжусь с миссис Харпер. Приготовь мне, пожалуйста, кофе, Луиза, и можешь быть свободна.

— Хорошо, сэр.

Кофе Луиза готовила отменный — немного горьковатый, в меру крепкий. Четверть часа спустя Роберт уже наслаждался его божественным ароматом и вкусом.

А еще через три минуты, в тот момент, когда он только уселся за стол перед монитором компьютера и приготовился просмотреть сделанные в ходе каждого из сегодняшних осмотров пометки, раздался телефонный звонок.

Охваченный неприятным предчувствием, Роберт снял трубку.

— Доктор Уолтер слушает.

— Привет, любовь моя, — послышался с другого конца провода мурлычущий голос Элеоноры. — Может, поужинаем сегодня вместе?

Лицо Роберта потемнело.

С Элеонорой Прейс они расстались два месяца назад. После трех лет совместного проживания. Этот роман начался с настоящего заблуждения. Своевременно не был прекращен, поэтому затянулся и перерос в тягостную обыденность, во вредную привычку, от которой очень хочется отделаться, только не знаешь как.

Встретились Роберт и Элеонора на вечеринке у общего приятеля Ника Спарроу. Скорее всего решающую роль в их сближении сыграла раскрепощено-бесшабашная атмосфера, царящая в тот вечер в доме Ника: у него было людно, шумно и весело. А еще обострившееся желание Роберта найти наконец родственную душу и навязчивая идея Элеоноры заманить в свои сети интеллигентного и состоятельного парня.

Она первой обратила внимание на высокого русоволосого Роберта. Спокойная, непринужденная манера держаться, мужественное лицо, умный открытый взгляд — именно этими качествами должен был обладать «ее» мужчина.

Наведя прицел своего невидимого оружия на выбранную жертву, она смело ринулась в атаку. Пустить пыль в глаза малознакомым людям у нее получалось отлично. Попался на эту уловку и отнюдь не глупый Роберт, наверное, потому, что был не вполне трезв и очень хотел поверить в осуществление давней тайной мечты.

Элеонора воспитывалась в семье потомственных юристов, поэтому косноязычием и безграмотностью не страдала. Не была обделена и внешними данными. Длинноволосая блондинка, она обладала белоснежной кожей, голубыми глазами и длинными пушистыми ресницами.

Но и в ее сладких складных речах и в красоте неизменно присутствовал едва уловимый намек на фальшь. Роберт сразу разглядел в ней этот изъян, но постарался убедить себя в том, что за неискренность и лицемерие принимает в Элеоноре элементарное кокетство, присущее каждой нормальной женщине. И впоследствии десятки раз жалел, что так легкомысленно отмахнулся от своего первого впечатления от этой притворщицы.

Поначалу Элеонора порхала перед Робертом как сказочная фея. С ее губ не сходила улыбка, разговаривала она нежнейшим голосом. И даже старательно притворялась, будто разделяет все интересы своего нового бойфренда. Могла вместе с ним по несколько раз за вечер слушать «Калифорникейшн» «Ред Хот Чили Пепперз», хотя рок-музыку ненавидела; с наигранным любопытством разглядывала копии картин импрессионистов, развешанные в его гостиной, несмотря на то что находила их уродливой мазней.