Шейла Бишоп - С первого взгляда Страница 4

Они провели три недели медового месяца в Италии, вернулись домой еще больше влюбленными, чем прежде, и принялись устраиваться в новом доме.

Дом стоял в миле к западу от Ринга, как раз за руинами аббатства, принадлежавшего Фонду. Он назывался «Уотергейтс» и находился возле участка со старой пристанью, куда раньше причаливали лодки с припасами для монахов. Здание было построено из каменной кладки разрушенного монастыря, две причудливые резные колонны поддерживали маленький портик, и над ним, между каменными веками окон, можно было рассмотреть на стене широкий размах крыльев ангела. Особняк пустовал много лет. Он был вкопан в крутой склон, длинный пролет лестницы вел наверх, к гаражу и главной дороге. С тех пор как умер его последний арендатор, сад успел буйно разрастись. Сквозь высокую, густую траву с трудом тянули к солнцу свои изуродованные ветви карликовые яблони, пробивались белоснежные филадельфусы и красные мандрагоры, желтыми каплями просвечивал золотой дождь. Ряды неподрезанных глициний и клематисов штурмовали серые бока дома, лес плетистых роз с пока еще плотно закупоренными бутонами вырвался на свободу и разлегся на лужайке спящей красавицей. Множество растений погибло, не выдержав яростной атаки сорняков, но пионы оказались стойкими бойцами – их кремовые головки гордо высовывались из зарослей крапивы и одуванчиков. Гроздья гиацинтов ослепительно блестели в изумрудной матовой зелени, а внизу у реки пышно цвели ирисы – пурпурные, цвета охры и бронзы.

– Ты когда-нибудь видела такой дьявольский, но внушающий благоговение беспорядок? – спросил Руфус. Он пил пиво из пластикового стаканчика и ел сандвич с сыром. Супруги вышли в сад, чтобы спастись от пыльной мебели и упакованных в корзины свадебных подарков, загромоздивших весь дом. – Завтра утром начну теснить врага на всех фронтах.

Подобный «дьявольский беспорядок» мог бы повергнуть в уныние любого, но Руфус был полон энтузиазма. София с нежностью наблюдала за мужем. Она уже знала, что он любит все делать самостоятельно. И сад для него оказался идеальным материалом.

– Нам не нужно много газонов, – размышлял вслух Руфус. – Слишком трудно косить на склоне. Оставим только вот ту полоску травы. А здесь, наверху, я вымощу дворик и построю что-то вроде беседки, тогда мы сможем есть на открытом воздухе и принимать солнечные ванны. И еще нам нужна всякая живность. В Уайлтоне я знаю парня, который разводит серебристых фазанов.

– Меня немного беспокоит река. Я слышала много ужасных историй об утонувших детях.

– Я сделаю надежную проволочную ограду… А сколько ты хочешь?

– Детей или фазанов? – уточнила София, хотя прекрасно поняла, о чем он.

Руфус засмеялся, обнял жену, притянул к себе, и она прижалась спиной к груди мужа, чувствуя биение его сердца.

– Любимая, у нас будут чудесные дети!

Да, именно такими они и будут, подумала София, и все у них сложится хорошо.

В понедельник Руфус вернулся к работе. Кроме того, что он являлся одним из наследственных членов попечительского совета Фонда Ленчерда, он также был его платным служащим. Много всего происходило в «Египетском доме». Стипендиаты не только должны были регулярно получать деньги, но часто нуждались и в другой помощи: им где-то надо было жить, некоторые попадали в затруднительное положение и были слишком не от мира сего, чтобы выпутаться из этих проблем самостоятельно; к тому же поток соискателей никогда не иссякал. С ними приходилось беседовать, изучать их заявления, на основании чего составлять докладные записки для членов совета, собиравшихся дважды в год. Директор Фонда Холанд Эванс, светило науки, делил свое время между ежедневной рутиной и написанием трехтомной истории королевства Уэссекс <Уэссекс – королевство, основанное саксами на Британских островах в VI в.>, и делил, следует отметить, не вполне справедливо. По всем этим причинам у помощника директора забот хватало.

Но Руфус не возражал. Природная энергия и счастливая семейная жизнь помогали ему во всем. Он приходил из офиса домой и вечерами занимался садом. После ужина они с Софией падали в объятия друг друга и предавались любви с неослабевающим пылом – бывают в жизни времена и для безрассудной траты сил.

Вскоре все было готово к празднованию новоселья. На фуршет прибыло человек сорок, после чего полдюжины избранных остались на ужин.

– По-моему, все прошло отлично, – сказала София своей золовке Дине, когда основная партия гостей уехала. Женщины стояли на кухне, наливая горячий суп в супницу.

– Прекрасный прием!

На пороге появилась секретарша Руфуса.

– О, Венди! Они уже перешли в столовую? У нас все готово.

Столовая была довольно маленькой, в зеленых тонах, одна стена оклеена обоями с забавным узором из морских раковин и кораллов.

– Я совсем обленилась, – сказала Гилда Норрис, уже устроившаяся за столом. – Не могу даже встать – так выдохлась.

Гилда, хорошенькая пухленькая хохотушка, любила соблазнительно похихикать, ярко одеться и нацепить на себя побольше драгоценностей. Ее голубое платье из тафты и бриллианты казались слишком вызывающими на фоне простых ситцев других женщин. София уже успела понять, что и платья, и хихиканье равно безобидны, просто Гилде нравится быть в центре внимания и преувеличивать свои достоинства. Дик Норрис выполнял все капризы жены, и вполне мог себе это позволить, поскольку являлся единственным в Ринге фабрикантом – владел фабрикой по производству кожаных перчаток, вот уже шестьдесят лет наращивавшей состояние рода Норрисов.

Дик стоял за стулом Гилды, разговаривая с Майлзом Ропером. София подумала, что они представляют собой пару антагонистов: красивый и солидный бизнесмен и худой нервный антрополог, кожа которого побронзовела под африканским солнцем. Мрачный и немного печальный взгляд Майлза, казалось, преследовал ее.

Майлз был одним из бенефициариев Фонда и проводил длительные исследования по проблемам примитивных африканских племен, подвергавшихся воздействию цивилизации. Семь лет назад он женился на кузине Руфуса Рэймонде, но она умерла в буше от малярии, и теперь их дочь, еще одна Рэймонда, росла в доме приходского священника Джо Ленчерда, у своих дяди и тети. А Майлз оставался вдовцом.

Когда все расселись, София обнаружила себя рядом с ним, по другую руку от нее устроился кузен Виктор.

Майор Виктор Ленчерд, хозяин гончих <Хозяин гончих – титул главы охотничьего общества.>, с первого дня знакомства проникся к Софии симпатией и неизменно демонстрировал знаки внимания. Бывший кавалерийский офицер и владелец охотничьих угодий Котесбери, он был в данный момент, как сам выразился, «между женами» – только что «сбросил свою вторую».