Айрис Бромидж - Климат любви Страница 4

— А если он будет против?

— Мало приятного. Ведь он теперь хозяин Херонсбриджа, а я живу в доме благодаря его любезности, — сухо заметила мисс Ставертон, но потом добавила с улыбкой. — Думаю, он не станет возражать. Кстати, дорогая, ужин в семь тридцать.

— Вы упомянули повозку с осликом. Это больше всего заинтриговало меня в вашем объявлении.

— Не упомянуть Мисс Гибс? А как же иначе. Она возит меня по ферме и в гости к соседям. Гораздо приятнее, чем на машине.

Следующий час Шарлотта провела, осматривая владения Ставертонов. К дому примыкали несколько полей, за которыми виднелись домики арендаторов. От второго, более внимательного взгляда, не укрылись следы запустения: чугунные ворота скрипели, трава нуждалась в косилке, стены облупились, во дворе валялись старые колеса и инструменты. Конюшни, скрытые деревьями, находились неподалеку. Там было две машины, пара допотопных велосипедов, повозка и несколько старых лошадиных седел. Но, несмотря на явное небрежение хозяев, все здесь дышало природной красотой. По старинным кирпичным стенам сарая карабкался юный вьюнок, тут же росли маргаритки, а деревья деликатно отводили яркий свет, отбрасывая кружевную тень на каменный двор.

Мисс Гибс мирно щипала травку на лужайке за конюшней, но тут же подняла голову и с любопытством посмотрела на Шарлотту. Темно-серая шкурка, светло-серый нос, большие грустные глаза, обрамленные длинными ресницами… Девушка погладила ослика, и тот доверчиво ткнулся носом ей в руку. Они легко подружились, и когда Шарлотта пошла назад к дому, Мисс Гибс последовала за ней, изредка останавливаясь, чтобы сжевать травинку или приглянувшийся цветок. Вечернее солнце приятно грело лицо, а кругом не было ни звука — только шорох ветра в траве, шаги самой Шарлотты да стук копытцев ослика… Девушка вдруг почувствовала, что счастлива.

— Я хочу получить эту работу, Мисс Гибс, несмотря ни на что — ни на владельца Херонсбриджа, ни на недовольство отца. Я хочу жить тут и быть снова свободной. Свободной! Говорить то, что хочу, носить то, что мне нравится, быть такой, какая я есть. Дорогая Мисс Гибс, пожелай-ка мне удачи! — произнесла девушка.

Глава 3

Ощущение счастья не оставило Шарлотту и в доме. Девушка посмотрела в зеркало — глаза блестели, а щеки румянились больше обычного, и она решила, что это отличный повод использовать поменьше косметики. Она всегда не слишком мудрила над своей внешностью, которую сама определяла, как «ни то ни се»: волосы не светлые, не темные, скорее — золотистые; глаза не голубые, не серые; черты не красивые, но и не уродливые. Но в тот вечер Шарлотта себе нравилась — на губах играла радостная улыбка, сменившая уже привычное деревянное выражение, свойственное «бедной Тотти». Она надела простенькое платье цвета скабиозы, которая росла в долине. Как красиво выглядели эти цветы в свете заходящего солнца!..

— Племянник, оказывается, приехал днем, тем же поездом, что и вы, — сообщила ей мисс Ставертон, как только Шарлотта спустилась в гостиную. — Просто заехал в Дарнфорд…

Она хотела что-то посоветовать Шарлотте, но замолчала, так как в комнату вошел высокий мужчина. Сзади его освещали закатные пурпурные лучи, и Шарлотта не сразу его узнала, но через минуту сердце девушки неприятно екнуло: те же серые глаза, пронзительный взгляд. Это был ее недавний попутчик, и, конечно, его первое впечатление о ней не было радужным. Да и сейчас, когда Эдвина познакомила их, выражение его лица можно было описать так: «Господи! Только не это!» Впрочем, он промолчал. Шарлотта сразу заметила, что Эдвина, которая болтала за троих, пытается таким образом скрыть робость перед племянником. Разлив по бокалам шерри, она сразу принялась рекламировать компаньонку:

— Шарлотте очень нравится ее будущая работа, Майк, — сообщила она, — и это решит все мои проблемы. — Она принялась подробно перечислять достоинства девушки.

За обедом Эдвина развлекала их театральными воспоминаниями, а племянник молчал, видимо, обдумывая тетушкину идею. Шарлотта, которая была знакома с такого рода людьми, окрестила его про себя «боссом», но решила не сдаваться только из-за того, что ей не нравился Майк Ставертон.

— Мне надо повидаться с Бэквортом, — сообщил он после кофе. — Если ты не возражаешь, тетя, мы с мисс Лейбурн пройдем в кабинет.

Кабинет оказался мрачным и холодным. В комнате было только одно окно, в которое виднелся маленький клочок вечернего неба. Обстановка состояла из старомодной массивной дубовой мебели, на полу лежал темный ковер, а стены были забраны деревянными панелями. Лучше всего были книги — огромный стеллаж от пола до потолка вдоль одной из стен. Над холодным камином висел портрет мужчины с презрительным взглядом. Шарлотта сразу догадалась, что это и был старый мистер Ставертон, от которого старший сын, видимо, унаследовал его твердость и необщительность. Майк Ставертон между тем сразу приступил к делу.

— Ну, — спросил он, — расскажите, что вы умеете, как секретарь, и как давно водите машину?

Он отмечал на бумаге все, что она говорила, а потом подытожил:

— Значит, в течение года после окончания школы, вы посещали курсы секретарей, а потом были личным секретарем отца, а также возили его на машине. Больше вы нигде не работали?

— Нет. Я была нужна отцу.

— Довольно странно в наши дни, не правда ли?

— У него важная работа. — Она хотела сказать, что пыталась таким образом сохранить любовь отца, но промолчала.

— Он больше не нуждается в ваших услугах?

— Скажем так, я хочу перемен.

— Что вас привлекло в этой работе?

— Она дает возможность жить за городом. Я выросла на природе. Потом отец женился во второй раз, мне было тринадцать, и семья переехала в Лондон. Мне не нравится город. А в этой работе есть все, о чем я мечтаю. У меня нет профессии, но мачеха научила меня всему необходимому.

— Вы имеете в виду составление букетов? — сухо осведомился он.

— Нет, — ответила она резко. — Она учила меня всему, что должна уметь хорошая секретарша. Меня учили следить за поварами и официантами в дни приемов, уроки вождения были придуманы для того, чтобы под рукой всегда был человек, который может отвезти отца по делам — он не любит водить машину сам. Я училась стенографии и машинописи, чтобы вести корреспонденцию. Впрочем, если хотите знать, я ни в чем не добилась особых успехов, и мачеха на всех вечеринках высмеивает мою работу. Я служу объектом насмешек — это развлекает гостей, для которых приходится часто устраивать приемы, ведь это необходимо для успешной карьеры политика.