Маргарет Мюр - Кошечка и ягуар Страница 4

Алан выпросил целый месяц отпуска, чтобы провести его с братом. Филип и Анджела — брат и подруга детства — были для него единственными по-настоящему близкими людьми. Его шутливая реакция в ответ на сообщение Тори не совсем соответствовала действительности. На самом деле он был серьезно огорчен тем, что не успел на их свадьбу. Перспектива провести отпуск в одиночестве Алана тоже не слишком радовала. Он привык всегда быть на людях, в гуще событий и дел.

Можно, конечно, навестить хорошенькую девчонку Мэри Клер, что живет в долине. Он иногда встречался с ней в перерывах между экспедициями, и она была ему рада. Неплохо бы также повидаться с друзьями школьных лет, навести порядок в доме Филипа...

— Эй, Алан, привет! Надолго в наши места? — окликнул его мистер Браун, хозяин мясной лавки.

— Привет, Сэм! — помахал рукой Алан. — Посмотрю на ваше поведение! Может, и задержусь малость.

— Вот-вот, задержись. А то местные девчонки тут без тебя совсем приуныли, смотреть жалко. Я-то, как знал, что ты приедешь, завез сегодня парную телятину. Заглянешь?

— А как же! Отложи для меня кусочек понежнее!

Вот кстати! Алан тут же вспомнил, что обещал этой забавной малышке зайти к ней на ланч. Почему бы и нет? Хотя к этому времени он уже придумал себе множество занятий, предложение мистера Брауна повернуло его мысли вспять. А именно — к коттеджу, из которого он не так давно вышел. И, естественно, к его новой хозяйке. Конечно, она значительно уступала Анджеле ростом, а Мэри Клер — пышностью форм. Зато с ней не соскучишься: девочка за словом в карман не лезет. А глаза у нее... Алан на миг даже насвистывать перестал. Очень красивые глаза. Да только не в этом дело. Девочка шутит, смеется, а в глубине этих бездонных глаз... Печаль? Нет, что-то похуже. То ли тоска, то ли страх. Похоже, кто-то обидел малышку. И сильно. Ладно, решил Алан, другие дела подождут.

Он зашел в коттедж Филипа, где обнаружил большие перемены. Красота, чистота, уют — просто картинка из модного журнала. И это вместо их бывшей холостяцкой берлоги! Ясно — эти голубки решили свить здесь семейное гнездышко. Алан ностальгически вздохнул, отыскал в кладовке большую плетеную корзину с крышкой и отправился за покупками, приветствуя по дороге знакомых и перекидываясь шуточками с продавцами. Вскоре корзина была полна: овощи, фрукты, кусок парной телятины, свежий хлеб... Так... Телячья отбивная в сухариках и овощной салат, а на сладкое — клубника со сливками. Именно то, что надо этому глазастому заморышу.

Алан невольно хохотнул, вспомнив, как девушка выглядела в старом халате Анджелы и тапках его брата. Филип и его невеста удивительно подходили друг другу — оба были рослые, статные. А эта малышка... Интересно, сколько ей лет? Он разглядел только огромные серые глазищи под тюрбаном из полотенца, да ощутил под руками маленькое стройное тело, когда усаживал ее в кресло. Вспомнив об этом, Алан почувствовал теплую волну в груди и поспешил к коттеджу, который покинул сегодня утром. Время приближалось к ланчу, когда он позвонил в дверь с возгласом:

— Открывай, любимая! Кормилец пришел!

— Разве я тебя приглашала?

Тори появилась в дверях, на этот раз вполне одетая, и Алан восхищенно присвистнул. Нет, она не принарядилась, как он ожидал. На девушке были старые голубые джинсы и тонкий белый свитер. Но простенькая одежда удачно подчеркивала ее изящную округлую грудь, тонкую талию и стройные ноги. На лице Тори не было косметики, но оно в ней и не нуждалось. Бледное утром личико теперь разрумянилось от движения. Под густыми ресницами сияли голубые глаза (да-да, на этот раз совершенно голубые!), составляя красивый контраст с падавшими на плечи блестящими и пышными черными волосами.

— Да ты, оказывается, настоящая красотка! — искренне поразился Алан.

— А что, здесь кто-то интересовался твоим мнением? — надменно спросила Тори, загораживая вход. Конечно, она рассчитывала на такой эффект и его восхищение было ей приятно. Но она вовсе не собиралась это демонстрировать. Не дождется!

— Я думал, все женщины любят комплименты, — простодушно признался ее незваный гость.

— Я не женщина! — мрачно парировало прекрасное видение.

— А кто же?

— Художник, — обреченно созналась Тори. — Художником родилась, художником живу, художником и...

— Ай-ай-ай! Как расточительна природа, — огорчился Алан. — Зачем, спрашивается, художнику такое прелестное личико, такие очаровательные округлые...

— Ну?! — рявкнула Тори.

— ...брови! — невинно закончил Алан. — Округлые брови. Чем ты опять недовольна?

— Не понимаю, почему я до сих пор не захлопнула дверь перед твоим носом? — задумчиво спросила Тори, прислоняясь к косяку.

— Наверное, есть хочешь, — объяснил Алан, для убедительности выставив перед собой корзину. — Телячьи отбивные, овощной салат, клубника со сливками.

М-да, меню было впечатляющим. Тори сглотнула слюну и молча посторонилась. Алан с деланной опаской проскользнул мимо нее в холл, а потом, весело насвистывая, отправился на кухню — хозяйничать. Тори почему-то сразу стало спокойно и уютно в этом пока что чужом доме. Она удовлетворенно улыбнулась, вспомнив, как загорелись его зеленые глаза, когда она появилась в дверях.

Пока Алан готовил еду, Тори продолжала разбирать ящики с вещами, присланные из Аризоны. Открывая их один за другим, она проникалась горячей благодарностью к отцу. Он прислал все, что она просила, упаковав вещи с толком и с любовью. Чего нельзя сказать о тех чемоданах, которые упаковывала сама Тори в рассеянности и тоске, накануне своего бегства. Ни одна из вещей, полученных из Аризоны, не напоминала ей о Джордане. Отец прислал только то, что она покупала сама или получала в подарок от него — единственного теперь близкого человека. Близкого человека, который был сейчас так далеко от нее... Внезапно на девушку нахлынули воспоминания.

Когда Тори была маленькая, родители называли ее Кошечкой. Она действительно походила на хорошенького и забавного котенка. Большеглазое личико «сердечком», мягкая грация движений, копна блестящих черных волос... Глаза у Тори и вправду меняли цвет: гнев делал их темно-синими, радость — голубыми, печаль — серыми... А уж если они становились зелеными, родители точно знали, что их ненаглядная Кошечка задумала какое-то озорство. В те времена ее переполняли радость жизни, любопытство и непрерывная жажда деятельности.

— Виктория, давно пора спать. Ну закрой свои глазки, дай им отдохнуть, — уговаривала ее усталая няня.

— Я же тогда ничего не смогу видеть! — возмущалась неугомонная Тори и таращила глаза, пока сон не делал ее веки такими тяжелыми, что они закрывались сами собой.