Леона Шелл - Ценный груз Страница 4

Долли посмотрела на него удивленно. Она не сразу нашлась, что ответить, но затем объяснила:

— Они работают для того, чтобы облегчать людям страдания, но иногда случается, что причиняют боль. По необходимости.

— Робби сказал мне, что вы работаете в больнице.

— Да, это правда.

— Моя мама умерла в больнице.

Долли застыла. Роберт много рассказывал о Бене, но почти ничего о его родителях. Когда Робби упомянул об экономке миссис Дуглас, то Долли сделала вывод, что мама Бена работает, как и отец, что делает необходимым нанимать кого-нибудь присматривать за Бенджамином.

— Я не знала, — мягко сказала она. — Когда это случилось?

На лице у Бена пробежала тень воспоминания.

— Два года назад, — пробормотал он.

— Извини. Ты, должно быть, очень скучаешь по ней?

— Иногда да. Но тогда папа берет меня с собой на футбольные матчи, и я об этом забываю.

Ссадина на другом колене Бена была неглубокой, но очень грязной. Мягко, как только могла, Долли почистила ссадину и, смазав ее мазью с антибиотиком, приложила к ней ватку.

— Возьми этот бинт, мама, — предложил Роберт.

Ролик бинта был в красочной упаковке с героями из мультика Уолта Диснея. Долли, не скупясь на бинт, перевязала оба колена мальчика и спросила:

— Как ты себя чувствуешь? Не туго?

— Хорошо.

Роберт вмешался, когда Бен начал осторожно вставать со стула:

— Держу пари, что от сока или газированной воды ему станет еще лучше.

Долли улыбнулась:

— Ты прав. У нас к тому же осталось шоколадное печенье.

— Мы могли бы пойти поиграть в нашем деревянном домике, — добавил Роберт.

— А печенье могло бы быть нашим сухим пайком, — оживившись, сказал Бен.

— Робби, приходи домой, не позже половины шестого, — сказала Долли, укладывая в два бумажных пакета печенье и сок.

Она некоторое время смотрела, как ребята, покачиваясь из стороны в сторону, поехали на велосипедах на свое излюбленное место.

Может быть, именно по той причине, что у Бенджамина не было матери, а у Роберта — отца, они стали друзьями. Даже если отец Бена юрист, все равно он явно заслуживает уважения, что так хорошо воспитывает своего сына, подумала Долли.

В первый же свободный субботний вечер она планировала посмотреть тот фильм, на который приглашал ее Фишер. Она лучше пойдет на него одна, но уж точно не с Фишером.

Бена в среду полпятого нужно было сводить к дантисту, и Тед покинул работу сразу после того как в суде был назначен перерыв. Он не дал сказать Эдвину ни слова за весь день и смог дать резонный ответ на главные вопросы обвинителей. Неплохо для человека, который поспал перед работой менее пяти часов.

Тед взглянул на часы. До приема у дантиста оставалось совсем немного времени. Наиболее трудным делом в бытность его одиноким отцом было преодоление неизбежного конфликта между работой и сыном.

Домой Тед ехал на автопилоте, мысли перескакивали с предмета на предмет. Подъехав к дому, он посигналил. Он сказал сыну утром, чтобы тот был готов к поездке и ждал его. Однако Бен не появился. Тед опять нажал на клаксон. Может, мальчики заигрались в доме и не слышат его сигналов? Или они притаились в засаде, чтобы потом внезапно выскочить с палками в руках, которые заменяют им винтовки, и взять его в плен?

Однако Тед не увидел велосипедов, обычно стоящих у крыльца. Нехотя он вышел из машины, и сейчас было особенно хорошо видно, что он был высоким, представительным мужчиной, прекрасную фигуру которого лишь подчеркивал строгий костюм. Первым делом он заглянул в сад.

— Бен, где ты? — закричал Тед. — Выходи, а то мы опоздаем.

Никто не появился. Тед вошел в дом. На кухонном столе лежала записка, в которой говорилось: «Уроки закончились рано. Я ушел к Роберту». Мальчик «забыл» о неприятном визите к дантисту. Вполне предсказуемая мальчишеская хитрость, подумал Тед, разглядывая послание. Возможно, он и неплохой футболист, но пишет отвратительно. Тед поискал глазами на клочке бумаги телефон Роберта, но его там не было. Наконец он нашел номер телефона в кипе бумаг на своем столе и быстро набрал цифры. Линия была занята. На лице у него появилась гримаса нетерпения, он взглянул на часы и начал набирать номер снова. Опять занято.

Наверное, мать Роберта разговаривает по телефону. Когда только она закончит. Видимо, лучше всего подъехать к их дому прямо сейчас, и Тед поспешил это сделать.

Роберт жил через шесть домов от их дома. Это был одноэтажный коттедж с верандой. Перед крыльцом — чистый и слишком уж аккуратный садик, который почему-то не понравился Теду. Он остановился прямо у калитки и по узенькой дорожке подошел к двери. Тед нажал на звонок и стал ждать. Пауза затягивалась, никто не открывал ему. Через распахнутое окно он слышал громкие звуки музыки. Чувствуя, как растет в нетерпение, он нажал на кнопку звонка вторично и долго держал ее в таком положении. Безрезультатно. Наконец Тед толкнул дверь, и она открылась. Разве мать Роберта не понимает, что она живет не в деревне, а в городе и что здесь двери нужно держать закрытыми? Глупая женщина, рассердился он. Он зашел в дом, поморщившись от громкой музыки: ансамбль «Битлз» звучно делился какими-то откровениями под аккомпанемент экзотических восточных инструментов. Этот репертуар так же не способствовал улучшению его настроения. Он не любил откровений на продажу, как и экзотики, рассчитанной на обывателя и на его представления о других культурах. Новый альбом «Битлз» его раздражал своей претенциозностью.

Но шум на кухне заглушал даже музыку. Тед прошел через холл и остановился у двери.

Все четверо обитателей кухни были повернуты к Теду спиной. Роберт стоял у стола и завывал, делая вид, будто держит в руках трубку. Бен сидел на стуле и слизывал с пальцев тесто для печенья. Рядом с ним на столе, недалеко от кастрюли с тестом, сидел серый кот, облизывающий свои большие лапы. И наконец, женщина со снопом золотых волос на голове, перехваченных сзади истрепанной темно-синей лентой, стояла рядом с духовкой. Она пела под пластинку с огромным удовольствием, растягивая каждое слово.

Тед открыл рот, чтобы что-то сказать. Но разве он мог перекричать этот шум?

Наконец-то женщина выключила музыку, надела на руки большие перчатки и, склонившись, открыла духовку.

Она была одета в старые шорты из грубой джинсовой ткани с обтрепанной дыркой и в короткую голубую маечку, оголявшую ее руки и талию. Шорты когда-то, видимо, были нормальными длинными джинсами, которые она укоротила. Она обрезала их слишком высоко, подумал Тед, и во рту у него стало сухо, а глаза, казалось, приклеились к ее восхитительным, слегка загорелым бедрам и к туго натянутой ткани ее шорт, когда она наклонилась к духовке, чтобы вынуть оттуда стальной лист с печеньем. Вдруг он сам, не понимая почему, сильно рассердился.