Mara Palpatyne - Предпоследняя былина Страница 4

Конечно, Абоминандуса наказали. Были свидетели, видевшие, что он метил, в основном, в нос, а это – тягчайшее обвинение. Раны на нас заживают, выбитый глаз можно вырастить, немагические шрамы сходят, но если повредить нюх, то это значит – сделать калекой, скорее всего, навсегда. По крайней мере, такова природа нашего Семейства. Говорят, что у птиц так с крыльями, а у кошачьих – с усами. В общем, просчитался братец крупно. И за одно это получил шрам на правую щеку. Несводимый. Магический. А я всегда догадывался, что он не силен в умственном плане.

Хорошо еще, что во время этих разборок хозяйка была не с нами, а в особой рощице, принадлежащей Семейству. Там стоит домик, выстроенный когда-то давно первыми хозяевами, а каждые последующие, живущие в нем, поправляли стены, подравнивали пол и чинили крышу. А три поколения назад один маг даже сделал фундамент, приподняв постройку с земли примерно на полметра. Так что домик этот стоит себе, а хозяева живут там в ожидании Совета.

У нас в Семействе правила просты – хозяин выбирает тебя, а дальше уже сам решаешь, нравится ли тебе он. Мне мой витязь, например, сразу приглянулся. От нее пахло пылью, нагретыми солнцем камнями и жаром костра. И Зоной тоже пахло, но как-то мягко, отстраненно. Это могло значить только одно – хозяйка приняла ее, пропустила через себя и сделала своей силой. Это правильно. С Зоной невозможно бороться, с ней надо сосуществовать. Не зря же нас, фамилиаров, называют детьми Зоны. А их – людьми Зоны. Все мы отсюда. И рано или поздно возвращаемся сюда.

Так вот, я-то хозяйку выбрал сразу, но не знал, как поступит она сама. Нюх у многих хороший – еще несколько волков Семейства захотели стать фамилиарами Виктории. Помню, стоим мы перед ней полукругом, сознание раскрыли и ждем. А мне страшно так… Ведь если этот мечник не станет моим хозяином, то братец меня уничтожит. Мол, мало того, что вперед вылез, мало того, что из-за меня у него шрам, так еще и опозорил стаю, не оправдал поддержки Семейства и сестры. Хотя оправдания ему старейшины придумывать будут, а я хорошо еще, если живым останусь. С такими мыслями не перед будущим хозяином стоять, а по лесу за добычей бегать надо. Поэтому когда она положила руку мне на голову, я не выдержал – прижался к коленям, закрыл глаза и завыл. Наверное, она подумала, что это – часть ритуала. И хорошо, если подумала.

Ушли мы сразу. Виктория только заглянула в домик за вещами и взнуздала лошадь. Я все это время просто ходил за ней хвостом и молчал – переживал за свою слабость на церемонии и боялся за последствия такого финта ушами. Все-таки, редки в Семействе нарушения порядка наследия, а уж такие нервные типчики, как мой братец, так вообще реликт. Головой-то я понимал, что беда прошла стороной, а вот душа болталась на кончике хвоста.

С хозяйкой я боялся заговорить с неделю где-то. Ужас от мысли о том, что меня отправят домой из-за бесполезности, не давал спать по ночам, поэтому к утру у седельных сумок болталась всегда пара зайцев. А что? Охота меня всегда успокаивала. Хотя подспудная мысль о том, что я просто пытаюсь подлизываться, изрядно смущала.

Однако, говорить с ней я все же начал. Да и как тут не заговоришь, когда по лесной тропе медведь прет. С ним бодаться – гиблое дело. Надо просто в сторону отойти. Только хозяйка – не я, быстро исчезнуть она не сможет. Поэтому и бежал, как оглашенный, и аж на визг сорвался:

– Медведь на тропе, заворачивайте в лес, быстрее!!!

Виктория тут же Пушинку на дыбы и резво в березник. А как зверь прошел, она ко мне обернулась только и спросила:

– Ну что, оклемался чуток?

Я голову опустил и молчу снова.

– Ладно, молчун… заночуем здесь и пойдем беды на свою голову искать.

Вот так мы и оказались около этой деревеньки бедовой. Медведь навел, что ли?

Глава 3

На Этерна забавно смотреть порой. Маленький он еще, да и со мной совсем недавно. Все боится строгости. Нет, я, конечно, резкая и требовательная, но фамилиаром своим довольна: умный, сообразительный и многие вещи интуитивно понимает. Что деревню кругом обежал – молодец. Надо будет объяснить ему, как работать в паре «арканом», когда витязь идет вперед, а фамилиар огибает по флангу, сужая круг. Но всему свое время. Пока пусть сам доходит до всего, и так многих забот лишил своей сообразительностью.

– Ты молодец, Этерн, – я бегло осматриваю девочку. Так. Зрачки расширены… Проникаю глубже, туда, где по розовой плоти мозга растекается зеленое сияние магии. Свет Зоны всегда зеленый, а магия Детей Мрака – красная. Но о них никто не слышал со времен битвы при Петровцах, когда последний мужчина-князь разбил остатки Темного легиона. Сколько ж лет прошло? Сто? Двести?

В наше время с историей как-то хреновато. Все, что было при жизни прошлого поколения, называется «во время оно», и плевать, век прошел или тысячелетие. Как там в былинах говорится? «Во время оно князь Николай, сын Алексеев молви: «Кто может нести доспех – возьмите доспех и сторожите города, а кто мужчина – пусть идет в рать мою, и будем мы биться с тьмой, пока не победим или головы не сложим»…

Беру девочку на руки, при этом невзначай касаясь ладонью лба. Эта магия как засохший чертополох, которого так много в Зоне, или как адская стекловата – колючая и горькая, и вырывать больно, ведь липнет к нервным окончаниям, как смола. Она не самая сильная, но противная, как…

Снимаю только первый слой, магия крепко угнездилась в нейронах девочки. Вот отъедем в место поспокойнее – и займусь этим вплотную, а пока пусть будет так, как есть. Боюсь, только, что придется девочку знахарям отдавать. Сама не справлюсь, я ж витязь, а не лекарь.

– Прошвырнись здесь чуток, – говорю Этерну, – Чувствую, что-то интересное углядел, но рассмотреть не успел. Я – на площадь, как будешь готов идти дальше – дай знать.

Говорят, между витязем и его фамилиаром есть постоянная духовная связь. Иными словами, он чувствует то, что чувствую я и наоборот. Не удивлюсь, если Этерн сейчас вспоминает момент нашего знакомства. Вот только он не знает многих деталей этого события…

…

– Эй, постой!

Я натянула уздечку Пушинки, свободной рукой доставая копье. Нет, стрелять не собираюсь, но вид расчехленного оружия должен дать понять – я готова на все. Даже если это будут свои.

Она приехала без сопровождения, если, конечно, не обращать внимания на фамилиара. А я была совсем одна – даже Пушинка не в счет. Ее пуссикет фыркал, готовясь к бою, но Добрыня осадила зверя:

– Вика, убери оружие, – сказала, поднимая щитоносную руку. Молотоносной она держала узду. – Закройся щитом, если хочешь, но я не биться пришла, а мириться.

– Слово витязя? – недоверчиво спрашиваю, опуская копье.