Дафна дю Морье - Монте Верита Страница 4

– Вы что-то сделали с домом. Но никак не пойму, что именно.

– Неужели? – откликнулась она. – А я думала, вы поняли. Ведь мы оба ищем одно и то же.

Мне почему-то сделалось страшно. Тишина, окружавшая нас, была прежней, но, пожалуй, еще более сильной, почти давящей.

– Не уверен, – ответил я, – будто я что-то ищу.

Мои слова прозвучали глупо и бесследно растаяли в воздухе. До этого я смотрел, как полыхает огонь в камине, но теперь вынужден был взглянуть ей в глаза.

– Неужели? – повторила она.

Помню, что меня охватила глубокая тоска, и я впервые увидел себя со стороны – никчемного, заурядного человека, много и без особой цели разъезжающего по миру, занимающегося ненужными делами с такими же никчемными людьми только для того, чтобы быть сытым, одетым и всю жизнь жить в комфорте. Я подумал о моем домике в Вестминстере. Он был выбран после долгих размышлений и очень тщательно обставлен. Я увидел мои книги, коллекцию фарфора и двух добрых слуг, ждущих моего возвращения и поддерживающих дом в идеальной чистоте. До этого момента и сам дом, и его обстановка доставляли мне огромное удовольствие, но теперь я уже не был уверен, будто это чего-то стоит.

– Что же вы предлагаете? – услышал я свой голос, спрашивающий Анну. – По-вашему, я должен все продать и бросить работу? А что потом?

Вспоминая наш короткий разговор, я решил, что в ее словах не было ровно ничего, способного вызвать мой внезапный вопрос. Она предположила, будто я что-то ищу, и, вместо того чтобы прямо ответить ей "да" или "нет", я спросил – должен ли я отдать все, что имею. В то время меня не удивил смысл этой фразы. Я знал, что ее слова глубоко задели меня, и если за несколько минут до разговора в моей душе царило спокойствие, то после него я встревожился.

– Ваш ответ может быть иным, – сказала она, – я тоже до сих пор не уверена в своем, но когда-нибудь узнаю его точно.

Наверное, подумал я, глядя на Анну, у нее и сейчас готов ответ, с ее-то красотой, спокойствием, пониманием. Что ж ей еще надо, кроме детей? Видимо, пока их нет, она и ощущает пустоту в своей жизни.

Виктор вернулся в зал, и, по-моему, его появление придало атмосфере стабильность и теплоту. В его уже не новом смокинге было что-то уютное.

– Сейчас сильно похолодало, – начал он, – я выходил посмотреть.

Настоящий мороз. Однако ночь прекрасная. Полнолуние. – Он придвинул кресло к камину и нежно улыбнулся Анне. – Почти так же холодно, как тогда ночью на Сноудауне, – заметил Виктор. – Боже мой, это нелегко забыть. – И, повернувшись ко мне, со смехом добавил:

– Я тебе никогда не говорил, что Анна соблаговолила наконец подняться со мной в горы?

– Нет, – изумленно ответил я, – я думал, что она против этого. – Я посмотрел на Анну и обратил внимание, что ее глаза стали странно пустыми. Я догадался, что ей неприятна тема, которой коснулся Виктор, но он, не почувствовав этого, продолжал увлеченно говорить.

– Она загадочное существо, – сказал он. – Анна знает о том, как надо подниматься в горы, не хуже нас. Она шла впереди меня, и я потерял ее из виду.

Он полушутя-полусерьезно, со всеми подробностями рассказал мне о путешествии. Оно было крайне рискованным, потому что они отправились в путь в слишком позднюю пору. Когда они вышли, казалось, что день будет ясным, но после полудня погода резко изменилась, начал погромыхивать гром, засверкали молнии, поднялась снежная буря. Тьма застигла их на спуске, и им пришлось заночевать под открытым небом.

– Не пойму, – признавался Виктор, – как я ее упустил. Только что она была рядом со мной, а в следующую минуту куда-то исчезла. Скажу тебе откровенно, что я пережил страшные три часа. Во тьме, полузамерзший.

Во время рассказа Анна не проронила ни слова. Создалось впечатление, что, неподвижно сидя в кресле, она полностью отключилась. Я ощутил неловкость и беспокойство. Мне хотелось, чтобы Виктор замолчал.

– Во всяком случае, – сказал я, желая закончить разговор, – вы благополучно спустились и все обошлось без осложнений.

– Да, – радостно согласился Виктор, – около пяти часов утра я совсем продрог и был страшно испуган. И тут Анна возникла передо мной из тумана, не оставившего никаких следов на ее лице и одежде. Она удивилась, что я рассержен. Объяснила мне, что спряталась за выступом скалы. Просто поразительно, как она себе там шею не свернула. Когда мы в следующий раз отправимся в горы, сказал я ей, пусть уж она меня поведет.

– Вероятно, – заметил я, глядя на Анну, – следующего раза не будет. И одного довольно.

– Как бы не так, – оживленно возразил Виктор, – мы, знаешь ли, собираемся будущим летом в большое путешествие. Альпы или Пиренеи, мы еще не решили точно куда. Присоединяйся к нам, получится настоящая экспедиция.

Я с сожалением покачал головой:

– Очень хотел бы вам обещать, но, увы, никак не получится. Я должен в мае быть в Нью-Йорке и вернусь назад не раньше сентября.

– У тебя еще бездна времени, – поспешил успокоить меня Виктор, – мало ли что случится до мая. Мы об этом поговорим позже.

Анна по-прежнему молчала, и я удивился, как это Виктор не нашел ничего странного в ее нежелании участвовать в разговоре. Она внезапно встала и, пожелав нам спокойной ночи, пошла к себе наверх. Мне было ясно, что наша болтовня ей не по душе. Я захотел переубедить Виктора.

– Послушай, – начал я, – вам нужно хорошенько подумать об этом большом путешествии. Я совершенно уверен, что Анна против него.

– Анна против? – в свою очередь удивился Виктор. – Это же целиком ее идея!

Я в упор поглядел на него.

– Ты это твердо знаешь? – спросил я.

– Конечно. Скажу тебе прямо, старина, она без ума от гор. Для нее это какой-то фетиш. Похоже, в ней говорит валлийская кровь. Я рассказал тебе про наш поход на Сноудаун в шутливом тоне, но, между нами, меня ее мужество и выносливость просто поразили. Я не то имею в виду, что поднялась буря и я за Анну испугался и к утру был ни жив ни мертв, а то, что она вышла из тумана, словно дух из иного мира. Я ее такой никогда не видел. Она спустилась с этой чертовой горы, будто провела ночь на Олимпе, а я трусил за ней сзади как мальчишка. Она – необыкновенная женщина, ты это понял?

– Да, – медленно проговорил я. – Я согласен. Анна – необыкновенная женщина.

Вскоре после этого мы отправились спать, и когда я раздевался и натягивал пижаму, специально прогретую для меня перед камином, то увидел на столике у кровати термос с горячим молоком. Его принесли на случай, если я проснусь среди ночи и мне придется пройти несколько шагов по застеленной толстым ковром комнате в мягких тапочках. Я вновь подумал о странной, пустой комнате, в которой спит Анна, о ее узкой кровати на деревянных козлах. Без всякой надобности я отбросил с простыни тяжелое шелковое одеяло и, перед тем как лечь, широко распахнул окно.