Сара Блэкборн - Источник счастья Страница 4

— Пойми, я должна была прийти. Хочу узнать, что повлияло на твое решение оставить меня. Сегодня я с трудом узнала тебя. Ты очень изменился.

— Да уж, в последний раз, когда ты меня видела, я не был похож на старую клячу, — мрачно усмехнулся Гейб.

— Ты отправился предупредить родителей о нашей помолвке. Мы попрощались…

Николь замолчала, вспомнив прощальные поцелуи, от которых перехватывало дыхание, пылкие клятвы в вечной любви. Посмотрев на собеседника, девушка по его глазам поняла, что и он сейчас мысленно перенесся на восемь лет назад.

Гейбриел поспешно отвел взгляд и грубо сказал:

— Да, попрощались на пару дней, а оказалось — на восемь лет. Ну и что? Все в руках Господа, людям не дано знать наперед, что с ними случится.

— Почему ты так легко отрекся от меня? — Она пристально смотрела на Гейба.

— Дело давнее, что теперь об этом говорить. — Он пожал плечами. — Мы оба уже совсем другие. И сегодня даже не сразу узнали друг друга.

— Это из-за снега, — возразила Николь и, не дождавшись никакой реакции собеседника, сердито добавила: — Я не позволю просто так сбросить меня со счетов. Есть кое-какие вопросы, на которые тебе придется ответить.

— Думаю, что ты и так многое поняла, — буркнул он.

— Может быть. Но я хотела бы знать, когда это произошло. — Николь указала на палку.

— Восемь лет назад минус одна неделя, — неохотно признался припертый к стенке Гейб.

— Что случилось? Я должна знать.

— В двух милях от дома родителей… — Каждое слово давалось ему с трудом. — Я думал о тебе, о нас, о том, как ты целовала меня. Дорога была обледенелой, на повороте машина пошла юзом, а я не смог вовремя вырваться из сладких воспоминаний… Короче, очнулся лишь в больнице, семь дней находился между жизнью и смертью.

— О Боже! — ужаснулась Николь.

— Позже я узнал, что меня три часа вырезали из машины, а врачи собрали мое тело буквально по частям.

— Но почему ты не послал за мной?! — вскричала она с отчаянием.

— Я неделю не приходил в сознание, — бесстрастно напомнил Гейб. — Не понимал, где я, не узнавал близких. Когда же, в конце концов очнулся, то понял, что ноги парализованы. Врачи считали, что остаток жизни я буду прикован к инвалидной коляске. Когда я звонил тебе, то был похож на мумию, не забинтованными оказались только глаза и рот. Так что твой номер по моей просьбе набирала медсестра, она же держала трубку, пока мы разговаривали.

Господи, как же я была несправедлива к нему, со стыдом подумала Николь. Ее глаза наполнились слезами, жемчужные капельки стремительно покатились по щекам. Она попыталась незаметно их вытереть, но сделала это недостаточно быстро.

— Почему ты плачешь? — раздраженно спросил Гейбриел. — Ты должна понять, что я поступил великодушно. Поверь, абсолютно беспомощное, распластанное на больничной койке тело — зрелище не из приятных. И характер у меня стал гнусным. Даже видавшие виды медсестры не выдерживали.

— Но ты же не остался парализованным.

— Да. Сколько операций пришлось перенести, и не перечислить. Но я все вытерпел и уже два года обхожусь без коляски.

Николь нервно ломала пальцы, размышляя о борьбе Гейба с болезнью один на один. Она могла бы быть рядом, но любимый мужчина вычеркнул ее из своей жизни при первой же кризисной ситуации.

Смахнув последние слезы, Николь выпрямилась и попыталась улыбнуться.

— Подумать только, а я все восемь лет думала, что ты женился на Камилле.

— Камилла вышла замуж за состоятельного человека. У нее трое детей. Как видишь, все оказалось к лучшему.

— К лучшему? — изумилась Николь.

— Конечно. Не мог же я попросить тебя связать жизнь с калекой!

— Я любила тебя, Гейб. Думала, что стала самым близким для тебя человеком… А теперь сомневаюсь, понимал ли ты когда-нибудь, что значит для меня твоя любовь? Иначе ты бы позвал меня.

— И что потом? — горько усмехнулся он. — Из жалости и ложного чувства долга ты скрепя сердце вышла бы замуж за человека, у которого, в сущности, не было тела. И мы бы оба мучились?

— Я любила тебя, — упрямо повторила Николь. — Ты должен был верить в мою любовь.

— Да пойми же, — начал он сердиться, в том состоянии, в каком я оказался, я не имел права желать твоей любви. Мне хотелось спрятаться, исчезнуть из твоей жизни. Нет-нет, я уверен, что поступил абсолютно правильно.

— А тебе не кажется, что не следовало решать за меня?

— Ни минуты не сомневаюсь, что твоя жизнь лучше той, которую я мог тебе дать. Тратить молодость и красоту на несчастного калеку равносильно преступлению, ты не находишь? Вот я и рассудил, что лучше страдать в одиночку.

— О Гейб, — беспомощно развела руками Николь, — ты не понимаешь. Ты отрекся от меня, когда больше всего нуждался в поддержке близкого человека, да еще утаил причину, по которой сделал это. Когда ты послал мне деньги, я подумала…

— О, ты весьма доходчиво передала свои мысли, — прервал он. — Это было очень откровенное письмо. Ты изящно выражаешься, когда сердишься.

— Да чтобы у меня руки отсохли раньше, чем я написала тебе эти слова! Ты ведь был болен. Но твое письмо… Такое короткое и словно чужое…

— Я будто подписывал себе приговор. Я не пытался откупиться от тебя, Ники, просто хотел помочь. Образование стоит дорого, а у тебя не было денег. Ты ведь закончила колледж?

— Да. И уже почти год работаю в Бердвуде. — Николь стала забывать о боли и одиночестве, поселившихся в ее опустошенном сердце с тех пор, как она потеряла Гейба. — Здесь живут добрые и искренние люди. Они верят в истинные человеческие ценности, о которых другие, очевидно, забыли. Питер говорит…

— Кто такой Питер? — резко перебил Гейбриел.

— Питер Карр — мой босс.

— Карр? Знакомая фамилия. Мне кажется, я недавно что-то слышал…

— Ты встречался с ним сегодня утром. Он приходил узнать, можно ли устроить здесь традиционный рождественский праздник для детей. Ты указал ему на дверь.

— Вспомнил! Так он твой босс?

— У меня и второй есть — Джон.

— А ты замужем? — строго спросил Гейб.

— Нет.

— Да ты просто создана быть женой и матерью.

— Однажды я чуть не вышла замуж, — с налетом ехидства напомнила она. — Влюбилась без памяти, ничто в мире для меня больше не существовало. Я думала, что мой любимый чувствует то же, что и я, но ошибалась. Когда пришла беда, человек, которого я любила, прогнал меня.

Гейбриел в сердцах стукнул палкой об пол, да так сильно, что Николь подскочила от неожиданности. Он встал и начал, прихрамывая, метаться по комнате.

— Это все сантименты, — бросал он отрывисто. — Ничто не длится вечно. Одна любовь умирает, на смену ей приходит другая.