Натали Вокс - Когда мы были счастливы Страница 42

— Крис! Все было совсем не так! — взмолилась девушка. Его ярость сковывала мысли. — Я и не пыталась вас обманывать. Эта хижина — действительно моя единственная обитель.

— Ах так! Ну тогда не смогли бы вы мне сказать — почему? В чем же заключается смысл всей этой шарады? — поинтересовался он. — Никак не пойму, зачем это было нужно!

— Да какая теперь разница? — тихо спросила Тиффани. — Разве от этого вы станете на меня меньше сердиться?

— Скорее всего, не стану. Но я всю жизнь был ярый приверженец того, чтобы во всех обстоятельствах сходились концы с концами. Придется выслушать ваши объяснения, если только они у вас есть!

— Не надо на меня так смотреть! — взмолилась Тиффани. — Вы стоите тут… с таким видом… у вас такое лицо… и взгляд такой, будто…

— Будто что?

— Будто вы меня просто ненавидите? — Тиффани бросилась назад в комнату.

— Ненавижу? — в полном недоумении переспросил Крис. — Неужели вы действительно думаете, что меня бы все это так задевало, если бы я вас ненавидел?

— Не знаю! — рыдала Тиффани. — Я знаю только одно — больше я этого не вынесу! Почти всю свою жизнь я существовала в эмоциональном вакууме. — Она провела рукой по мокрым от слез щекам. — Честно говоря, я от вас и не жду понимания. Но я должна сказать вам все, тогда, может, что-нибудь вам и объяснит мое поведение и вы поймете, что я чувствую!

— Тиффани…

— Нет, выслушайте наконец меня, Кристофер Уолленджер! Позвольте мне сказать, а потом можете навсегда все забыть! — Спотыкаясь, она дошла до стула и, опустившись на него, закрыла лицо руками, пытаясь хоть как-то привести свои мысли в порядок. — Я вышла замуж в восемнадцать лет. — Тиффани прижала ладони к щекам и изо всех сил постаралась, чтобы голос ее звучал как можно спокойнее. — Муж был намного старше меня. А я была слишком юной, по своим эмоциям, своему развитию — физическому и нравственному — менее опытной, чем сверстницы. Мама… умерла, когда я была совсем маленькой. И меня передавали друг другу дальние родственники, близких не было. Никому из них я была не нужна, но не будем их за это винить… — Тиффани с трудом вздохнула. — Я встретила своего мужа совершенно случайно. Он любил верховую езду, а я… Понимаете, я в то время была членом бригады «Скорой помощи» при госпитале. А он упал с лошади и вывихнул запястье. — Она искоса взглянула на Криса. Лицо его было мрачным, скулы напряжены. — Все произошло с ураганной скоростью. Почему-то он счел меня привлекательной. Вознес меня до небес. Я чувствовала себя принцессой. До этого я никогда не встречала подобного к себе внимания. А он был такой обходительный, такой утонченный, умудренный жизнью и невероятно богатый. Прошла всего пара недель, и он предложил мне стать его женой.

— Тиффани, для чего вы мне все это говорите? — Крис подошел к окну. — Мне чертовски не хочется ничего слышать. Кроме того, я вижу, как это больно для вас. Вы его любили… — Голос Криса чуть напрягся. — Вы все еще его любите… Скажите мне правду…

— Нет! — Тиффани встала, резко отодвинув стул. — Не говорите так! Он был просто чудовищем! Жестокий, ненавистный мне человек! Он превратил мою жизнь в сплошное несчастье!

— Что? — Крис подскочил к Тиффани. Теперь в глазах его не угадывалось ни холода, ни равнодушия.

Тиффани собрала все свои силы, чтобы заговорить:

— Он пил. Я даже не знала, каким же он был на самом деле… Когда мы встретились, я была невинной. Совершенно не ведала… ничего. Понимаете, мне все виделось в розовом свете… Жила в фантазиях и ждала сказки. И все вдребезги в первую же брачную ночь. Он был совершенно пьян, со мною обращался ужасно… — Тиффани перевела дух и продолжила: — Я тогда словно окаменела. Я молила Бога, чтобы все изменилось к лучшему, но день ото дня становилось только хуже. Он требовал от меня все большего, а сам делался грубее и грубее…

— Он вас бил?

Тиффани кивнула.

— Как только мы поженились, он стал совершенно другим человеком. Я была его собственностью. Он покупал мне одежду, еду, красивые вещи. А за это я для него была не чем иным, как… официально разрешенной шлюхой…

— Тиффани! — Не скрывая своего сочувствия, Крис смотрел, как страдальчески скривилось лицо девушки. — Больше ничего не говорите!

— Предполагаю, что вызову у вас отвращение. — Она опустила голову. Пальцы конвульсивно теребили легкий шарф. — Да я и сама себе противна. Целых шесть месяцев я мирилась с его… его безобразиями. Я от него пряталась. Иногда винила себя, полагая, что сама виновата, что допустила подобное отношение к себе. Мне надо было бы сразу же от него уйти.

— Так почему же… не ушли?

— Этот вопрос я задавала себе неоднократно. Однажды попробовала уйти, но куда? Муж сразу же после нашей свадьбы запретил мне иметь какие-либо контакты с моими старыми друзьями. Даже найди я их, что бы я могла им сказать? Мне было так стыдно!

— И никто ничего не знал?

— Конечно нет! — покачала головой Тиффани. — Ведь в глазах всех мой муж был таким милым, просто очаровательным. Его обожали. Он имел большую власть, хорошую репутацию — он дружил с министрами и лордами. У меня не было ни малейшей возможности кому-либо доказать, как все обстояло на самом деле. Что бы значило мое слово?

— А потом этот мерзавец умер?

Тиффани взглянула в напряженное лицо Криса.

— Умер. Завещания он не написал. А я, единственная наследница, получила все его состояние.

— Вы раньше кому-нибудь про это рассказывали?

— Никому… никогда. Я убежала от всех, от всего. Несколько недель я жила в разных гостиницах. И все время думала, что же мне теперь делать. Потом взяла и уехала из Лондона на побережье. Мне казалось, морской воздух мне поможет. Так и получилось.

— И вы нашли эту хижину?

— Именно так. Тогда она выглядела еще хуже, чем сейчас. Я выяснила, кому она принадлежит, и купила. Хозяин, местный фермер, сам почти позабыл про ее существование. Ну вот. Переехала и стала сама себя лечить…

— И все шло прекрасно, пока не появился я и не вскрыл все ваши старые раны… — очень тихо сказал Крис.

Тиффани кивнула.

— Что-то в этом роде. Хотя… если говорить об излечении… Я думаю, это не совсем так. Единственное, чего мне удалось добиться, — я сумела вычеркнуть эти страницы из своей жизни. Я заставляла себя позабыть весь позор и всю свою злость, вместо того, чтобы отнестись к этому более серьезно… чтобы суметь это преодолеть.

— Мне очень вас жалко. Очень, очень жалко. — От его слов у Тиффани дрогнуло сердце. Она растерянно посмотрела на Криса, направившегося к ней.

— Крис… мне… мне надо, обязательно надо сказать вам еще кое-что… — Она глубоко вздохнула. Мужчина остановился. — Вы, вероятно, считаете, что я совсем подавлена в эмоциональном отношении. Возможно, по-вашему, я — неуравновешенная. Но это не совсем так. Теперь я снова чувствую себя живой, я заново обрела себя как личность. — Она нахмурилась. — Только благодаря вам, Крис! Сначала я никак не могла справиться со своими чувствами. А теперь могу. Я понимаю, что призналась во всем слишком поздно…