Джоан Пикарт - Поездка в Техас Страница 44

— А ну-ка, подожди минуточку. Разве самолеты перестали летать? Поезжай и скажи ему об этом снова ради всех святых!

— Нет, он мне больше не поверит. Если бы ты только мог видеть боль в его глазах… Нет, это безнадежно.

— Никогда не думал, что ты пораженец, беглец от трудностей.

— Я знаю, когда я проигрываю. Спасибо за то, что выслушал меня. Постараюсь не болтаться здесь! — сказала она, целуя Боба в щеку.

— Ненавижу такие слова!

— Я тоже, мой дорогой друг.

Час спустя Трейси посмотрела на часы и со вздохом облегчения увидела, что пора идти домой. Боже, как она устала. Перспектива очередной одинокой ночи в своей квартире была невыносима, но, может быть, на этот раз ей удастся уснуть.

— Как я рада, что застала тебя, — сказала молодая девушка, просовывая голову в дверь. — Тебе только что прислали посылку.

— Спасибо, — сказала Трейси, принимая из ее рук маленький ящичек и снова опускаясь на стул. Ее сердце забилось быстрее, когда она увидела по штемпелю, что посылка направлена из Далласа.

Трясущейся рукой она разорвала бумагу, и ее глаза застлали слезы, когда она увидела слова на открытке, прикрепленной к посылке. Там было написано: «Если ты любишь меня так же, как я тебя, приезжай домой, Трейси. Джонатан и я нуждаемся в тебе. Мэтт».

«Ох, Мэтт, — прошептала она. — Мой дорогой Мэтт».

Ящичек был обит голубым бархатом, и Трейси, затаив дыхание, приподняла крышку. Ее сердце застучало еще сильнее, когда она увидела, что было внутри. Это была морская чайка, сделанная из серебра, на тоненькой цепочке. Ее крылья были подрезаны, голова наклонена вниз, как будто она собиралась прыгнуть с небес на землю в поисках дома, того места, что было предназначено для того, чтобы провести там остаток жизни.

— Ты готова? — спросил Боб с порога. — Боже, ты опять плачешь!

— Боб, увольняй меня, — зарыдала Трейси еще громче.

— Что-о-о?

— Мэтт любит меня. Да, да. Он прислал мне чайку в подтверждение этого.

— Что?

— Боб, разве ты не слышишь? Я прямо сейчас улетаю в Техас! Я обожаю тебя, буду сильно скучать без тебя, позже вернусь за своими вещами, но сейчас — до свиданья, Боб! Будь счастлив вместе со мной, порадуйся за меня!

— Я постараюсь, детка! — крикнул Боб ей вслед. — Так приятно снова видеть тебя улыбающейся.

Первый рейс был только следующим утром, и Трейси этот отрезок времени казался вечностью. Еще дольше тянулось время от взлета до посадки в аэропорту Далласа. Непонятный страх удержал ее от звонка на ранчо и разговора с Мэттом. А вдруг все это только сон и он прикажет ей убираться с этой земли, а без звонка она хоть увидит его в последний раз.

Когда она вышла из такси перед домом, то попросила таксиста поставить багаж у подножия лестницы. Глубоко вздохнув, она прикоснулась кончиками пальцев к серебряной чайке, которая свисала с шеи на цепочке, потом подошла к парадной двери и постучала. Звук показался ей таким же громким, как удары собственного сердца.

— Здравствуй, Элси, — тихо сказала она, когда домоправительница открыла ей дверь.

— Ой, милочка! Будь благословенен этот день! Входи, входи! Где твои вещи? Спасибо Господу, что ты приехала. Я боялась, что ты не захочешь здесь остаться. Пойду, принесу твой багаж.

— Мэтт уже вернулся с пастбища?

— Жду, он будет с минуты на минуту. Но ты лучше зайди к мистеру Рамсею вначале. Он в гостиной.

— Он, может быть, не захочет видеть меня?

— Иди, иди, и да поможет тебе Бог. Спасибо, что вернулась домой, — прошептала Элси, вытирая слезы передником, — Я так по тебе скучала.

Трейси подошла к дверям гостиной и остановилась. Кендал Рамсей сидел на своем обычном месте у камина в кресле на колесиках, на его коленях лежал нераскрытый журнал.

— Мистер Рамсей? — окликнула его Трейси.

— Трейси! Дай мне посмотреть на тебя!

— Я не знала, захотите ли вы увидеть меня, — сказала она, подходя к нему ближе.

— Почему? Потому что ты и Мэтт расстались из-за недопонимания? Ты все еще любишь моего сына, Трейси?

— Да, больше, чем могу это выразить словами.

— Ты нашла внутреннее спокойствие, как моя Алида?

— Да.

— Тогда иди и найди этого парня, Мэтью Рамсея, и научи его, как нужно смеяться. Это место стало очень мрачным после того, как ты уехала отсюда. Не теряй попусту время со стариком, когда сердце зовет тебя.

— Спасибо, спасибо вам, — она крепко обняла Рамсея и выбежала из комнаты.

Она бежала через лужайку и замедлила шаги, только подойдя к конюшне. Уже показались первые всадники, возвращавшиеся с поля после дня напряженной работы. Теплая волна пробежала по ее телу, когда она подумала, что среди них может быть и Мэтт. Дасти ехал во главе процессии, на его лице заиграла широкая улыбка, когда он увидел Трейси, стоявшую на краю лужайки.

— Вот так-так! — присвистнул он. — Расступитесь-ка ребята, а лучше убирайтесь прочь. У нашего хозяина возникли кое-какие дела личного плана.

— Что ты так разорался? — спросил Винди, выходя из конюшни. — Привет, красавица. Как приятно снова видеть тебя.

— Привет, Винди, — заулыбалась Трейси. — Как поживает Джонатан?

— Самое хорошенькое создание на всем ранчо. Ну, ладно, вы, ковбои, убирайтесь отсюда, идите в конюшню. Дасти, а где Мэтт?

— Он едет за нами.

— Тогда не стойте здесь. Зайдите внутрь, вам говорят, олухи.

Вдруг Трейси осталась совсем одна. Ее колени подгибались, а сердце билось изо всех сил, когда она увидела одинокого всадника, приближающегося к конюшне. Его лошадь шла медленным шагом. Стетсон Мэтта был надвинут на глаза, и Трейси не могла разглядеть его лицо. Как будто почувствовав ее присутствие, он резко поднял голову, натянул поводья и остановился футах в двадцати от нее. Он спрыгнул с седла, выпрямился и стоял, не шевелясь, будто не веря своим глазам. Он пошел к ней, остановился, раскрыл руки для объятий.

С громкими всхлипываниями она перелетела через лужайку и бросилась в его объятия.

— Боже, Трейси, моя Трейси, ты вернулась домой, — сказал Мэтт, зарываясь лицом в ее волосы.

— Да, да, Мэтт, я никогда не покину тебя. Я так люблю тебя.

Он поднял голову и посмотрел на нее. В глазах у обоих стояли слезы. Он нашел ее губы, и его поцелуй сказал все о его чувстве к ней и о его безмерном одиночестве без нее. Ковбои, столпившиеся в дверях конюшни, шумно выражали свое одобрение. Они смеялись, кивали головами, хлопали друг друга по спине. Винди достал носовой платок и вытер слезы, громко высморкался и сказал этой группе бездельников, чтобы они не лезли не в свое дело.

— Пошли к бассейну. Самые приятные и неприятные наши разговоры происходили там, — сказал Мэтт.