Отец подруги. Я его подарок - Алиса Ковалевская Страница 44

– Хочешь сказать, что приехала в отель класса «люкс» встречать Новый год и не взяла платье?

– Я вообще ничего не хочу говорить. Но если ты хочешь услышать – да. Именно так, Карим. Платья у меня нет. Ты можешь мне не поверить, – показала на шкаф, – прошу. Ну. Давай, проверь.

– Прекрати так себя вести, Яна, – сказал он резко. – Тебе это не идёт.

– Не надо меня воспитывать! Я тебе не дочь.

В комнате стало тихо. Нас окружали те же звуки, что и минуту назад, но… стало тихо. Я наградила Карима гневным взглядом, но говорить больше ничего не стала. Достаточно слов.

Карим подошёл к двери первым, взял шампанское.

– Да, ты мне не дочь, – сказал, не открывая, и повторил, как будто самому себе: – Не дочь.

– Да, Карим. Пожалуйста, больше об этом не забывай. Я тебе никто. Не жена и уже даже не любовница. Я подруга твоей дочери, да и то уже бывшая. Благодаря тебе же.

– Ты мне не никто.

– Разве?

– Ты женщина, с которой я хочу встретить этот Новый год. И сейчас мы поднимемся на крышу, Яна. Я показал тебе горы, а сегодня покажу зимнее небо.

***

За следующие минуты мы не сказали друг другу ни слова. Ни пока шли к боковой лестнице, ни пока поднимались наверх. По какой причине Карим пренебрёг лифтом, я не поинтересовалась. Он заинтриговал меня. Если бы не злость и обида, я бы смогла отпустить себя, но они подавляли и интерес, и нетерпение.

– Почти пришли.

Карим остановился возле двери.

– А нельзя было подняться на лифте? – всё-таки спросила я, кое-как придержав сарказм. Именно кое-как, потому что он всё равно прорвался.

– Можно. Но я люблю ходить сюда по лестнице. Тем более сегодня все катаются туда-сюда, и его бы пришлось ждать.

Исчерпывающе. Возразить нечего.

Карим открыл двери, и мы вошли в короткий коридор, оканчивающийся ещё одними двустворчатыми дверьми. Ничего особенного, разве что плитка под ногами. Она была тёмно-синяя, с блестящими вкраплениями и нечётким узором, напоминающим взбитые тучи.

– Надеюсь, ты меня не на какую-нибудь открытую смотровую площадку привёл?

– Что? Замёрзнуть боишься? Так я согрею.

Я промолчала. Только красноречиво посмотрела на него. И не понять – серьёзно он или шутит.

Карим развёл в стороны вторые двери, и я, не успев зайти, затаила дыхание на вдохе. Повсюду было усыпанное звёздами небо. Сверху, прямо передо мной и по обеим сторонам. Чернота, подсвеченная далёкими светлячками и как будто надкусанный с одной стороны шар луны.

– Здесь очень красиво.

Желание язвить и спорить исчезло. Я подошла ближе к стеклу, стараясь рассмотреть хоть что-нибудь за вуалью ночи.

Карим остановился у меня за спиной.

– Рад, что ты смогла оценить.

Я повернулась к Кариму лицом. Мы встретились взглядами, но он практически сразу отошёл. Снял фольгу с горлышка бутылки, начал разматывать проволоку.

Я только теперь обратила внимание, что прямо посередине веранды накрыт единственный стол. В углах, на многоярусных приступках, стояли зажжённые свечи. Они горели и в маленьких подсвечниках на единственной сделанной не из стекла стене.

Карим разлил шампанское, и я, подойдя, взяла бокал.

– И за что мы будем пить?

– Есть традиции, которые не стоит нарушать. Поэтому выпьем за старый год.

– А стоит?

– Да.

Мы соприкоснулись бокалами и сделали по глотку. Я прислушалась, пытаясь уловить хоть какой-нибудь звук извне. Но ни музыка, ни чужой смех сюда не проникали. Вернулась к витражной стене.

– Новый год – семейный праздник, – увидев приближающееся отражение Карима в стекле, сказала я. – Если уж говорить о традициях. Так что ты тут делаешь, Карим? Только не надо плести про работу – не поверю.

Он остановился, и я, отпив ещё немного шампанского, подошла к нему сама.

– Почему ты не встречаешь Новый год с женой? – спросила напрямую.

Первый восторг прошёл, всё стало возвращаться на свои места, в том числе и мои чувства.

– Почему ты здесь со мной, а не с ней? Не с дочерью? Тебе не кажется это ненормальным?

– Расскажи, что случилось, – вместо того, чтобы ответить, потребовал он.

Я вздохнула. Конечно! В замкнутом пространстве, после шампанского, да ещё и под звёздами давить на меня куда проще. Чёртов манипулятор!

– Я сделала аборт, – процедила, готовая вообще уйти.

Поставила бокал на столик. Карим развернул меня к себе за локоть.

– Я говорю не об этом.

– А о чём же?

– Расскажи, что случилось на лестнице, – попросил он.

Именно попросил, а не приказал и не потребовал. Я готова была послать его, но вдруг поняла, что устала от собственного сарказма. Десятки колких слов царапнули язык и рассеялись, а я исподлобья смотрела на Карима и боролась с детским желанием поиграть в молчанку.

– Я не толкала её, – повторила то, что сказала утром в беседке.

Карим кивнул. Выдвинул стул и помог мне присесть за стол, сам сел напротив.

– Если ты её не толкала, что случилось?

– Да не знаю я! – ответила с запалом и раздражением. – Не знаю. Когда я пришла, она… – Мотнула головой. – Неважно.

– Говори. Это важно для меня.

– Спроси её сам. Ты же умеешь давить, манипулировать. Вот и надави на неё. Или что? Боишься, расплачется? Так ей этот ребёнок…

Я снова замолчала. Просто приказала себе остановиться. Глотнула шампанского. Карим смотрел в упор, ладони его лежали на столе, но перстня на пальце не было, я обратила на это внимание только сейчас. Резко перевела взгляд на лицо Карима. Я не хотела рассказывать ему про Мадину и в то же время это было важно для него. И для меня.

– Что «ей этот ребёнок»? Яна, говори.

– Хорошо, – сдалась я после нескольких секунд молчания. – Когда я пришла, Мадина была в гостиной. Но не одна. – Я криво усмехнулась.

Карим нахмурился.

– Не одна?

– Не одна, – подтвердила я. – Компанию ей составляла бутылка мартини. Судя по всему, время они проводили отлично.

Взгляд у Карима стал свинцовым, на шее надулась вена. Я допила шампанское, словно это была вода.

– Знаешь… – Я поморщилась. – Мне так обидно стало. Я ведь знала, как ты хочешь ребёнка, а она… Почему это у моего ребёнка шансов не было?! Почему у этой суки всё хорошо, а у меня внематочная беременность… – Сказала и резко замолчала.

Я не собиралась ему рассказывать. Не хотела, и как это вышло?! Глаза жгло от подступающих слёз.

Карим был похож на скалистый утёс в грозу.

– Дальше, – потребовал он. Теперь потребовал, а не попросил.

Я набрала в лёгкие побольше воздуха и выдохнула:

– А что