Джина Кэйми - Измены Страница 45

«Что-то вроде письма самой себе в никуда», — подумала она, и внутри нее закипела злость. Ей неожиданно надоело постоянно выполнять чьи-то предписания. И она позвонила.

Дверь резко открылась.

— Да?

Она быстро взглянула на именную табличку, висевшую над объявлением: «Представительство Т.Сторпио».

— Э, мистер Сторпио?

— Да.

— Извините, что я вас побеспокоила, но я только что опустила свою фотографию, и…

— И что дальше?

— И подумала, что, может быть, смогу договориться с вами… о встрече.

Глаз смотрел на нее с раздражением.

— Вы видели объявление? — сказал он недовольно. — В чем дело, вы не умеете читать?

— Умею, но…

— Посмотрите, в объявлении ясно сказано, как надо поступить.

Распахнув дверь, он посмотрел на нее сверху вниз, быстро вычисляя ее возраст, вес рост.

— Актриса! — выпалил он, метая икру и наклоняясь, чтобы поднять фотографию, на которую наступил. — Объявления не имеют для вас никакого значения, так что ли?

— Обычно имеют, — сказала она, гордо подняв голову, — но…

Пока она старалась придумать что-нибудь в свою защиту, его глаза двигались, рассматривая ее ноги, бедра и талию, покачались как маятники на груди и остановились на шее.

— 18.30.

— Извините?

— Приходите в 18.30. Я постараюсь освободиться.

Он с нетерпением вошел в квартиру и захлопнул дверь прямо перед ее носом.

Лорис постояла немного, не зная, как поступить. Она решила, что грубая манера мистера Сторпио ей больше импонирует, чем те приятные телефонные разговоры агентов, которые были заинтересованы только в том, чтобы переспать с ней. Очевидно, он был деловым человеком. Она вернется в 18.30.

У Лорис не было причин менять планы на этот день. Она попытала счастья у нескольких других агентов, имеющих офисы в этом же здании, но не смогла прорваться к ним и отправилась на открытую перекличку на Бродвее.

В дверях Лорис показала свою оплаченную карточку-акцию, записалась в желтом блокноте. Ей показалось, что она словно спит, и ей снится все один и тот же сон. Она не знала и даже не могла вообразить, что собой представляют открытые переклички.

Хотя перекличка была назначена на 13.30, а было только 12.45, душная студия была уже переполнена огромным количеством оптимистов. На улице была жара и повышенная влажность, как обычно бывает в августе в Нью-Йорке. В помещении не оказалось ни кондиционера, ни единого стула. Большая, почти квадратная комната напоминала загон для скота на бойне. Не удивительно, что артисты относились к таким мероприятиям, как к осмотру крупного рогатого скота.

Студия была набита до отказа, как метро в час пик. Очередь начиналась за дверью и тянулась по коридору. Как только помощник выкрикнул первое имя в списке, все засуетились. Лорис смотрела на часы всякий раз, когда называлось новое имя: в среднем беседа проходила около пяти минут.

Через час беседы сократились до двух минут. Артисты входили и выходили со скоростью конвейерной сборки. Еще через час очередь уже перестроилась в два ряда, а ассистент директора казался полностью вымотанным.

— Я обращаюсь ко всем Анитам, — выкрикнул он, называя имя женской главной роли в спектакле. — Девочки, если ваш рост превышает пять футов пять дюймов, вам не стоит тратить свое время, — он взмахнул желтым блокнотом, чтобы успокоить хор поднявшихся протестующих замечаний. — Наша звезда очень болезненно относится к своему росту.

— Почему же вы раньше об этом не сказали? — требовательно спросила брюнетка, такая же высокая, как Лорис.

— Потому что раньше никто не говорил мне, сладкая. Я здесь только ассистент директора.

— Как мерзко! — буркнула другая брюнетка.

Он пожал плечами.

— Это шоу-бизнес.

Без возражений все высокие девушки стали выходить из студии, за исключением пары с ростом пять футов и шесть дюймов, рассчитывавшей, что, ссутулясь, они подойдут. Лорис решила, что уже достаточно натерпелась на сегодня; остаток дня она провела в кинотеатре и к назначенному сроку отправилась на беседу с Тони Сторпио.

Впустив Лорис в кабинет, Тони Сторпио уселся на свой стол, заваленный доверху сценариями и фотографиями актеров, и выдал в телефонную трубку безостановочный, в ритме стокатто, поток требований. Не смолкая ни на секунду, он ткнул указательным пальцем в кресло, обитое кожезаменителем, предлагая ей сесть. Затем он словно забыл о ее существовании, и у Лорис появилась возможность понаблюдать за ним.

На вид ему было не больше сорока пяти, на нем была дорогая одежда, его вьющиеся черные волосы блестели. Однако его внешность чем-то напоминала уличных панков. Время изменило черты лица красивого мальчика, сделав их более грубыми, а выражение лица слишком надменным и высокомерным. У него был акцент человека, долго прожившего в Нью-Джерси, при котором все произнесенные слова казались оскорбительными и обидными.

Он создавал впечатление идущего по следу зверя, не переносящего никаких соперников, тем не менее Лорис восхитила его словесная изворотливость. Она никак не могла понять: то ли он устраивает это представление для того, чтобы помочь ей, то ли это действительно его манера поведения.

Замолчав и предоставляя наконец человеку на другом конце провода вставить слово, Тони Сторпио допил то, что осталось в его бокале, и протянул его Лорис.

— Виски со льдом и немного воды, — скомандовал он. — Сделай себе, что найдешь и захочешь. Все там.

Он кивнул на небольшой бар, встроенный в стену напротив кушетки, обитой черной искусственной кожей.

— Конечно, слушаю тебя, Леонард, — заверил он собеседника, — но ты не говоришь мне того, что я хотел бы услышать.

Хотя Лорис стояла спиной к нему, наливая бурбон, затем водку с тоником для себя, она чувствовала, что он наблюдает за каждым ее движением. Когда она принесла Тони его заказ и села, он отвел глаза.

— Тебе бы следовало получше постараться, Леонард. — Он положил трубку. — Дерьмо!

Откинувшись в своем крутящемся кресле, он медленно сделал большой глоток и посмотрел на нее через стекло бокала, наконец замечая ее присутствие. Его темные, почти черные глаза незаметно двигались вдоль ее тела.

— Итак, что я могу сделать для тебя?

— Я ищу агента.

— Их же полно на каждом шагу.

Он поставил бокал на стол, используя фотографию в качестве подставки.

— Но я не агент. Я персональный представитель, импресарио.

— Я понимаю, — сказала Лорис, делая вид, что на самом деле понимает разницу.

Но он не попался на удочку и раздраженным тоном объяснил: