Дженнет Лавсмит - Любовь вернулась Страница 46

— Я здесь проездом в Палм-Спринг. Там я буду встречать Рождество со старыми друзьями. Но перед этим я позвонила твоей маме и узнала твой адрес. Я специально заехала сюда, чтобы увидеться с тобой. Ты рад?

— Конечно. — Талберт с трудом скрыл недоумение. Почему сейчас, после стольких лет? Что произошло?

— Твоя мама сказала, что ты преуспел, — продолжала она, ослепительно улыбаясь. — Ты теперь владелец огромной компании с несколькими филиалами. А когда-то…

— Шарон, ты же знаешь, что моя мама всегда преувеличивает.

— Я знаю, что ты всегда был не в меру скромным. — Она обвела взглядом его кабинет, оценив каждую деталь обстановки. — Я желаю услышать все о том, как ты добился всего этого. Надень пальто и пригласи меня в ресторан. Там ты расскажешь мне, как ты стал магнатом.

Талберт повел ее в первоклассный ресторан «Кристалл». Все еще находясь под магическим влиянием ее чар, он послушно рассказывал ей о своей работе. Удивительно, но Шарон знала все, что произошло с ним за последние три года. Оксли это заинтриговало. Мама не могла ей всего этого рассказать. Откуда же такая осведомленность?

— Я случайно прочитала большую статью о тебе в прошлогоднем «Экономическом обозрении». Тебя очень хвалили за неординарный подход к клиентам, за хорошо поставленное дело, приносящее большой доход. После этого я позвонила миссис Оксли, чтобы удостовериться, и решила встретиться с тобой.

Ах, вот оно что… Талберт почувствовал разочарование, как будто Шарон снова его обманула.

— Я всегда знала, что ты способен на это, — беззаботно щебетала она. — И я горжусь тобой, Тал. Ведь ты сколотил себе состояние, начиная практически с нуля…

Внезапно он вспомнил другой обед с другой женщиной, которая сказала ему: «Я уже наслышана о Богатом, Преуспевающем Бизнесмене. Теперь хочу знать все о Человеке, о том, какой ты на самом деле».

Прервав Шарон на полуслове, он спросил:

— А чем занималась ты, пока я… — Его голос прервался, не закончив «пока я становился богатым».

Она возмущенно начала рассказывать о своей жизни. О том, каким неудачным оказался ее брак. О том, как она пыталась сохранить хотя бы видимость семейных отношений. О том, как за последние пять лет ее жизнь превратилась в сущий ад. О том, как «дикий» Тимоти не захотел платить ей алименты «после того, как я отдала ему лучшие годы моей жизни». О том, что городской дом и дом на побережье, а также многочисленные акции получил он, а не она, Шарон. «Но ничего, я подам на него в суд, потому что моя доля…» И так далее.

Такое впечатление, подумал Талберт, что у нее калькулятор вместо мозгов.

Он пытался проявить интерес к ее проблемам, но это у него получалось с трудом. Расчетливость собеседницы не вязалась с его представлением о ней, как о прекрасной и нежной женщине. Он слушал ее вполуха и иногда кивал, поедая при этом омара. Опомнился он только тогда, когда понял, что она что-то у него спрашивает.

— Что?

— У тебя нет миссис Оксли? — повторила она вопрос.

Он молча покачал головой.

— И в твоей жизни нет никого?..

— Нет, — решительно сказал Талберт. Да, подумал он, в моей жизни могла бы быть…

Шарон коснулась его рукава.

— Тал, когда-то мы переживали восхитительные моменты. Но мы были слишком молоды и глупы, чтобы понимать, что это временно и что каждому из нас нужно нечто другое. Но то, что было между нами, — великолепно! Во всяком случае, мы получили некоторый опыт, который, я думаю, пригодился нам обоим впоследствии. Ты понимаешь, о чем я говорю?

Он взглянул на нее. И понял, что она была права. Все эти годы Талберт считал, что любит ее, не желая признаться себе, что это было лишь мимолетное увлечение. Разговор, который завела Шарон, как будто снял пелену с его глаз. Он понял то, что до сих пор отказывался понимать.

Теперь ему были видны ее расчетливость, эгоизм и мелочность. Неужели из-за нее он десять лет отказывался быть зависимым от какой-нибудь другой женщины? Господи, каким же глупым он был! Талберт почувствовал, что родился заново.

Он отвез Шарон в отель и сказал, что будет занят и не сможет больше ее увидеть. Они распрощались. Теперь уже навсегда.

Выйдя на улицу, Тал глубоко вздохнул. Ему казалось, что он вырвался из темницы, в которой по собственной воле пребывал десять лет. Десять лет! Сколько радости и счастья он потерял за это время. Сможет ли он наверстать упущенное?

Оксли не вернулся в офис, а решил пойти домой. Переступив порог квартиры, он огляделся, взглянув на вещи новыми глазами. Его апартаменты были безукоризненно чисты, до блеска вымытыми уборщицей. Домашнего уюта и радости, как в доме Дина или Элиз, здесь не чувствовалось. Ничто не нарушало гармонии его кабинета, чья обстановка была тщательно подобрана самыми известными дизайнерами штата. Мебель в гостиной была громоздкой, но удобной; приглушенные серый и бордовый цвета штор и обоев сочетались с обивкой кресел и дивана. Но не было ничего, на чем можно было задержать взгляд. Кроме двух картин, висевших возле камина.

Он взглянул на шарж, который подарил ему Пол. Как мальчик смог так точно уловить выражение его лица и передать это на бумаге несколькими штрихами карандаша? Неужели он действительно похож на денежную машину, заинтересованную только в бизнесе и прибыли, чьего ума не касались другие стороны жизни?

Элизабет. Его взгляд остановился на ее картине, изображающей волнолом «Клык Дьявола». Эта акварель в точности повторяла пейзаж, который погиб в океанской пучине возле Юрики. Талберт вспомнил, как он сидел на утесе и любовался женщиной, которая не подозревала о его присутствии. Вспомнил радость, мелькнувшую на ее лице, когда она обернулась к нему. Вспомнил ее рассуждения о Боге, природе и жизни. Неужели он сам хотел превратить это создание в бесчувственную деловую женщину?!

Господи, он действительно был глупцом!

— Хильда, полюбуйся. По-моему, хорошо, — воскликнула Элиз, вытаскивая из духовки противень с печеньем, вырезанным в виде звездочек и сердечек.

Хильда в это время трудилась над мясным рулетом. Она мельком глянула на печенье и одобрительно кивнула головой.

— Превосходно, — только и сказала она.

— Дайте и мне посмотреть. — В кухню вошел Брайс. Он взял одну «звездочку», чтобы оценить не только вид, но и вкус. — Великолепно! Кстати, а почему я больше не слышу телефонных звонков? — спросил он, протягивая руку за вторым печеньем.

— Я говорила тебе, что после Нового года прекращаю проводить эти дурацкие поездки и возвращаюсь к экскурсиям. А пока надо заниматься приготовлениями к празднику, — сказала Элиз, перекладывая печенье на блюдо и убирая его подальше от дяди.