Снова будешь моей - Лина Коваль Страница 46

— Как ты? — Глеб подходит сзади.

— Хорошо.

— Как чувствуешь себя? Может отдохнёшь?

— Нет, все хорошо.

Я и в правду чувствую себя отлично. Беременности практически не чувствую. Грудь стала чуть побаливать, так что дотрагиваться неприятно. Утром немного подташнивало. В остальном, если убрать волнение, все хорошо.

— Кофе сделать? — спрашиваю, разглядывая его измождённый вид.

— Да, если тебе не сложно.

— И бутерброды. Ты вообще что-то ел эти дни?

— Не помню, — говорит он, усаживаясь за наспех сколоченный деревянный стол.

— Глеб, — обращаюсь, размещая перед ним одноразовый стаканчик с кофе и картонную тарелку — едой. — У меня к тебе просьба. Не мог бы ты относиться к Ксении… помягче?

Его лицо приобретает недовольный вид, потом рот кривится, и он находит мою подругу глазами. Девушка сосредоточенно разговаривает по телефону с кем-то из служб. За ухом у неё карандаш, светлые волосы собраны в высокий хвост.

— Нажаловалась, значит, — тянет он, разглядывая.

— Нет. Она очень хороший человек. И я не понимаю твоего отношения.

Громов переводит взгляд на стакан в своей руке.

— Нет у меня к ней никакого отношения, — произносит, залпом выпивая кофе.

На кухню заходят двое молодых парней из поискового отряда.

— Можно чай? — спрашивает один из них.

— Конечно, присаживайтесь, — проговариваю, идя за чайником, стоящим на газовой плите.

— Погода портится. В лесу несколько групп наткнулись на следы медведя, — начинают они разговаривать между собой.

Боязливо смотрю на Глеба, он отрицательно качает головой.

— Да, — отвечает парень. — Будем надеяться они не встретятся. Иначе пиздец.

Глушу животный страх внутри себя, разливая кипяток в кружки. Лес полон опасностей. Особенно для неподготовленного человека. Андрей крепкий физически и сильный морально, но что он может сделать против дикого зверя?

Это страшно…

— Поменьше болтайте, парни, — говорит Глеб, кивая на меня.

— Извините, — обращается один из них ко мне. — Я не подумал.

— Ничего, — тихо шепчу, выходя. Бреду куда глаза глядят.

Подальше от всех.

Боль внутри становится такой резкой, что я просто не могу находиться среди людей. Отворачиваюсь, натягивая капюшон на голову, и опираюсь спиной на багажник кем-то оставленного автомобиля.

Боже, Андрей, найдись, пожалуйста!

Все наши недопонимания, разногласия, стычки — это такие мелочи… Зачем я вообще обращала на это внимание?

Я никогда больше не оставлю тебя ни на одну ночь, ни на одну минуту…

Только, пожалуйста, объявись, Громов. Я так злюсь на тебя!

Из-под земли сама тебя достану своими же руками. Только реши меня оставить! Только посмей! Никогда тебе этого не прощу.

Обнимаю свои плечи и даю волю слезам. В ушах шумит, временно отключаюсь от происходящего.

В памяти проплывают все моменты нашей жизни.

Первая встреча в клубе, ссоры, развод, Краснодар, пляж в Сочи, наши разговоры на кухне и совместные ночи… Его руки… Губы… Последний разговор в машине.

— Господи, ну за что мне все это? А? — поднимаю залитое слезами лицо к небу.

Разглядываю мимо пролетающие пушистые белые облака. Они лёгкие и невесомые. Небо за ними наконец-то ясное… Ярко-голубое.

Цвет, который дарит надежду, а не отбирает её…

— Настя! — слышу рёв Глеба издалека.

Поворачиваю голову. В лагере наблюдается какое-то оживление. Вокруг стола целая толпа. Не могу понять, что они говорят.

— Его обнаружили, — сообщает Глеб, подбегая ко мне.

Боже.

— Он живой? — спрашиваю его отчаянно.

Глава 43. Настя

— Живой, Настя, живой!

Крепко обнимаю Глеба и не могу поверить в то, что все закончилось. Реву навзрыд у него на плече.

— Ну, всё, всё, — похлопывает меня по спине. — Давай прекращай.

Живой!

Господи, спасибо тебе!

Поисковики, которые почти два дня бродили по лесу, радуются тому, что задача выполнена. Обнимаются, обсуждают последние два дня, фотографируются.

— Где он? — спрашиваю у Глеба, глядя на всеобщую эйфорию. — Как он?

— Его доставят сейчас на вертолёте. Он в порядке. Немного повредил ногу. Но в целом, все лучше, чем могло быть.

На лице Громова старшего облегчение. Мужчины тоже все переживают, беспокоятся, но им сложнее, потому что они не позволяют себе этого показывать другим.

Мы возвращаемся в лагерь.

Ксюша бежит мне на встречу, тоже плачет. Обнимаемся, радуемся.

— Пойдёмте в машину, доедем до места, — предлагает Глеб, кивая в сторону.

Мы с подругой садимся на заднее сидение. Обе молчим. В голове долбит только одна мысль. Я скоро его увижу. Руки дрожат от нетерпения.

— Глеб, набери Ольги Львовне, — вспоминаю про мать Андрея, которая, наверное, ещё не в курсе, что он нашёлся.

— Да, сейчас.

Подъехав к большому полю, на которое уже приземлился вертолёт и подъехали две кареты скорой помощи, не дожидаюсь полной остановки автомобиля, выскакиваю из него практически на ходу:

— Настя… осторожнее, — рычит Глеб мне в спину.

Бегу без оглядки по мокрой траве. Рядом со скорой замечаю носилки, вокруг которых много специалистов в униформе. На носилках лежит Андрей.

Его лицо осунувшееся, покрытое мелкими царапинами. Расталкиваю людей и наконец-то обнимаю его…

Слезы душат опять, ничего не могу с собой поделать.

Я верила, ждала, молилась почти двое суток… Но в глубине души, подсознательно готовила себя и к худшему тоже… Так устроен человеческий мозг. Он просто не может не думать о плохом. Невозможно себя заставить верить только в лучшее.

Как ни старайся.

Андрей слабо обнимает меня за шею и упирается в неё носом, втягивая мой запах:

— Тш-ш… Настя… Вот он я… — шепчет на ухо.

— Я так испугалась, — выдаю сквозь рыдания.

Не верится.

— Знаю, любимая. Я тоже. Пиздец как… — его голос дрожит, так же, как и все тело под тёплым одеялом, которым он укрыт. Меня предупреждали, что, скорее всего, из-за холодных ночей будет переохлаждение организма.

Поднимаю голову и покрываю его лицо короткими поцелуями. От него пахнет костром, лесом и немного потом, но мне все равно. Разглядываю ближе любимое лицо, его глаза лихорадочно горят, скулы покрыты румянцем.

Целую лоб, по-моему, у него жар.

— Не реви больше, — просит он тихо, перебирая пальцами мои волосы.

— Не буду, — обещаю ему, осторожно целуя сухие потрескавшиеся губы.

Сотрудник скорой помощи, все это время деликатно молчавший, откашливается:

— Мы отвезём вас в больницу, необходимо сделать рентген и обследоваться.

— Я поеду с ним, — тут же сообщаю. Ни за что его не отпущу одного.

— Не положено, — заявляет фельдшер.

— Разберёмся, командир, — шутит сбоку Глеб, подходя ближе к носилкам. Заглядывает в лицо брату. — Уже нагулялся?

Андрей горько усмехается.

— Прогулка вышла что надо!

Спасатели загружают носилки внутрь машины. Я, попрощавшись с Ксюшей, спешу занять место рядом.

— Глеб,