Романтичные сказки - Вероника Карпенко Страница 47

А сегодня с утра он заявил, что вместо спортзала они с Юркой поедут к нему на квартиру. Пришла пора вывозить мебель! И кому сдались грузчики, если есть лучший друг?

Янка уже не знала, кого и к кому ревнует! Лёшку к Юрке, или Юрку к Лёшке. В любом случае её раздражало, что их посиделки в последнее время обходились совсем без неё.

— Я тебе не мешаю? — поинтересовалась она.

— В смысле? — не понял Лёшка.

— Общаться с Юркой я тебе не мешаю? — уточнила Яна.

Он отставил кофейную чашку, и светлые брови жалобно взметнулись ко лбу:

— Малыш, он скоро уедет, и я все компенсирую.

«Когда? Почему? Во сколько?», — хотела воскликнуть она. Но вслух сказала язвительно:

— Неужели? Мне кажется, он никогда не уедет!

Татьяна Федоровна оказалась права. Огурчики шли на ура! В продуктовом наборе, кроме прочих даров, была тыква. И Янке волей-неволей пришлось осваивать новые блюда. Тыквенный джем, тыквенный суп, тыквенный кекс. И если с первыми двумя все оказалось просто, то над последним пришлось потрудиться. Вышло не так красиво, как на картинке. Но вроде съедобно. А если вприкуску с тыквенным джемом, то вообще на «пять с плюсом»!

Янка убралась на кухне, полчаса проболтала с Маринкой. Подруга вещала без умолку, излагая в подробностях все события минувшего уикенда. Когда дело коснулось интимных, Янка свернула беседу. Не желая знать, «сколько оргазмов подряд подарил ей Геннадий».

Она уселась с ногами на табурет и приступила к тому, что теперь совершала как минимум ежедневно. Это стало своеобразным ритуалом! Она принялась листать новогодние фотографии. Уже в сотый раз, пересматривая их по порядку, и зависая надолго на самых любимых. Среди них было мало таких, где присутствовал Юрка. Он взял на себя роль фотографа. За то Янка была повсюду! На переднем плане, или в массовке: но где-то в пределах кадра непременно мелькал её «персонаж»…

Погрузка вещей затянулась. С каждой минутой Янка все больше злилась. Она пыталась заесть эту злость! Но тыквенный кекс застрял в горле. Наверняка, они давно уже все погрузили? А теперь вместе дудолят пивасик, заедая его пластмассовой пиццей? Потом он притащит свой зад. Скажет ей, что устал. Что поужинал. И завалится спать! А на следующий день, как ни в чем не бывало, начнет удивляться: «А чего это ты обижаешься?».

Раньше, когда Лёшка «брал высоту», они практически не сидели дома. Он изо всех сил старался разнообразить их совместный досуг, приглашая испить кофе в новой закусочной, или отведать пасту Болоньезе в ресторанчике за углом. Иногда они просто сбегали ото всех, чтобы остаться наедине. Летом, прихватив бутерброды, отправлялись на речку, «кормить» комаров. А зимой устраивали вылазки в парк, чтоб покататься на лыжах.

Но со временем Лёшка выдохся, и они все чаще стали коротать вечера у него дома. Что, в общем, тоже было не плохо! Устроиться под теплым пледом, пить горячий чай, смотреть новые сериалы. Но исключение очень скоро перекочевало в разряд правил, и они все реже покидали свой любимый диван. Янка, затаив дыхание, смотрела передачи про дальние страны, про живописные красоты, про уникальные места. И, выдумывая очередное меню на ужин, размышляла о том, что её жизнь стала удивительно предсказуемой.

— Лёш, ну ты где? — возмутилась она, когда на том конце провода раздался щелчок.

— Эээ…, — успел выдавить Лёшка, прежде чем Яна обрушилась на него.

— Ты обещал вернуться к пяти, а сейчас уже семь. Мне все равно! Ты можешь там ночевать. Можешь вообще переехать к нему! Раз вам так весело вместе.

Выпалив это, она замолчала. Понимая, что выглядит глупо. Типа, она выгоняет его? Намекает, что им нужно… расстаться? Очевидно, что Лёшка не был готов. Потому, что он тоже молчал.

— Лёш? — боязливо позвала она.

— Ян… это Юра, — раздалось в трубке.

— П-привет, — поздоровалась Янка. Теперь пришла её очередь удивляться.

— Ян, ты только не волнуйся, — произнес он вместо приветствия.

Эта фраза, как выстрел, моментально ударила в цель. Янка выпрямилась, ощущая странную слабость в коленях.

— Что случилось? — проговорила она еле слышно. Ведь когда говорят «не волнуйся», то имеют в виду что-то очень плохое? Он упал? Сломал ногу? Порезался?

— Он в больнице, — ответил Юрка.

— Что случилось? — повторила она.

Ведь вопрос не утратил своей актуальности. Все логично! С переломами люди едут в травмпункт.

— Аппендицит воспалился, — прозвучало в трубке.

Янка опешила:

— Какой аппендицит? Он никогда не жаловался!

— Врач так сказал, — устало выдохнул Юрка.

— Врач, — повторила она, словно пробуя на вкус это слово. — Он что, в больнице?

— Да, в третьей городской, — ответил Юрка.

Он добавил что-то еще, но Янка уже не слышала. Она сжала в руке телефон. Адреналин заполнял капилляры, лишая способности мыслить…

«Какой нахрен аппендицит?», — распалялась она. Наверняка врачи что-то напутали! Он здоров! Ведь это же Лёшка, он просто не может болеть. Болеть и капризничать — это её привилегии.

Янка оделась «на автопилоте», заказала такси. Надкушенный тыквенный кекс так и остался стоять на столе…

Старая городская больница гордилась своим обветшалым фасадом. Высокие деревянные двери взамен современной пластмассе возвращали назад, в прошлое. Как и сердитая медсестра под вывеской «регистратура». На Янкин настойчивый стук она раздраженно поморщилась. Отворила окошко, настолько же маленькое, насколько большим было тело, одетое в белый халат.

— Здравствуйте! — подавляя волнение, бросила Яна, — К вам поступил Копылов Алексей Викторович. В какой он палате?

Женщина с тяжким вздохом открыла журнал. Она неспешно прошлась глазами по списку. Словно надписи в нем были сделаны на другом языке.

— Он в реанимации, — уведомила она голосом, лишенным всяких эмоций.

Янка уставилась на неё. Кровь отхлынула от лица.

— Что? — пробормотала она.

Но женщина, явно утратив к ней интерес, принялась объясняться с другим посетителем. Её отодвинули в сторону. И Янка, с трудом приходя в себя, огляделась. В тесном фойе ютилось несколько лавочек. Большая монстера стояла в углу, растопырив дырявые листья.

«В реанимации», — повторила она про себя. Словно в тумане, сделала пару шагов в направлении двери с надписью: «Посторонним вход воспрещен». А затем, наплевав, подбежала и дернула ручку. На удивление та поддалась.

— Девушка, туда нельзя! — прозвучало ей в спину.

Но Янка не слышала. Она отыщет его! Она обязана его отыскать!

Свет мерцал, как бывает в кино. В мрачной пустоши коридора стояли каталки. Стены грязно-зеленого цвета сужались, образуя тоннель. Он мерещился ей бесконечным! Череда абсолютно похожих дверей однообразным пунктиром бежала вперед.

Утратив чувство реальности, Янка принялась дергать их все. Одну за другой! Третья по счету сдалась, обнаружив внутри помещение. На постели, утыканный трубками, лежал…

Нет,