Аманда Лиз - Безрассудное счастье Страница 49

— О! Саймон! Это невероятно! Слушай, тебе не надо было…

— Надо, надо. По крайней мере все увидят, как хорошо ты вымылась…

Алекс легонько ударила его в грудь, но не могла не рассмеяться. В конце концов, он только констатировал факты.

— А если серьезно, то как только я его увидел, то понял, что в нем ты будешь неотразима. А сегодня вечером ты должна чувствовать себя женщиной на сто процентов. Поверь мне.

Всегда он ляпнет какую-нибудь пошлость, лишь бы не показаться сентиментальным. Но, в конце концов, Алекс знала, что он действительно любит ее.

— Спасибо.

Встав на цыпочки, она чмокнула его в щеку и аккуратно положила платье обратно в пакет. Заметив на нем название магазина, Алекс в ужасе подумала, что Саймон истратил целое состояние. Удивительно, но он даже правильно выбрал размер — видно, годы корпения над снимками моделей не прошли бесследно.

Ник до сих пор не произнес ни слова. Он был слишком подавлен, чтобы обращать внимание на что-нибудь, кроме страшной пустоты внутри — там, где еще несколько минут назад зарождалась надежда. Проклятая помолвка нависла над ними дамокловым мечом, и он никак не мог ее предотвратить. Он все еще надеялся, что в последний момент Алекс одумается и отменит бракосочетание, но, похоже, время было упущено. Ник вдруг ощутил острую потребность поскорее выбраться отсюда, запереться в лаборатории и проявить пленку. Тогда он по крайней мере будет знать, что хоть это у него есть, что у них с Алекс все-таки есть что-то общее.

— Мне надо идти.

Кажется, они совсем забыли о его присутствии. Алекс резко обернулась и виновато заглянула ему в глаза.

— Боже мой, который час?

Ее часы все еще лежали около раковины. Она оттерла циферблат туалетной бумагой — похоже, это все, что можно было с ними сделать. Взглянув на них теперь, Алекс обнаружила, что прошло гораздо больше времени, чем она думала. Нечего сказать, приятное открытие — оказывается, она занималась любовью с фотоаппаратом целых сорок минут. Теперь у нее оставалось время только на то, чтобы успеть заехать домой переодеться, а потом сразу кинуться к парикмахеру. Хорошо хоть Саймон согласился ее подкинуть. Оставалась еще проблема, как вывести ее из дома, не распугав соседей. Джинсы пришли в полную непригодность, а поскольку на улице было тепло, пальто ни у кого из них не оказалось. В конце концов они решили дилемму, выстроившись по обе стороны от нее и поручив ей нести бесчисленные покупки Саймона. Создав таким образом своеобразную ширму, они проследовали к машине и там дали волю смеху.

Ник сидел впереди, сжимая в руках свой драгоценный фотоаппарат. Он мечтал скорее добраться до дома, чтобы сразу проскользнуть в лабораторию (Саймон оборудовал для этой цели крохотную кладовку) и приняться за работу. Только бы снимки действительно вышли как надо! Кроме того, что он запечатлел потрясающую эмоциональную глубину, это должно было получиться изумительно с точки зрения композиции, и тут уже взыграла его профессиональная гордость. В его памяти всплыл их давний разговор. Может, он действительно украл у нее часть души, и уж этого у него никто не отнимет. Это останется с ним навсегда. По крайней мере Ник надеялся, что это правда: ведь если ему придется молча наблюдать, как она отдаляется от него все дальше и дальше, то он должен иметь хоть что-нибудь, за что можно ухватиться. И эти снимки могли помочь ему как ничто другое.

Через несколько часов он будет знать наверняка. Сгорая от нетерпения, он рассеянно пробормотал Алекс «пока», когда они высаживали ее у двери дома, и отказался от предложения Саймона пообедать где-нибудь вместе с Сержем. Нику совсем не улыбалось созерцать эту парочку, воркующую над тарелками, да и время не ждало. Надо было приниматься за дело. Возможно, если Алекс увидит документальное подтверждение своих чувств, запечатленное на фотобумаге, она наконец признается себе во всем. Оставалось всего несколько часов до официальной помолвки. Несколько часов до того, как она станет принадлежать другому. С отчаянным безрассудством игрока, поставившего все на последнюю карту, Ник заперся в лаборатории, запретив себе думать о чем-нибудь, кроме технической стороны дела.

Приготовив проявитель, Ник загрузил пленку в бачок, добавил реактив и, включив таймер, еще раз проверил, закрыта ли крышка. Он проявлял пленку уже, наверное, в тысячный раз и обычно делал все автоматически. Но сейчас он чувствовал необходимость перепроверять каждое свое действие. Когда время вышло, он слил раствор и сразу залил пленку закрепителем, потом промыл ее, вынул из бачка и повесил сушиться. Обычно Ник всегда просматривал кадры, чтобы иметь представление о том, что получится. Однако теперь он не стал этого делать, а лишь установил увеличитель и расставил лотки с реактивами. Мысленно он возблагодарил небо за то, что этим утром фотоаппарат был заряжен черно-белой пленкой. Это был остаток после съемки для очередного модного журнала, и Ник хотел использовать его для собственной работы. При поддержке Саймона его альбомы здорово пополнились, а если эти снимки выйдут такими, как он надеялся, это будет начало нового направления в его коллекции. А может, и в его жизни.

Следующие десять минут прошли в напряженном ожидании. Наконец он включил аппарат и вставил пленку. На белом фоне появилось миниатюрное изображение. Это было подобно взрыву. Интуиция его не подвела — впрочем, она никогда его не подводила. Ник с облегчением откинулся в кресле, но тут же встрепенулся. Дело еще не закончено. Он сделал несколько пробников и наконец стал печатать. Он специально фотографировал очень быстро, и результат оправдал ожидания: дробная смена кадров позволила ему схватить малейшие оттенки и нюансы. В наше время такого качества снимков и не сыщешь.

Выложив фотографии на просушку, Ник просмотрел их и решил, что работа по-настоящему удалась. Здесь была запечатлена сама красота, как она есть, без сантиментов, и ни один трюк вроде подсветки или специального фокуса ее не портил. А главное — Ник поймал истинное чувство, светившееся в глазах любимой.

Чувство триумфа опьянило его. Что бы Алекс ни сказала с этого момента, что бы ни сделала, она будет знать правду — больше того, у нее останутся доказательства, и все смогут их увидеть. Собственно, ему было не важно, что подумают другие: чего он действительно хотел, это увидеть ее лицо, когда она столкнется с правдой. Алекс хотела его, и это было очевидно. Но это было не просто физическое влечение. Эти отблески в ее глазах обещали гораздо больше — может, даже больше, чем он мечтал, и он не успокоится, пока она не признает этого. Если не ради него, то хотя бы ради себя самой.