Десять поцелуев, чтобы влюбиться - Мила Любимая Страница 49

И всё между нами было бы хорошо, в смысле горячо, взаимно и жарко. Но появился Ян и всё пошло по одному месту. У него талант портить всё, к чему прикасается.

Мы с Яном не родные братья. В смысле, не совсем. Папаша его нагулял на стороне в те времена, когда осознанно и постоянно изменял моей матери.

Мне тогда только стукнуло пять, Яну три с половиной. Отец привёз его к нам домой. Мать Яна нисколько о нём не заботилась. Она вообще ни о ком не могла бы позаботиться. Алкашка и наркоманка. Ребёнок у неё голодал, ходил непонятно в чём, на квартире нон-стопом проходили пьянки и оргии. С моим отцом у неё была короткая связь. Подцепил её в каком-то приватном заведении. О дитё, как выяснилось, ничего не знал. Мамаша Яна сама на него вышла, бабок захотела стрясти. Ну папа и дал, только сына забрал.

Все радовались. А я ни хрена не понимал.

Отец давно мечтал о втором сыне. Мама… мама тоже. После первых родов заводить детей ей строго запретили, так что Ян практически спас их брак. Мама Яна обожает, как родного.

А вот наши отношения с братом как-то сразу не задались. Постоянно дрались и устраивали дома погромы. То зубы выбьем, то носы разобьём и в том же духе.

На этой почве меня и Яна определили в разные школы. Мы старались как можно реже видеться, потому что обыкновенно из этого ничего хорошего не происходило. Ну вы помните, чем мамина днюха закончилась. Гадёныш получил по полной программе. Очень надеюсь, что пришлось прибегать к помощи пластического хирурга, чтобы поправить нос.

Никто из нас не делал другому какого-то непростительного зла или подлости, мы просто органически не переваривали друг друга. Ненавидели самой лютой ненавистью. Вот и вся история. Ни за что-то, а просто так.

Маша здесь совершенно не при чём.

Ян предпочитал длинноногих моделей с минимумом мозгов в черепной коробке. Просто Савельева попала между молотом и наковальней. Чисто логически я понимал, что началась какая-то делёжка шкуры неубитого медведя, но… только представил Машу рядом с Яном и всё – психушка.

Хотелось кромсать и крушить. Плевать, что при этом отрываюсь на Савельевой, лишь бы брата на место поставить. Но когда Маша в бассейн упала и впервые послала меня, грани как-то размылись. Она из тех девочек, которые если захотят, то отправят парня в дальние дали и уйдут, не оборачиваясь.

Фоном запоздало пришло осознание, что мы с заучкой совершенно из разных миров. Я и мои друзья могли играть с такими, но ничего серьёзного. Избалованные мажоры, ну. Думать о том, какой вред это причиняет людям и что они чувствуют – мимо кассы.

Мне даже нисколько не было стыдно, что никого не остановил, не вступился за неё. Мудаками не становятся – мудаками рождаются.

Я её обидел, но чётко понимал, что никуда она уже с крючка не сорвётся. Влипла по полной программе. Влюбилась без памяти. Мне нужно только быть настойчивым и милым.

Зачем из кожи вон лезть, если Маша и без того моя, правильно?

А то!

Савельева спокойно положила телефон на столешницу и плавно опустилась на диван. Я сел на стул напротив, наблюдая, как Маша неспеша берёт в руки бокал вина.

Сдаётся мне, понадобится тяжелая артиллерия. Хоть бы ножками потопала что ли, зараза.

– Я всё тебе объясню.

– Не надо ничего объяснять, – ответила, делая несколько глотков. – Это лишнее.

Лишнее, значит. Ну-ну.

– Всё нормально? – уточнил, ожидая, как минимум, внепланового сольного концерта. Но нет – Маша кусок толстенного айсберга.

Мало того, что себя закопал, так и Ника подставил с его несравненной Мирой. И это, определённо, проблема. Поскольку Тарасов реально втюрился, как прыщавый пацан.

Сука!

– Нормально, – Савельева непринуждённо тянется за сыром. – А что-то произошло?

Ну какого хрена, спрашивается, она такая спокойная?

Кажется, меня начинает потряхивать. Прибил бы.

– Маша, – накрываю её руку своей. – Ты реально так реагируешь или это какой-то ебаный цирк?

Цирк Шапито, блядь. Чувствую себя главным клоуном.

– А как я должна реагировать?

Чёрт возьми, я перестал её понимать. Ладно, гора не идёт к Магомету, значит Магомет сам пойдёт к ней.

– Маш, спор…

– Сотня, не утруждайся.

Замолкаю и пытаюсь отследить хоть какую-то логическую цепочку. Должно быть здравое объяснение.

Девчонки довольно остро воспринимают подобные вещи. Если только ей кто-то инфу ещё раньше не слил.

Проклятье!

Долбанный Ян. Или Авдеев. Похрен, ещё выясню.

– Ян сдал? – процедил сквозь зубы.

– А ты даже не предполагал, что я могу узнать про ваш спор, да?

И в этот момент понял одно – кажется, это меня трахали, а не наоборот.

– Ладно, я пошла.

Она поднимается и решительно направляется к выходу. Я за ней.

– Савельева, ты куда?

Знаю, тупой вопрос. Вообще не в тему.

– Реально думаешь, что останусь? – беззлобно усмехнулась. – Я рада, что всё вскрылось, Сотня.

– Действительно?

– Не надо больше притворяться.

В сердце словно вбили какой-то ржавый болт. Что за хуйня?

– Вот как.

– Так, – она закончила надевать обувь и улыбнулась, как ни в чём небывало. – Пока.

Пока…

Захлопнул за ней дверь и ударил кулаком со всей дури в бетонную стену, сбив костяшки пальцев до крови.

Ян, чтоб тебя!

А в том, что тут руку приложил мой горячо обожаемый братец вообще не сомневался.

Ни капли!

***

Конец августа, бар «Эйфория»

– Бля, Авдеев, убери камеру, а? – Ник отодвигает Егорыча в сторону и тут же плотоядно облизывает нижнюю губу. Кого-то отзеркалил уже. – А это что за бейби? Я бы с ней уединился.

Проследил за его взглядом и усмехнулся. Опять да на те же грабли?

За столиком сидела Маша со своей подругой Мирославой Князевой и ещё какая-то девчонка. Её я не знал.

Хороший выбор.

Даже несмотря на то, что Ник в прошлом уже с ней кувыркался. Хотя я сейчас мог думать только о Маше Савельевой и ни о ком другом. Задолбала уже ломаться, недотрога.

Мы с Егором дружно рассмеялись, а потом я пояснил:

– Князева, помнишь такую? Целка, влюблённая в тебя по уши.

Засранец, знаю.

– Мирослава, – Никитос продолжает сканировать её задницу. – Хороша стала, особенно сзади.

– А я думал она в девочках, – задумчиво произносит Егор. – Что-то мнётся и мнётся, недотрогу строит.

Ага, это у них с Машей общее.