Сладкая месть коварного босса (СИ) - Сандер-Лин Галлея Страница 5

Остаток года походил для Максима на ад. Одноклассники набросились целым скопом и обвиняли, что Ланская ушла из-за него и им теперь не у кого списывать, мальчишки несколько раз устраивали тёмную, после чего Макс ходил с разбитым лицом, потому что против целой толпы (да ещё и с тряпкой или мешком на голове!) много не повоюешь. После первого такого «приветствия» он несколько дней не мог заставить себя прийти в школу, придумывая всевозможные отговорки и ссылаясь на плохое самочувствие. Отец хмурился и какое-то время позволял отлынивать, ходил в школу, где оказывался кругом виноватым (видите ли, воспитал хулигана, который устраивает драки и на которого все жалуются).

— Ничего, Макс, — сказал батя после очередного такого разговора с руководством школы. — Мы скоро выползем из ямы и порвём их всех, как Тузик грелку. Да, уже совсем скоро…

Отец действительно с самых каникул где-то пропадал почти целыми днями и возвращался с таинственным видом, хотя условия их жизни всё ещё не менялись. Но Державин-старший из тех, кто предпочитает вкладывать, а не тратить, чтобы потом снять сливки, это Максу было хорошо известно.

Когда в конце мая, незадолго до Последнего звонка, директриса очередной раз отругала Максима за неподобающий вид и хулиганство (хотя побили-то именно его, и уже в который раз!), пружина, которая долгие годы сжималась в душе Макса, выстрелила. Он поклялся себе, что ни одна скотина больше пальцем его не коснётся! И после окончания самого худшего в своей жизни учебного года, надев самодельную маску наподобие той, какая была в фильме «Крик», вылавливал одноклассников по одному и бил без всякой пощады (разумеется, дело касалось только мальчишек). Ему было плевать на последствия, он всё равно уйдёт из этой грёбанной школы.

А фотку Евы он таки сорвал со стенда, с мясом вырвал, разворочав соседние изображения. Это было вечером, когда в школе оставалась всего пара-тройка человек, так что затея была хоть и рискованной, но выполнимой. Притаившись в холле за колонной, Максим долго ждал, когда охранник свалит на перекур, а потом ринулся к стенду, после чего сбежал через приоткрытое для проветривания окно.

Макс прижимал к груди заветный снимок и нёсся куда подальше от ненавистного трёхэтажного строения, которое с удовольствием взорвал бы вместе с ублюдочными учениками. Фотография почти обжигала ладони, была запретным плодом, который он решился сорвать. Но он ни о чём не жалел. Ему нужна эта фотка, чтобы помнить, чтобы никогда не забывать ту мелкую богатенькую и трусливую дрянь, которая выдрала его сердце с корнями и оставила вместо него зияющую пустоту.

Отец не обманул… Затеяв рискованную авантюру, чтобы вытащить семью из нищеты, он сорвал неплохой куш и вместе со старым другом, сложив капиталы, начал своё дело. В итоге это лето стало для Макса знаменательным… Для начала Державин-старший одел с ног до головы всю семью, а уже в августе приобрёл элитную квартиру в другом районе, вбухав туда большую часть прибыли (но чего не сделаешь ради поддержания нового имиджа), — и они, наконец, переехали из тех жалких трущоб, в которых ютились последние годы, презираемые всеми, в том числе и соседями.

Максим, сменив имидж, перешёл в другую школу, где его никто не знал. Да, здесь у него был совсем иной образ, обеспеченного и перспективного парня, встречаться с которым за счастье любой девчонке. И раз уж они сами начали вешаться ему на шею, он не видел причин отказывать им во внимании. А уж когда за год его отец заметно поднялся по бизнесу и прикупил роскошный дом, где стремилось побывать подавляющее большинство одноклассников и даже ребята из параллели, то Державин и вовсе прослыл весьма и весьма завидным женихом.

Вскоре Макс стал коллекционером. Одна девчонка, вторая, третья, четвёртая… Все они должны им восхищаться, пусть сворачивают шеи ему вслед и выдирают друг другу волосы за право один день посидеть за его партой. Внимание, ему нужно больше внимания! Он должен убедиться, что привлекателен для девушек, что нужен им, должен доказать в первую очередь себе самому, что ни одна из них не ответит отказом, не посмотрит пренебрежительно. Никогда, больше никогда он не будет отвергнут!

Максим понимал, что всего лишь хочет компенсировать себе растоптанную когда-то гордость и залечить уязвлённое самолюбие, но остановиться уже не мог. Восхищение, обожание, почитание… всё это стало ему нужно как воздух. И такое поведение не прошло незамеченным для парней, для которых он стал конкурентом. Но Макс был готов дать отпор. Теперь у него была возможность заниматься с личным тренером, поэтому вскоре он прижал к ногтю самых гонористых ребят, а вслед за ними подчинились все остальные.

Но у Максима было железное правило: ущербных он не щимил, просто старался сделать вид, что их не существует. Не было в нём того, что есть у дедов в армии — желания отыграться на желторотиках за попранную когда-то дедами же честь. У него теперь другая жизнь. Так что до самого десятого класса Макс был выше всего этого и…

До него донёсся то ли всхлип, то ли подвывание. Он как раз был дежурным и ходил выносить мусор в один из огромных баков, что стояли за школой. Глянув в сторону школьного сада, Державин увидел возле одного из деревьев основательно потрёпанного сверстника, который держал в руках потоптанную грязными ботинками ветровку с наполовину отодранным воротником.

Да это же Васёк — отличник-заучка из параллельного класса, который, кроме цифр, кажется, ни о чём в этой жизни думать не способен. Как сказали бы классики, «это был молодой человек из обедневшего дворянского рода». Он сидел и наматывал сопли на кулак, глядя на порванную одёжку, дужка на покосившихся очках была вывернута под неестественным углом. Похоже, кто-то из ребят сегодня изрядно повеселился.

Смерив взглядом это жалкое создание, Максим поморщился. Штаны у него, наверное, ещё с молодости дедушки, такая же рубашка, ботинки вообще полный отстой, а волосы будто бриолином смазаны… Он бесил Макса одним своим прилизанным видом и убогими шмотками, слишком сильно напоминавшими ему о прошлом. В общем, Державин видел в нём себя несколько лет назад, только у этого слюнтяя характер был дрянь, сопля на проводе. Если бы хоть цену себе знал (мозги-то у него варят будь здоров, по всем олимпиадам ездит), можно было бы уважать за стойкость, а так…

Тихонько сплюнув, Максим прошёл мимо и был бы рад забыть об этом слабаке, но… Это треклятое «но» и заставило его через пару дней таки вмешаться, когда после уроков он увидел, как Ваську потащила за школу группа ребят. Когда Макс подошёл к месту событий, ботан, окружённый пацанвой, стоял на коленях, а перед ним на земле, вся в пыли, лежала откусанная булочка.

— Жри, скотина! — сказал один из лбов и пнул булку ногой. — Ты же из малообеспеченки. Так сегодня на меня пялился, когда я за обедом булку ел, что меня чуть не стошнило. Будто меня самого сожрать хотел.

— Смотри, какие мы добрые, — сказал другой. — Даже похавать тебе принесли. Будь благодарен и жри давай.

— Ну, давай же! — отвесил ему подзатыльник третий, да так сильно, что с ботана слетели очки.

Парни переглянулись — и Тимоха, самый рослый из ребят, на них наступил.

— Ой, прости, сломались… — заржал он и придавил очки ещё сильнее.

— Эй, вам самим не противно прикасаться к этому отбросу и марать от него руки и ноги? — объявил своё присутствие Державин. — Я бы даже концом ботинка побрезговал к нему притронуться: не отмоюсь потом.

— Макс, но мы же…

— Я всё сказал! С тем, кто тронет этого отброса, я за руку здороваться не буду… И остальным это тоже передайте.

Пацанва с сожалением побрела прочь (бедные, их лишили такого развлечения), напоследок смачно плюнув в сторону Васька. А тот сидел на земле, трясущимися руками прижимая к груди сломанные очки (оба стекла треснули, одной дужки нет вообще, другая изрядно покосилась), и почти подвывал. От этой картины сделалось противно. Интересно, сколько его убогой семейке придётся собирать деньги на новые очки? Хотя и эти были из самых дешёвых.