Диана Рейдо - Свадебный талисман Страница 5

Розалин была серьезной и торжественной. Стейси же все никак не могла проникнуться важностью момента. На ее взгляд, воскресный поход в церковь был развлечением наподобие поездки в Питтсбург – поход в какой-нибудь театр совмещался с обедом в одном из моллов с десятками кафешек.

Но уже в церкви Стейси прониклась духом службы. Служба шла на латыни, Стейси даже не силилась что-то понять. Но внутреннее убранство храма, строгость обстановки, серьезные лица собравшихся произвели на юную студентку довольно сильное впечатление. Как и проповедь, последовавшая за службой. Стейси впервые глубоко задумалась о таких, казалось бы, привычных вещах, которым в жизни придается совсем не такое значение, как должно бы.

В их семье редко говорили о церкви, о вере и о Боге. Стейси не знала, чем это объясняется. Может быть, занятостью матери с отчимом. Может быть, тем, что они были слишком поглощены друг другом. Раньше перед едой мать читала коротенькую молитву, но потом перестала делать и это.

Вернувшись домой, Стейси рассказала матери, что они с Розалин были в церкви. А потом спросила, почему они раньше не водили ее в церковь?

– Водили, – улыбнулась мать, – только ты была маленькой. Наверное, не помнишь.

– А почему перестали ходить?

– Видишь ли, Стейси, есть более важные вещи. Общение с близкими людьми, например. Тепло семейного очага. Совсем не обязательно ходить в церковь, как на работу, чтобы жить по совести, по вере…

– А я считаю, что ходить надо! – с истинно юношеским упрямством заявила Стейси. – Где, как не там, можно почувствовать всю важность веры? Без напоминания о Боге все забывается.

– Стирается под налетом повседневности, – засмеялся Фредерик. – Стейси, бога ради, если ты считаешь, что там есть что-то для тебя, что тебе это нужно и важно, ходи. Мы же не станем тебя в чем-то ограничивать. Тем более у тебя есть единомышленники, Розалин например. Ходи, малышка. Услышишь что-то новое – не забудь сообщить нам.

Родители засмеялись. Стейси, впрочем, не услышала в этом смехе ничего обидного для себя. И продолжала регулярно посещать воскресные службы вместе с подружкой.

Вскоре она приобрела и новых друзей среди прихожан католической церкви. Оказывается, не так уж мало учащихся колледжа серьезно относились к вопросам веры. Стейси как губка впитывала все проповеди, открывая для себя все новые области для размышлений, черпая знания и получая ответы на многие, ранее туманные вопросы…

Жизнь текла без особых проблем и неприятностей. Стейси, не прикладывая каких-то серьезных усилий, заканчивала колледж, имея при этом, правда, не слишком блестящие оценки. Она сама толком не могла разобраться, что же из изучаемых дисциплин привлекает ее больше всего. В ее расписании значились в основном гуманитарные предметы. Спорт она не жаловала, в группе поддержки не выступала, баскетболу в спортзале колледжа предпочитала стрельбу из лука, как самый легкий курс. Физика, химия, математика – все это был не ее конек. Но и литература с историей тоже мало привлекали ее. Вот разве что преподаватель рисования ставил ей высокие баллы, но наличие у Стейси ярко выраженного таланта и он отметить не мог. Время потихоньку шло, и любовные переживания обостренного подросткового периода в колледже тоже не затрагивали Стейси.

С Кевином она познакомилась именно в ирландской общине, на очередной воскресной службе.

Розалин в тот день приболела. Накануне отец возил ее в Даунтаун, в Питтсбург. Там Розалин вдоволь находилась по магазинам, а самое главное, наелась мороженого самых экзотических сортов. Теперь она лежала дома с больным горлом, пила горячий чай и глотала эвкалиптовые леденцы.

Стейси отправилась в церковь одна.

С утра ее посетило какое-то неожиданное вдохновение, и она отутюжила темно-красный строгий костюм: прямую юбку чуть ниже колен и приталенный жакет. Морщась от усердия, подкрутила локоны горячими щипцами. И, пока не видела мама, потихоньку подкрасила губы одной из ее многочисленных помад. В общем, выглядела Стейси хорошо, даже самой было приятно.

Отчим подвез ее до церкви. Войдя внутрь, Стейси по обыкновению села на облюбованную ими с Розалин лавку во втором ряду. Служба еще не началась. Стейси положила рядом маленькую кожаную сумочку с красной шелковой аппликацией, пригладила волосы руками, расправила на коленях юбку.

Церковь понемногу заполнялась народом.

Неожиданно для самой себя Стейси оглушительно чихнула.

По счастью, ей не пришлось лезть в сумку за платком. Сидевший на передней скамье парень лет двадцати обернулся и с приветливым любопытством посмотрел на Стейси.

– Будь здорова, – весело пожелал он.

Стейси смутилась.

– Спасибо.

– Что-то я тебя раньше здесь не видел, – сказал он, внимательно разглядывая ее.

Стейси в свою очередь разглядывала его.

Сначала ей показалось, что перед ней подросток. Однако, приглядевшись внимательнее, она поняла, что он более взрослый и зрелый, чем кажется. Очевидно, в заблуждение вводили его слишком уж озорные, чуть зеленоватые, глаза. А также рыжеватые вихры. Конечно, рыжим его можно было назвать с очень большой натяжкой. Но искорки рыжины в волосах парня проскакивали.

В целом он производил на редкость положительное впечатление. Таким людям Стейси почему-то начинала быстро доверять. Клетчатая рубашка, которой были обтянуты его плечи, добавляла благопристойности его внешнему виду. Но парень был не просто положительным, он располагал к себе каким-то скрытым, не проявляющимся демонстративно обаянием.

– А я тоже тебя раньше тут не видела, – объявила Стейси.

Парень ничуть не смутился.

– Ничего удивительного, – кивнул он. – Раньше меня тут и не было.

– Вот как?

– Переехал сюда с семьей, здесь и буду доучиваться.

– Откуда переехал? Издалека?

– Да не особо. Отцу понадобилось по работе. Говорил, что это ненадолго. Но я еще тогда понял, что легко не отделаюсь. Застряли мы тут основательно.

– А откуда вы приехали?

– Филадельфия.

Стейси присвистнула:

– Тогда понятно, почему для тебя остаться здесь означает застрять… Ну ничего, здесь не так плохо, как кажется на первый взгляд.

– Да мне и не кажется, что здесь плохо, – расхохотался парень. – Кстати, меня зовут Кевин. Кевин Армстронг.

– Стейси О’Нил.

– А ты родилась в Монровиле?

– Да, и мама тоже родилась здесь, нам тут все привычно. А вот муж матери не так давно переехал сюда. Но он из Ирландии, так что ирландские корни и на чужой земле не теряются. Ты ведь тоже имеешь к общине какое-то отношение?

– А ты как думаешь? Иначе что бы я тут делал?