Ублюдок - Ирина Воробей Страница 5

– Приятного, – сказал парень, потянувшись за едой.

Вера с набитым ртом кивнула в знак взаимного пожелания. Ели они молча. Но судя по тому, как быстро Марк уплетал спагетти, блюдо ему понравилось, либо он был очень голоден. Все то время, пока он ел, девушка наблюдала то ли с любовью, то ли с ненавистью. Во всяком случае во взгляде перемешались обида, боль, тоска и нежность – все, что она испытывала весь этот год. Периодически то рыдала, то смеялась неестественно и злобно. У нее случались истерики, которые она устраивала своим парням, потому они от нее оба сбежали, но девушка по этому поводу не печалилась. Вера знала, что легко найдет нового, прекрасно осознавая собственную красоту и возможность этим пользоваться.

Но ей всегда чего-то не хватало. Она как будто бы постоянно была голодна. И радовалась всегда не до конца. Это слышалось даже в низком голосе. Нотка печали часто оттеняла светлое лицо. Даже если она искренне смеялась над какой-нибудь шуткой, в глазах тускнела грусть. Вера, да и все окружающие, настолько привыкли к такому ее состоянию, что уже не замечали. Но, на самом деле, это заметно делало ее взрослее. Еще год назад во всех чертах, манерах и жестах проглядывалась детскость, наивность, веселье, а теперь во всем подмечалась ожесточенность и хандра. В этом они с Марком были похожи. Оба не любимы. Оба злы.

Но в ней все равно продолжала жить надежда. Вера умом понимала, что надеяться не на что. Но душа… Поэтому и сидела теперь на этом диване и смотрела, как возлюбленный уплетает приготовленный ей обед. В этом должно было быть нечто романтичное и приятное, но она чувствовала только глубокую зеленую тоску. Марк ел, как ни в чем не бывало, не обращая на нее внимания, и смотрел в ноутбук. Девушка часто наблюдала за Игорем и Мариной, потому понимала, как ведут себя любящие друг друга люди. Это на них совсем не походило. Она теперь и сама не понимала, зачем приперлась сюда в голом виде, зачем так унизительно отдалась и терпела сейчас его игнорирование. Просто разум порой отключался, и власть над телом захватывали чувства. Дурацкие, заставляющие ее страдать и стыдиться себя, чувства.

Вера захотела разбить что-нибудь, но оглядевшись вокруг, поняла, что здесь и разбить ничего нельзя. Хотя она склонялась к тому, что Марку было бы все равно. Он как будто на все уже наплевал, но больше всего на ее неуклюжую любовь. И переспал он с ней только для того, чтобы отомстить Игорю. Вера единственная догадывалась о его симпатии к Марине. Наверно, потому что только ее и волновала его боль. Всем остальным на него было так же плевать, как ему на нее – порочная цепь отверженных. Но ведь кому-то везло находить друг друга, как Игорю и Марине. У них складывались такие идеальные отношения, которые и в фильмах не показывают. Пожалуй, даже приторные. Вера в таких бы долго не протянула и с горечью осознала, что безразличие Марка научило ее черствости.

– Спасибо, было вкусно, – сказал вдруг парень, по-прежнему не желая поднимать глаз.

Он поставил грязную тарелку на столик к остальным и снова принялся за работу.

– На здоровье, – тоскливо ответила Вера и подставила под голову правый кулак, упершись локтем в спинку дивана.

Поев, Марк слегка расслабился. Работать уже хотелось меньше. Алкоголь почти выветрился из головы. По мере отрезвления он становился все более мрачным и раздраженным. Ему не нравилось присутствие Веры в единственном месте и в единственное время, где и когда он мог побыть один и, наконец, поработать. Не то, чтобы ему очень хотелось строить скучные чертежи однотипных дач. Просто не хотелось общаться с ней. Впрочем, Вера вела себя наилучшим для него образом. Она не пыталась вывести его на разговор по душам и просто молча сидела рядом, думая о чем-то своем. Понять всю причинно-следственную связь ее странного поступка он даже не пытался. Хватало и того, что она сама пришла, доставила ему удовольствие, не доставала пустой болтовней и дала возможность отомстить Игорю. Правда, месть не была полной, пока Игорь об этом не догадывался. Но рассказать обо всем у Марка не хватало смелости, хоть порой и порывало. Это привело бы к разрушительному конфликту. Избавиться от ненавистного соперника он был бы рад, но ведь это означало и конец общению с Мариной. Страх потерять ее навсегда покрывал желание отомстить другу.

Пока Марк делал вид, что очень занят, а на самом деле просто бродил по случайным ссылкам интернета, Вера исследовала квартиру. Она не встретила ни одной фотографии. Стояли фоторамки, но пространство в них занимали заводские стандартные снимки со счастливыми семьями или парами. Видимо, оформлением занимался профессиональный дизайнер, подразумевавший, что жильцам будет приятно распечатать себя довольных на фоне моря и вставить в красивую фоторамку на зависть всем гостям. Но Марк не любил фотографироваться. И дорогих людей у него почти не было.

Вера мало знала о его семье и жизни. Только то, что отец его, влиятельный человек, владел крупным холдингом в строительной сфере. Как и многие обладающие властью люди, он был строг и суров. Брат однажды рассказывал, что отец избил Марка прямо на глазах у друзей, когда они отмечали его девятнадцатилетие, а мачеха молча на это смотрела и даже мускулом не пошевелила. Сам Марк друзьям на отца никогда не жаловался и вообще ни на что не жаловался. У него и друзей было немного. С его характером мало кому удавалось подобраться к нему поближе. И Вере стало еще грустнее, потому что ей ни на что надеяться не оставалось.

Девушка разглядывала диковинную статуэтку, свободно расположившуюся на одной из полок стеллажа, когда открылась входная дверь. На пороге появилась статная фигура в кашемировом пальто с седыми волосами. Мужчина, ухоженный, дорого одетый и подтянутый, смотрел исподлобья на хозяина квартиры. Черно-серые брови сгустились над переносицей. Губы нервно подрагивали в ярости. Девушка замерла от вмиг наполнившего квартиру напряжения и уставилась на непрошенного гостя. Марк резко подскочил с дивана и застыл в страхе. Он был абсолютно гол, весь сжался и сморщился.

– Со шлюхами, значит, развлекаешься, бездарь? – процедил сквозь желтые крупные зубы мужчина, бросив в девушку презрительный взгляд. – Пока я тут твои косяки исправляю. Сколько можно уже?!

– Что случилось, пап? – нервно спросил парень, выпучив глаза в предвкушении ужаса.

У Веры все нутро переплелось в морской узел от холодности взгляда гостя. Он быстро прошел к сыну широкими властными шагами и, бросив под ноги листы с чертежами, остановился в полуметре. Железные глаза впились