А + Д. На повторе - Иоланта Палла Страница 5

оплачивает его. Усмехаюсь еще больше, потому что его щедрость не знает границ. Так было еще в детстве, и за проявление доброты и величия Мирон всегда получал родительскую любовь. Мне же доставались подзатыльники за неоправданные ожидание, и не смотря на то, что я окончил экономический с красным дипломом, как они хотели, не смог изменить положение, оставаясь на почетном втором месте после совершенно во всех смыслах первенца.

— Я в состоянии оплатить свой обед, завтрак и ужин.

Мирон кривится, стуча пальцами по столу. Его высокомерный взгляд заставляет чувствовать себя дефектным, словно я без уха сидел или резко превратился в косого. Без разницы. Рядом с ним я всегда ощущаю себя раненым зверем с таким изъяном, что все начинают шарахаться в стороны.

— Я осведомлен о твоих делах с компанией.

— Хм, кто слил?

Вожу глазами по кухне, чтобы найти бутылку с алкоголем. Должен остаться. Всегда остается на тот случай, если вдруг станет одиноко. Бутылка не откажет в том, чтобы превратить скучную взрослую жизнь в веселую и не проблемную.

— Об этом знает весь город. — Тормозит, изучая меня, но я лишь пожимаю плечами. — И отец в том числе.

— Меня это должно как-то волновать?

Гаже утра у меня еще не было. Братец в моей квартире, жуткое похмелье, вечерняя игрушка забыла трусы и не осталась на обед, отец в курсе моего очередного провала, но хуже всего, жалось в глазах Мирона.

— Не строй из себя того, кем не являешься.

— Ты получил еще одни корочки?

— О чем ты?

— Мне не нужен психолог. Если хочешь попрактиковаться, то ошибся дверью.

Мирон качает головой, пока я с силой сжимаю чертов пластик и выпиваю остатки воды.

— Не хорохорься. Я пришел не достижениями мериться, а помочь тебе.

— Мне не нужна твоя помощь. Сам подниму бизнес.

— Мы это уже слышали, и к чему все привело?

— Катись отсюда!

Резко вскакиваю и упираюсь руками в стол, нависая над спокойным братом.

— Дима?

Из коридора раздается сладкий голосочек, на который мы оба поворачиваем головы. Мирон рассматривает брюнетку с интересом, а я прибить ее хочу. Совсем не до развлечений в данной ситуации.

— Ой, ты не один… Здра-а-асьте…

Глупо улыбается, показывая уровень интеллекта. Брат усмехается, и я прекрасно понимаю ход его мыслей.

— И вам, юная леди, не хворать. — Говорит Мирон, а я рычу от злости.

— Пошла вон! Если не поняла, то в твоих услугах я больше не нуждаюсь.

— Что… — Невнятно мямлит, чем вынуждает пойти к ней и грубо схватить за руку. — Дим, да я просто…

— Уходи, не знаю, как тебя там! — Бурчу, волоча ее к выходу, но она резко вырывает руку из моей слабой хватки.

— Я свой плащ хочу забрать! — Гневно зыркает на меня и сдергивает с вешалки у двери непонятную тряпку черного цвета.

— Взяла? Тогда все. Свободна.

— Козел.

Прилетает очередное определение, и я крепко сжимаю челюсти, вспоминая одну деталь. Возвращаюсь в кухню, снимаю веревочки, шагаю к двери и широко распахиваю ее. Ненаглядная стоит около лифта, сложив руки на груди и насупившись.

— Красотка, — она оборачивается, а я кидаю ей нижнее белье, — трусы свои забери.

— Хам… — Цедит сквозь зубы, а я только сейчас обращаю внимание на пожилую соседку, которая замерла с ключом в одной руке, а в другой выскользнул поводок от подобия собаки.

— Что? — Не нахожу ничего умного, чем… — Вдруг простудится.

Соседка так и хлопает глазами, пока ее шавка бежит по лестнице, клацая поводком по ступенькам. Ситуация так себе, и я прокашливаюсь, когда женщина переводит взгляд на мои бедра, на которых висит полотенце. Киваю ей с улыбочкой и хлопаю дверью, отмахиваясь от брюнетки, как от страшного сна. Обычно все проще, а тут что-то определенно пошло не так.

— Мог бы и вежливее с девушкой быть. — Делает мне замечание брат, когда я возвращаюсь в кухню, накинув на себя боксеры и спортивные штаны.

Желания снова показывать свой размер Мирону не было, и я решил держать себя в руках, пока братец строит из себя святую добродетель, готовую помочь каждому нуждающемуся.

— Дим, я бы не приехал, если бы не отец. — Начинает издалека, а я фыркаю, с презрением на него поглядывая.

Не помогает. Внутри до сих пор неприятно саднит.

— Что на этот раз ему нужно? Лекцию на диктофон записал, чтобы ты мне пересказал?

— Он ждет тебя в офисе. — Мирон скрипит зубами от моих слов, но продолжает играть свою роль.

— Зачем?

— Я думаю, ты догадываешься, по какой причине он тебя позвал.

— Лично меня он никуда не звал.

Снова лезу в холодильник, где должна стоять еще одна бутылка минеральной воды, если мне не изменяет память. Прикладываю холодный пластик ко лбу и прижимаюсь спиной к холодильнику. Мозги реально закипают.

— Это формальности. Он хочет тебе помочь.

— Если бы хотел помочь, то прислал бы письмо почтой, а не тебя…

Всего накрахмаленного и идеального до блевоты. Мирон открывает рот, но в дверь звонят. Доставка еды прибывает кстати, потому что разговоры о помощи отца всегда приводят в тупик. Я не хочу принимать подачек с его барского плеча, а он всячески пытается сделать из меня примерного сына.

Пока я утоляю голод, брат смотрит на меня, скрестив руки на груди. Наблюдает за поглощением пищи свысока, и мне иногда так хочется залезть в эту черепную коробку напротив, чтобы узнать, что он думает. Испытывает отвращение от родственной связи со мной? Или наоборот, кайфует, понимая, что он, как был лучшим, так и остался?

К сожалению, растягивать процесс не получается, да и братец, судя по всему, уходить так просто не хочет. Я откидываюсь на спинку стула и с тяжелым вздохом, вызванным переполнением желудка пищей, развожу руки в стороны.

— Тебя дома заждались, примерный семьянин.

— Приводи себя в порядок, и поехали к отцу.

— Нет.

— Не заставляй меня применять грязные методы.

— А ты способен?

Ухмылка брата сначала не привела к нужному эффекту, но через пятнадцать минут я с гудящей головой и стиснутой до ноющей боли челюстью спускался к его внедорожнику, напялив на себя брюки и рубашку. Удавку на шею не накидывал, да и пиджак не к месту, ведь за бортом жара несусветная.

Потер затылок и удобно устроился на пассажирском кресле, надвинув на глаза солнцезащитные очки. Полегчало, но гул до сих пор стоял в ушах. Братец, как бабуин, ходил с кастрюлей и ложкой за мной и бил в чертов гонг с такой широкой улыбкой, что я не выдержал. Плевать. Папочка хочет поговорить, так и быть. Поговорим.

Врубаю музыку,