Сандра Джоунс - Одержимые любовью Страница 5

– Уезжай скорей! Будь спокойна, у меня рот на замке.

У порога они обнялись на прощание, и Флер сказала:

– Ты хорошая подруга. Я буду по тебе скучать.

Когда Флер вошла в дом, часы пробили одиннадцать. Сняв туфли, чтобы не разбудить тетку, она крадучись поднялась по лестнице и, проходя мимо теткиной спальни, застыла на месте. Эми плачет?! Последний раз Флер видела тетку плачущей на похоронах родителей.

Флер хотела постучать, но, услышав, что Эми сама с собой разговаривает, приникла к двери.

– Боже милостивый! Вразуми ты меня, глупую старуху. Что мне делать? Как мне на старости лет ехать невесть куда, жить у чужих людей, да еще и прятаться, будто вор ночью? Ведь я прожила в этом доме всю жизнь! Я буду скучать по родным краям. Буду скучать по своим пташкам. Каждое утро они прилетают ко мне, садятся на старую вишню под окном и поют, а я насыпаю им хлебных крошек…

Эми вздохнула и замолчала, а Флер залилась слезами.

– Видишь, Господи, какая я глупая? Но я не оставлю мою девочку! Я поклялась на могиле ее родителей, что буду о ней заботиться. И я сдержу слово. Жаль, что приходится покидать родной кров, но Тебе виднее, и, раз уж так случилось, значит, оно к лучшему. Спокойной ночи, Господи! И не оставь нас грешных. – Раздался стон, а потом шумный вздох: наверное, Эми поднималась с колен.

Раздавленная чувством вины, Флер пошла к себе. Закрыв дверь, села на кровать и припомнила каждое слово Эми. Что же она натворила! Как могла быть такой бессердечной? Нужно уехать одной, но не причинив тетке новых страданий.

Осталось написать два письма: одно на работу с уведомлением об уходе, другое – Генри. С первым Флер управилась очень быстро, и заняло оно всего полстраницы. С письмом Генри оказалось куда сложнее. После трех неудачных попыток она сочинила более или менее приемлемый текст:

«Дорогой Генри!

Я по тебе очень скучала. Жаль, что, когда ты вернешься, меня уже здесь не будет.

За неделю, пока ты был в отъезде, а я болела, у меня появилось много времени, чтобы обо всем хорошенько подумать. Я думала о нас с тобой и о нашем будущем, думала и о твоей жене Джулии. Знаешь, Генри, мне никогда не нравилось ее обманывать. И, если быть до конца откровенной, я не уверена в том, что ты сможешь с ней расстаться.

Любимый, я приняла решение…».

Написав «любимый», она почувствовала приступ тошноты, но, пересилив себя, продолжила письмо:

«Ты прекрасно знаешь: я тебя любила и люблю, но, согласись, наши отношения зашли в тупик. Поэтому нам необходимо на время расстаться и как следует разобраться в своих чувствах.

Мне давно хотелось поработать за границей. Совершенно неожиданно такая возможность представилась. Тщательно всё взвесив, я решила ею воспользоваться.

Уезжаю всего на год. Не жди от меня писем: так нам будет проще понять, стоит ли нам соединять наши жизни. Знаю, будет нелегко, зато мы проверим свои чувства.

Когда ты позвонил, я хотела сразу все тебе сказать, но о таких вещах трудно говорить по телефону.

Я буду думать о тебе каждый день, пока мы не увидимся снова. А если ты решишь остаться с Джулией, я все пойму.

Люблю. Целую. Флер.

Р. З. Мне вдруг пришло в голову: мы с тобой встречаемся второй год, а я так и не забеременела. Нельзя исключать и худший вариант: может, я бесплодна».

«По-моему, я неплохо его озадачила, – подумала Флер, перечитав письмо. – Прощайте, господин Стоун! Надеюсь, читать между строк вы не умеете».

Выслушав Флер, Эми сразу заподозрила неладное.

– Вечером мы обо всем договорились, а теперь ты вдруг заявляешь, что едешь одна. – Когда Флер пришла к Эми, та укладывала сумку. – С чего это ты передумала? – Сидя на кровати, она рассеянно теребила свою лучшую шляпку.

Присев рядом. Флер обняла тетку за плечи.

– Я прекрасно понимаю, что ты хочешь ехать со мной, – вкрадчивым тоном начала она, – но я очень тебя прошу, позволь мне поехать одной. Знаешь, мне давно хотелось попутешествовать, но все как-то не складывалось.

– Будем путешествовать вдвоем, – не слишком уверенно предложила тетка.

– Эми, отпусти меня одну! Я хочу поехать одна.

– Одна? В твоем-то положении? – Тетка с укоризной покачала головой. – Да я потеряю покой и сон!

– Эми, я могу о себе позаботиться! Мне уже двадцать четыре, и опыт кое-какой уже есть… Большое спасибо Генри Стоуну. Преподал мне урок на всю жизнь.

– А как я узнаю, что с тобой все в порядке?

– Я буду тебе звонить и писать каждую неделю.

– Правда?

– Честное слово!

– Коли так, благослови тебя Господь! Раз ты решила, не стану путаться у тебя под ногами.

Флер пошла к себе за вещами. Эми выхватила у нее из рук дорожную сумку и собственноручно отнесла в машину. Пока Флер укладывала остальные веши в багажник, тетка суетилась рядом, давала советы и все время промокала мокрые от слез глаза кружевным носовым платочком.

– Без тебя в доме будет пусто! – шепнула она.

– Не волнуйся! – Флер прижала Эми к себе. – Со мной все будет в порядке. Обещаю!

– Береги себя… и поаккуратнее за рулем! – давала последние наставления Эми.

Когда машина выехала за ворота, сердце у нее защемило от тоски.

– Храни тебя Господь! – шепнула она и, когда машина скрылась за поворотом, подумала, доведется ли ей снова увидеть свою ненаглядную Флер.

Слезы застилали глаза, и Флер с трудом различала дорогу.

– Я буду по тебе скучать! Если бы ты поехала со мной, все было бы намного проще… Но ты бы этого не перенесла. Живи спокойно в родном доме на старости лет.

Заметив придорожную стоянку. Флер остановилась и развернула карту. Зачем ехать на север? Ведь у нее там никого нет. Она прикинула по карте расстояние до Хартл-Плейс: пилить через всю страну. Может, махнуть в Ярмут или Бриджпорт?

– Еду на север! – решила она. – Раз Эми он запал в душу, значит, там на самом деле здорово.

3

Через шесть часов, дважды заплутав в пути, Флер наконец отыскала пансион. Остановив машину на подъездной аллее, она сидела, глядя на особняк. Все-таки зря она не махнула в Ярмут!..

«Здесь все совсем не так, как я себе представляла, – подумала она, выходя из машины. – Да это не пансион, а какой-то мавзолей…»

Двухэтажный домина из серого камня производил мрачное впечатление. Подслеповатые узкие окна с темными дубовыми рамами наглухо завешены плотными портьерами. У крыльца, как два стража, две пальмы в кадках. Несмотря на теплую, безветренную погоду, все окна наглухо закрыты. От дома так и веяло безысходностью.