Притворись нашей мамой - Регина Янтарная Страница 5

Эта рыжая бестия с дурацкими кудряшками раздражает меня с каждой минутой всё больше и больше.

Вроде я должен радоваться, что закрыл её решением суда на два месяца.

А вот ни в моей жизни, ни в моём воображении покоя нет. Наоборот!

Кудряшка ворвалась в нашу с Алёнкой Вселенную и разорвала её пополам, на «До» и «После».

– Демид, – иди сюда, кричит меня тётя Таня.

– Да, – захожу на кухню.

Сжимая губы, женщина впивается озадаченным пристальным взглядом. Указывает на стул.

– Сядем. Поговорим серьёзно!

Сажусь. Смотрю на женщину, ей чуть за сорок, а строит из себя мою мать. Изумительно!

– То, что случилось сегодня ночью выходит за рамки нормального.

– Ну да, – соглашаюсь скрепя сердце. – Работа такая. Я должен служить людям.

– При чём здесь это? – она всплёскивает руками.

Замираю, всматриваюсь в её испуганные наполненные слезами глаза.

– Если бы у Алёнушки была мать! Она бы засудила этого козла Макарыча, заставила водить псину в наморднике. А эту Галю наказала бы так, что та забыла бы о мальчика навсегда!

Ух, ты! Столько агрессии в тёте Тане не замечал никогда. Обычно молчаливая, спокойная, исполнительная, сегодня как с цепи сорвалась, готова судить всех вокруг.

Нате! Получите майор Удальцов!

– При чём здесь псина? Макарыч? Галя? Её мальчики? – удивлённо взираю на женщину.

– Весь двор судачит, а ты – мент… прости, полицейский, не в курсе того, что случилось сегодня ночью?

– Я так понимаю, Вы хотите меня проинформировать. Конечно, в наше время соседи знают о нас больше, чем мы сами! – ехидно цежу я, задетый за живое.

Тяну руку, чтобы взять котлетку, тут же получаю лёгкий шлепок по руке.

Ого!

Няня явно не шутит.

Глава 5

Злата

Двери автозака закрываются, сотрясая воздух внутри пыльного фургона.

Жизнь второй раз делится на «До» и «После».

Лязг запираемых запоров проникает прямо под кожу.

Вжимаюсь в спинку сиденья. Вхожу в ступор…

Снова теряю связь с реальностью.

Что происходит? Почему меня везут в закрытом фургоне?

Где Наташенька? Слава с ней? Они не возвращаются с рыбалки уже два дня!

Почему полиция ничего не предпринимает?

Автозак трясёт на ухабе, и я ударяюсь плечом. Тут же прихожу в себя.

Меня! Злату Чайкину обвиняют в похищении живой девочки? Это полный бред!

В фургоне так душно и пыльно, что начинаю кашлять. Пытаюсь дышать, но вместо воздуха в лёгкие попадает пыль.

Стискиваю зубы. Лучше не дышать!

Затравленным взглядом осматриваю фургон. Это уже второй раз в жизни! Когда приходится прокатиться в подобном. Был и первый…

Толчок. Машина останавливается. Лязгает замок. Дверь распахивается.

– Чайкина! На выход! – прихожу в себя, поднимаюсь.

Послушно выбираюсь из фургона.

Июльское полуденное солнце припекает, и я успеваю насладиться его лучами, пока не получаю толчок в руку.

Дёргаюсь, будто электрошокером ударили. Нервы на пределе.

Плохо соображаю, но повинуюсь. Иду вперёд.

Проходим двор, входим в тусклое мрачное помещение. Меня догоняют окрики:

– Лицом к стене!

– Расставить ноги!

– Раздевайтесь!

Такого ещё в моей жизни не было!

Сначала чудовищный допрос… Теперь жуткий досмотр… Переодевание в тюремную одежду…

Я многое в жизни прошла. Но с унижениями встречаюсь впервые.

За спиной гулко захлопывается железная дверь. Понимаю, что этот звук не забуду никогда.

Замок запирают. И сердце ухает в бездну.

Это всё!

Потому что денег на адвоката у меня нет. А справиться с майором, повёрнутом на дочери, мне явно не удастся.

Хотя, стоп! Есть ещё право на звонок.

Неужели придётся просить помощи у главного врача моей больницы?

О звонке я подумаю завтра. Если есть возможность подать жалобу, и выйти под залог! То надо воспользоваться этим правом.

Решительно поднимаю глаза, осматриваю камеру на четверых в изоляторе временного содержания.

Вдоль стен стоят двухъярусные кровати, заправленные коричневыми байковыми одеялами. Почти под потолком небольшое окошко с решёткой.

Ёжусь. Внутренности стягивает жгутом.

Скольжу взглядом по серым некрасивым женским лицам. Три пары глаз нагло уставились на меня.

Встряхиваюсь, пытаясь прийти в норму. Меня трясёт так, будто озноб начался. Боюсь, что сегодняшний нервный срыв во время допроса у майора, не прошёл бесследно для моей покалеченной психики.

***

– Привет, подруга! Чего застыла? Иди к нам знакомиться! – щебечет одна из сокамерниц.

– Здравствуйте, – несмело бормочу я. И до меня доходит, что теперь это моя новая семья, с членами которой мне жить два месяца.

Иду к свободному спальному месту.

– Можно я займу эту койку?

Одна из них новых подруг кивает.

Наверное, она старшая… Вздыхаю, тяжело брякаюсь на нижнюю шконку.

– Я Катя, – произносит та, что разрешила занять койку.

– Злата. Чайкина.

– По какой статье? – со знанием дела цедит худощавая коротко стриженная.

Молчу. Не знаю, по какой статье…

– За что загребли, спрашиваю? – усмехается она.

– Ни за что, просто так! – выпаливаю в сердцах, всплёскивая руками.

Женщины дружно ухмыляются.

– Мы все тут ни за что!

– Меня майор обвинил в похищении дочери Алёны. А я нашла её в кустах. Привела к себе, накормить, обогреть. Просто не успела позвонить в полицию.

Раздаётся потрясённый свист.

– Кудряшка! За что майор-то на тебя такую поганую статью вешает. Насолила ему где-то?

– Милашка, ты такая хорошенькая! Может, отказала мужику, вот он и отомстил! – встряла в разговор одна из сокамерниц.

– Я этого майора в первый раз в жизни вижу! – отнекиваюсь испуганно.

– Вывод! – Катя грозит пальчиком, – Чужой ребёнок – не собачка, нельзя тащить к себе в дом!

– Да я только сосисками хотела её накормить! Наташенька очень их любит…

Катя цыкает на расшумевшихся подруг. Они замолкают.

Раздумываю, следует ли рассказывать всё? Я ведь их совсем не знаю, а дело «моё» до сих пор не закрыто…

– Наташа – это кто?

– Сестра младшая. Она сейчас уже выросла, уехала в другую страну.

Больше вопросов ко мне нет. С облегчением вздыхаю, когда от меня отстают.

А то я чуть не проболталась!

Сажусь на кровати по-турецки, смотрю на решётчатое окно и думаю:

Зачем сосед, и чернявая малолетка оклеветали меня? Чудовищная бессовестная ложь! Понятно, что у каждого была веская причина. Но какая?

Как же низко, подло, жестоко играть чужой жизнью!

О чём думал этот психанутый старик с одичалой собакой?

А эта девочка, только начинающая жизнь?

Не укладывается в голове. За гранью моего понимания…

Сцены допроса крутятся в мозгу. А перед глазами стоят холодные голубые глаза Демида Удальцова.

В его глазах ненависть, мгла, шторм. Он упрекает меня, обвиняя в том, чего я не совершала.

Судья под давлением майора выносит приговор:

– Два месяца лишения свободы.

За что? Я ни