Галина Емельянова - Ангел Любви (Сборник) Страница 5

Маша с Ароном жили за городом, в коттеджном поселке.

Варя с удивлением преступила порог Алешиной трехкомнатной квартире в Питере.

Она до последнего была уверенна, все обман, есть у него и жена, и дети, и теща.

Обстановка в квартире была спартанской, старый шкаф с книгами, красного дерева комод.

Варя села на кожаный диван, а Алеша, поцеловав ее в плечо, удалился в кабинет прослушать автоответчик на телефоне.

Жизнь налаживалась, Алексей наконец-то рассказал ей, что основной работой его является сопровождение и охрана любителей экзотической охоты.

— Я проводник, лучший в Питере, как шутит Иван, плохие после командировок становятся полупроводниками.

Иван, это была не заноза, а целое бревно в их с мужем отношениях.

Он появлялся всегда, как только Алеша возвращался с очередного сафари. Мог остаться ночевать, в зале на диване, и читать вслух статьи по психологии, и при этом даже посреди ночи будить друга, и спрашивать его мнение о том или ином клиническом случае.

Правда, он нашел ей работу в издательстве, причем работать можно было на дому. Это при Вариной закрытости, и трудностями в сближении с незнакомыми людьми, было очень кстати.

Он даже предлагал ей пройти курсы по науке общения, но Варя это предложение проигнорировала.

А в день рождения Иван преподнес Варе неприятный сюрприз.

Они пошли в гости, жил друг семьи в мансарде, старинного дома, общественный балкон был им приватизирован и превращен в зимний сад.

Сад был великолепен, его украшала статуя ангела, но когда Варя с Алексеем подошли поближе, Варя поняла, что это надгробие, балтийской Барбары. Отреставрированный мрамор сиял белизной и у ангела была голова, сделанная пока из гипса.

У ангела были Варины черты, кудри рассыпались по каменным плечам.

Алексея это, кажется, нисколько не шокировало, а Иван спросил:

— Ну что скажешь, у тебя Варвара, у меня Барбара?

— Моя лучше, — засмеялся Алексей.

— Ну, я бы поспорил, но не буду.

Потом Варю усадили смотреть телевизор, а мужчины позволили себе немного алкоголя.

До Вари доносились только обрывки фраз.

— Гендерная революция.

— Баба, снайпер, хладнокровная, как змея.

— Ненавижу всех этих бизнес-вумен, тестостерон зашкаливает.

Ночью Варю мучили кошмары.

Мраморная Барбара лежала с Алешей, и он обнимал ее, ласкал холодную грудь, шептал то, что Варя никогда не слышала от него.

— Люблю, с первого взгляда люблю.

Ангел коварно улыбался, Варя проснулась, Алеши рядом не было. Она вскочила, побежала в зал, муж складывал вещи в сумку.

— Останься, не бросай меня.

— Что ты Вареничек, я ведь ничего не умею. Торговать не приучен, не в киллеры же идти. Успокойся, все будет хорошо.

И он уехал, а она не могла оставаться одна в квартире. Пошла бродить по улочкам города, часто попадая в тупики, и почти потерявшись, вдруг пришла к церкви.

Служба уже закончилась, какие то женщины в платочках тушили свечи.

Варя обошла сначала основной зал, потом зашла в маленькие моленные комнаты, прямо на нее со стены смотрела, женщина в темном платке.

«Святая великомученица Варвара», прочитала женщина и стало немного спокойнее на душе.

Она помолилась за путешествующих, потом за Машу, Елену с детьми. Самой ей надо было одного — ребенка, их с Алешей.

При выходе из храма она столкнулась в дверях с пожилым батюшкой, и сама не зная, почему рассказала ему свой сон.

— Атеист?

— Он психолог.

— Что же вы испугались, Господь знает кто жив, кто нет, и он срок определяет, а не Иван ваш.

— У нее мое лицо! — снова занервничала женщина.

— Надо убедить его вернуть на место, или здесь отдать нуждающимся.

— Он только мужа послушает, а тому все это смешным кажется.

— Попробуйте убедить мужа, у женщин много методов убеждения, а у любящих, их еще больше. Он услышит ваши молитву и все исполнится. Веруйте и вам воздаться по вере вашей, — перекрестил, и ушел в трапезную.

Варя ушла из церкви не успокоенная. Домой возвращаться не хотелось, и вдруг шальное желание спросить напрямую Ивана, зачем он привез ангела, привело ее к дому «друга».

Тот был дома.

Удивленно присвистнул, запахнул халат на щуплом теле и сделал гостье приглашающий жест.

Но Варя осталась стоять в коридоре, ей вдруг стало невыносимо стыдно за свой порыв, но она все — таки спросила:

— Зачем, зачем все это?

Иван понял сразу.

— Балладу помнишь? Вот жду, кто придет здесь Барбаре голову сносить.

И засмеялся, смех был неожиданно красивым, и настолько заразительным, что женщина тоже рассмеялась. И не вызывая лифт пошла по ступенькам вниз.

Она слышала, как хлопнула наверху дверь. Ей стало легко на душе. Редкое в это время года солнце дарило последнее в этом году тепло.

Утро началось со звонка по телефону соседки, помнившей еще блокаду Ленинграда.

— Варенька, что передачу Алексею Ивановичу собираете?

— Какую передачу, о чем вы?

— Да, как же в госпиталь думала вы сегодня пойдете, хотела варенья, вишневого вам дать баночку, Алексей любит с косточками.

Варя, конечно, спустилась вниз, забрала варенье, выпытала адрес госпиталя и на ватных от страха ногах отправилась к мужу, благо недалеко всего лишь два квартала.

Ранен, если да, то почему не позвонил, конечно, я не жена, но ведь живем уже полгода вместе, что за свинство, в конце концов. Она рассердилась и это, как ни странно, ее успокоило.

В приемном покое на нее смотрели с удивлением, но пропустили без обиняков.

Она тихо поздоровалась со всеми в палате, но никого не видела кроме него, Алеши.

Он видимо спал, отвернувшись к стене, зеленная, больничная пижама, одеяло сбилось комом в ногах. Она села на краешек кровати, боясь разбудить и начать разговор.

— Да, вы не бойтесь, не разбудите. Он болеутоляющими обколот, это все равно, что оглушен, — сказал мальчишеский голос.

Он очнулся через час, голубые его глаза были мутными, но вот взгляд прояснился и он, молча, накрыл Варину руку своей горячей ладонью.

— Вареничек, ты как здесь? — смущенно прошептал он.

— Случайно, Алексей Николаевич, уж простите.

— Эх, — пытаясь поймать Варин ускользающий взгляд, взял ее за руку, встав, повел в коридор.

Там прижав к стене, то шепча в ухо, то целуя его, стал оправдываться:

«Вареничек, не хотел волновать. Болячка открылась, зараза, вот отлежусь, почистят, и вернусь снова, как новенький рубль».

При этом он отчего-то все время оглядывался, словно ждал кого-то или наоборот боялся встречи.