На перепутье - Юлиана Анатольевна Матвей Страница 5

– А тебя, кто научил каверзные вопросы задавать?

– Ты, – ответила она, широко улыбаясь.

– Пойдем обед подогревать.

– Ты еще и обед успел утром сварить?

– Конечно. Кто рано встает, тому Бог подает.

– Идеальный муж, – усмехнулась она.

Валерий покраснел и отвернулся.

Вечером Ирина решилась написать партнерам и представить ситуацию в выгодном для себя свете. Очень уж попутчик был неприятный в купе. Переселять ее отказались. Она вышла подышать воздухом, зашла за лестницу, поскользнулась, упала, сломала каблук. Не смогла встать вовремя. Поезд умчался, оставив ее одну без вещей и средств к существованию. Помогла местная полиция, приютившая ее в доме лесника. То же пришлось написать и шефу. Если партнеры отнеслись с пониманием к сложившейся ситуации и обещали на следующий день прислать за ней машину, то шеф негодовал (это чувствовалось в каждой фразе его немногословного письма). Ирина приуныла, понимая, что непланируемое счастье закончиться завтра вечером, словно его и не было в ее жизни. Он исчезнет как сон, сон, которому не суждено повториться…

– Я хочу спать на печке! – заявила она, с трудом сдерживая слезы от невеселых мыслей.

– Все для дорогих гостей, – пошутил Валерий, замечая ее погасшее настроение.

Тепло растекалось медленно по телу. Ирина шумно втянула в себя приятный запах печки. Как хорошо!

– Я не любила его, хотя он и был моим первым мужчиной, – вдруг разоткровенничалась она.

– Почему же жизнь пошла под откос?

– Родители считали, что мы будем красивой парой. И мне пора уже было создавать семью, рожать детей.

– А сама ты что хотела?

– Ты знаешь, я никогда себе не задавала этот вопрос. Мне казалось, что родителям виднее, как жить лучше и правильнее. Я и жила по наитию. Если что-то шло не так, жутко переживала, боялась следующий шаг сделать, словно ступлю без их благословения и провалюсь в пропасть.

– Тебе лет сколько?

– Тридцать два, – без стеснения призналась Ирина. С ним было просто и легко говорить о своих недостатках. Он не осудит и посмеется, словно это нормально – ошибаться и терять почву из-под ног.

– А рассуждаешь, как маленькая девочка.

– Я, наверное, такая и есть. Даже одежду себе покупаю только с мамой. Боюсь ошибиться и купить что-то смешное.

– Серьезно?

– Представляешь. Я только сейчас поняла, насколько смешна в своих страхах, планах и жизненных рамках. Представляешь, как было бы здорово, если бы мы могли меняться по мановению волшебной палочки. Взмахнул, и ты уже другой человек – лучше, чем прежде!

– А слабо самой себя поменять? Даже не поменять, а найти себя настоящую?

– А я не знаю, какая я настоящая… – растерялась Ирина.

– Нарисуй мой портрет!

– Нормально тему сменили.

– Ты все поймешь позже. Напишешь?

– Ну, попробую. Карандаш простой и альбомный лист имеются в твоей берлоге?

– Сейчас найдем.

Валерий лихорадочно открывал ящики комода, ища что-то похожее на чистый лист бумаги. Из недр появлялись газеты, книги, обрывки бумаги с номерами телефонов и именами, носовые платки, носки и разные мелкие детали, предназначение которых для нее было непонятным.

– Нашел! – обрадовался он. Со дна очередного шкафчика был победоносно вынут альбом, в котором чудом уцелели два листа. – Племянники постарались.

– Ладно. Давай, садись к свету. Будем писать.

Легкими штрихами она запечатлевала спокойное красивое лицо. Серые глаза смотрели прямо и искренне. Четкие контуры носа и губ придавали чертам правильность. Обычное лицо обычного человека. Если не считать печальной тайны, скрытой в уголках губ.

– Ты был женат? – неожиданно спросила она.

Уголки губ дернулись и сжались в прямую линию. Напряжение появилось и в скулах. Ноздри чуть расширились.

– Был, – коротко пояснил он.

– Ушла?

– Умерла при родах вместе с неродившимся малышом

– Себя винишь?

– Было время – себя винил, и жизнь, и государство, которое лишило медицинской помощи такие места, как наше. Понял, что семья – это не мое.

– Поэтому так активно помогаешь сестре?

– Чувствую, учитель я хороший.

– Ты знаешь, я, когда пишу, ощущаю себя свободной. Мне даже иногда кажется, что я людей насквозь видеть начинаю. Это так интересно. Словно, ты волшебник и можешь приоткрыть дверь в чужой внутренний мир.

– Если бы у тебя была возможность поменять профессию, ты бы согласилась?

– Сегодня мне кажется возможным все. – Ирина прищурилась и, приподняв правую бровь, спросила: – Кем бы я хотела стать? Таким будет твой следующий вопрос?

Валерий улыбнулся.

– Мне очень нравится писать проекты. Когда какая-то абстрактная мысль начинает постепенно тебе подчиняться и превращаться во вполне структурированный план действий, который имеет конкретный результат и шаги для его достижения. А вот воплощать все это для меня несколько скучно и муторно.

– Еще сегодня утром ты была воплощением всего того, что сейчас ты в себе отрицаешь. Ты заметила?

– Какой ты зануда!

– Да ладно тебе, мисс планер!

– Откуда ты знаешь мое рабочее прозвище?

– Нетрудно догадаться по твоим размышлениям.

Ирина бросила в него подушку. В ответ прилетела его.

– Портрет будем завершать?

– Я сама серьезность.

– Конечно, – усмехнулась она, глядя в его веселые глаза.

Портрет ему понравился. Валерий выбрал место на стене, самое просматриваемое с дивана и прикрепил листок к обоям.

– Будет напоминанием об одной замерзшей особе со странными сновидениями, которая вырвалась из кокона, распрямила свои крылья и полетела.

Ирина почувствовала, как румянец на щеках становится все ярче. Отвернувшись к стене, она пыталась справиться с нахлынувшими на нее чувствами. Радость, что ее понимают, печаль от предстоящего расставания, счастье понять саму себя и страх будущего смешались внутри, заставляя сердце биться сильнее. Обуреваемая новыми мыслями и глупыми планами, непонятными чувствами и смутными надеждами, Ирина уснула.

Утро выдалось пасмурным, как и ее настроение. Все раздражало напоминанием о кратковременности счастливых мгновений. Днем, гуляя на лыжах по лесу, Ирина даже в вороньих криках ощущала печаль. Валерий был молчалив, словно его тоже что-то тревожило. Женщина намеренно задевала ветки деревьев, наблюдая, как снег хлопьями падает вниз. Ей нравилась эта маленькая шалость, которую сейчас она могла себе позволить.

– Можно я сама дрова в печку положу? – спросила она, глядя на его хлопоты.

Валерий удивился, но предложил присесть рядом на карточки, поясняя, как лучше складывать поленья в печку, чтобы они загорелись и огонь не погас.

– Как интересно. У всего есть свой секрет. Даже у печки.

– Да, даже у печки, – с грустью повторил он.

– Ты проводишь меня до вокзала вечером? – спросила она, замерев с поленом в рукав.

Валерий взял ее руку в свою и помог положить полено внутрь.

– Конечно, куда я денусь.

– Я рада. Значит, я могу укутаться в ту страшную шубку и натянуть теплые валенки, а не