Очень (не) обычная история - Марина Вуд Страница 54

— Сказала, что пущу его ненадолго. Хоть и в целях безопасности, но мы ведь все равно пока здесь живем, — поднимаю глаза и смотрю на мужчину в упор, ожидая ответной реакции.

Кому ты врешь, Анна Викторовна?! Если бы ты сама не хотела здесь быть, тебя даже сотня охранников не остановила бы.

— Раз уж ты так решила, — он откидывается на спинку стула и складывает руки на груди.

Может мне, конечно, кажется, но на его лице начинает играть скрытая улыбка. Это что, какая-то игра? Если да, то в правила меня никто не посвящал.

— Татьяна Петровна, все очень вкусно! Спасибо! — продолжая смотреть на Егора, встаю из-за стола. Беру тарелку в руки и демонстративно иду мимо него, прямиком на кухню.

— На здоровьице, Аннушка! — отвечает мне женщина, когда я ставлю рядом с раковиной.

Если он еще не понял, то я никогда не играю по чужим правила. Я всегда устанавливаю свои.

Так… Что там у меня сегодня по плану? Я страдаю херней. Пойду чекну социальные сети. Может компромат на Громова найду. Например, пару фоточек с красивыми телочками, в каком-нибудь ночном клубе. Никто ведь не знает, где он был все это время?

Зайдя в спальню, я беру свой телефон, подключаю наушники и ложусь на кровать. Открываю плейлист и нахожу в ней самую сопливо-страдательную песню: «А я тебя короновал. И никому не отдавал. И как умел так радовал. И целовал, целовал, целовал, целовал …». Прикрываю глаза на несколько минут. В голове появляются разные образы. Вот он случайно касается моих губ. Мы начинаем целоваться. Влажно. Нежно. Вот он напирает на меня. Скользит своей рукой по шее вниз. Ммм…

Поворачиваюсь на бок и открываю глаза. Вижу перед собой на тумбочке мышь…

— А-а-а-а-а-а-а! — ору как многозначительная дура и выскакиваю из кровати. Прижимаюсь спиной к стене. Блин. Это трындец. Ненавижу мышей. Ненавижу грызунов. Она сейчас меня укусит, и я заболею чумой. Или еще какой-нибудь дранью. А может и того хуже… Мое бедное сердце бьется, как сумасшедшие. Спину обдает холодным потом. Во рту все пересохло. Если я не умру от чумы, то точно от инфаркта.

Дверь резко распахивается. Егор влетает внутрь и с ужасом смотрит на меня.

— Убери, — говорю дрожащим голосом и показываю пальцем на это серое чудовище. ‒ Умоляю тебя, убери ее от меня, — готовая разреветься в эту самую секунду.

— Ты серьезно? — он иронично выгибает одну бровь.

— У меня земмифобия! Она меня сейчас искусает, и я умру. Убери. Прошу, — взмолилась я.

— Ань, ты совсем дурочка? — он начинает мягко смеяться.

Громов аккуратно отодвигает шкаф. Берет оттуда какую-то тряпку. Тихо подходит к тумбе. И резко хватает футболкой этого зверя.

— Ну вот и все, — он разворачивает и берет в руки мышь.

Господи! Как? Как он это вообще делает? Он что, рехнулся? Она же сейчас его укусит. Вон, какая довольная сидит. Лыбиться серая сволочь.

Я закрываю лицо руками и посильнее прижимаюсь к стене. Ненавижу. Просто, млять, ненавижу.

— Посмотри на нее. Смотри какая она хорошенькая, пушистенькая, безобидная.

И как на зло этот зверь издает звук: пи-пи-и-и-пи!

Я слегка раздвигаю пальцы, чтобы хоть одним глазком глянуть что он делает. О, нет. Черт! Только не это. Он идет ко мне. Я кричу, а он ржет как конь. Сволочь! Убираю руки с лица и скользя по стене перемещаюсь к двери. Случайно закрывая ее, оказываюсь запертой в ловушке. Один на один с этим монстром, которого держит этот псих.

— Нет! Не надо! Не подходи! — предупреждающе выставляю руку вперед и чуть не прыгаю на месте. От ужаса по телу бежит дрожь. Как будто сотня мышей сейчас ползет по мне, цепляясь за одежду своими маленькими, острыми лапками.

Громов подходит все ближе. Я двигаюсь все дальше. Пока не оказываюсь в углу. Мужчина останавливается на расстоянии вытянутой руки от меня, продолжая смеяться. От безысходности и паники я резко ударяю его по руке. Не ожидав такого поворота, Егор случайно роняет мышь на пол, и та, не теряясь шмыгает куда-то за шкаф. Отлипнув от стены, я бегу в сторону кровати, чтобы запрыгнуть на нее. Но мужчина успевает перехватить меня на полпути и прижимает к себе. Спиной я чувствую твердые мышцы его груди. Своей ладонью он закрывает мой рот, продолжая все так же смеяться мне на ухо. Я брыкаюсь и пинаюсь в попытках вырваться. Мышь сейчас где-то на полу! Она может выползти в любую секунду!

Сильные мужские руки сжиматься кольцом вокруг меня, не оставляя никакого шанса на спасение. Я хочу. Пытаюсь. Но не могу ничего сделать. Я только ерзаю и дергаюсь в его объятиях, как тупая идиотка.

— Ань, глупенькая, моя… — шепчет на ухо. — Она боится тебя больше, чем ты ее. Поверь, — его дыхание обжигает. — И успокойся.

Я стараюсь взять себя в руки, но получается плохо. Все время смотрю на пол в поисках этого серого комка шерсти. Егор наконец-то прекращается смеяться. Чувствую его дыхание. Мое тело снова дрожит, но как-то по-другому.

Зашибись! Нашел время, когда приставать. У меня вообще-то еще обида не прошла.

— Отпусти меня, — не прошу, а требую.

Громов разжимает руки, и я отскакиваю от него словно ошпаренная.

— Зачем ты меня касаешься? По какому такому праву? — возмущенно раздуваю щеки.

— А меня надо какое-то право? — он вскидывает бровями.

— Ты что-то слышал о личных границах?

— Я-то? — мужчина меняется в лице. — Ань, ты надо мной издеваешься? — хмурит брови и его взгляд снова становится серьёзным.

Согласна. Тут я немного перебарщиваю. Кто-кто, а Егор знает, что это и никогда не переходит черту. Но я такой человек. Очень долго прощаю и забываю обиды. Мне надо самой, своей головой, а не пиздой, дойти до той мысли, что я готова быть