Плати за ошибку, Бес! (СИ) - Егорова Олеся Страница 6

— Кто ты? — Она утробно всхлипнула, промолчала несколько секунд, а затем ещё более тонким напуганным голосом ответила.

— Элена. Меня зовут Элена. Я ваша сиделка. — Сиделка?! Какого хрена здесь происходит?! Сжимал её запястье, чувствуя, как сила уходит из пальцев, но отпускать её не хотелось. Кожа настолько мягкая, словно бархат. Хотелось провести большим пальцем по вене, заглаживая испуг. Снова открыл глаза, погружаясь в привычную темноту.

— А почему я ни хрена не вижу, Элена?

Дальше какая-то чушь про следствия ранения, на вопрос «где я?» отвечает, что я в доме Чужого. И вроде голос у неё напуганный, а всё равно через мягкость слышится сталь и желчь. Что, девочка? Не нравится ухаживать за инвалидом? Звонит кому-то, называет меня по имени, говорит, что я очнулся, а я хочу встать. Мне до чёрта не нравится лежать в этой койке, с едва слушающимися конечностями. Пытаюсь подняться с кровати, и вроде бы даже получается, но в следующее мгновение снова всё тело отказывает, а я как бесформенный мешок падаю на пол. Не обращаю внимания на боль, которая чувствуется слишком остро, хоть и привык к ней давно, снова пытаюсь подняться, и эта Элена начинает помогать. А меня это злит, так, что неосознанно хватаю её за горло, давлю на неё, огрызаюсь, но отпускаю. Я никогда не видел эту девушку, но в голове почему-то рисуется надменное личико, со сморщенным носом бедной студенточки, которую приставили к калеке. На хрен мне не нужна её жалость, или что там её сподвигло на колени упасть передо мной. Слышал же, как ушиблась, и тихонько зашипела от боли. Сам поднимусь. Мне сейчас только бы убедиться, что я у Чужого, и узнать, чем всё на острове закончилось.

Голос Полины узнаю сразу. Он встревоженный, она тоже пытается помочь, но я останавливаю её. Мягче, не так, как сиделку, говорю, что нельзя ей сейчас. А потом слышу то, что невозможно даже в кошмаре себе представить. Сын. Родился месяц назад. Всё хорошо. Но на каком сроке Полина была? Месяца четыре вроде Тёмыч говорил. Он не мог уже родиться! Не мог!

— Что значит родился? — Голос вроде свой слышу, хриплый, но спокойный, а у самого руки ходуном ходят, чувствую, как пальцы дрожат, и понять ничего не могу.

— Стив, пожалуйста, всё хорошо. Только успокойся, я всё расскажу. — Полина плачет, слышу, как всхлипывает, за руки меня берёт. — Ты в коме был. Полгода прошло с того дня на острове. Ты у нас, в нашем с Артёмом доме. Шамиль мёртв. Он застрелился, когда понял, что проиграл. Все остальные живы. Всё хорошо. — Повторяет это «всё хорошо», как мантру.

Это всё было похоже на бред. Ощущение словно я закрыл глаза лишь на минуту, но всё говорило об обратном. Полина же не станет лгать? Хотя я до безумия хотел, чтобы это всё было чьей-то глупой шуткой. Розыгрышем, который они придумали, чтобы повеселиться. И пусть мне ни хрена не весело, но лучше бы это всё не было правдой.

Но потом послышался плач ребёнка. Он всё приближался, под аккомпанемент шагов, а затем остановился совсем близко.

— Стивен, поздоровайся со своим дядей. — Голос Мэри я бы узнал из миллиарда других. У меня не было ни братьев, ни сестёр, да вообще никого. Поэтому Мери, как и Артём, стали моей семьёй. Она присаживается рядом, и приближает ко мне ребёнка. Берёт меня за руку, и аккуратно касается моей ладонью его макушки. Она тёплая, и пахнет чем-то сладким. Но для меня это запах реальности. Потому что теперь я понимаю, что всё это не дурацкий розыгрыш, а моё настоящее, и будущее.

Мы сидим так ещё некоторое время, после чего я наконец-то чувствую в себе достаточно сил, чтобы подняться обратно на кровать. Впервые в жизни не знаю, что делать дальше. Ещё не до конца понимаю всё произошедшее, потому что мозг заторможен, он отказывается верить в то, что мне сказали. Все вокруг молчат, а мне хочется орать, срывая глотку, выгнать их всех, или очнуться от этого долбанного кошмара.

Быстрые уверенные шаги я, наверное, услышал раньше других. Теперь всё слышится чётче, ярче, не так, как раньше.

— Девочки, оставьте нас. — Голос Чужого вносит ещё одну долю реальности, но я рад его слышать. — Элена, вы тоже.

Он садится рядом, плечом к плечу, и молчит. Я молчу, тоже. Чувствую себя грёбаным инвалидом рядом с ним, хоть и знаю, что мы оба многое пережили в своём прошлом.

— Скоро приедет врач. — Говорит он через некоторое время. — Бес… — И это его молчание тяготит.

— Что?

— Спасибо тебе. За Полину. За то, что спас её и ребёнка. Я в тот момент думал, что всё, нету их больше. Я для тебя всё сделаю. Мы вытащим, ты справишься. До последнего цента всё отдам, но ты откроешь глаза! — Он говорит на эмоциях, со злостью, и меня это бесит. Что плату предлагает за жизни Полины и сына.

— Да пошёл ты. Я не за бабки это сделал.

— Нет, не за бабки. Знаю. Поэтому и хочу помочь. — А затем добавляет. — Я рад, что ты наконец-то вернулся. Мы все рады.

Через час приехал врач, и отвёз меня в клинику. Не привык я к этому всему. Обследования, анализы, проверки, как подопытную мышь всего просканировали, и врач норовит Чужого в сторону увести, чтобы ему результаты сказать. Поймал его за рукав, и мужчина испуганно вскрикнул.

— Док. Я не ребёнок, и не старик. А он не моя мамочка. Результаты можете сказать при мне. — Врач мнется, хмыкает, а затем всё же выдаёт свой вердикт.

— У вас временная слепота. Под временной обозначается, что она вернётся, но, когда именно никто из нас не знает. Возможно, через несколько часов, а возможно вам потребуется несколько месяцев, или лет на терапию, прежде чем вы восстановитесь…

— А, возможно, оно не вернётся никогда. — Заканчиваю за врача, и в ответ получаю лишь молчаливое согласие.

Глава 5. Элена

Как же я его ненавидела. За то, что жил, за то, что дышал, и за то, что сейчас наслаждался близостью с семьёй. Я уже плохо помнила родителей. Винила себя, презирала за это, но ничего сделать не могла. Воспоминания стирались из памяти, смывались, заменяемые новыми, и от моего счастливого детства теперь мало что осталось. Только ненависть и боль. А он сейчас сидел в окружении близких, тех, кто его любил и ждал. Меня ждать некому. Дядя не в счёт, потому что, несмотря на всю его заботу, я бы никогда не поверила в то, что Дэвид любит меня. Его доброе отношение, это скорее дань моему отцу, и не более того. И мне остаётся лишь сидеть и заламывать пальцы, до дикой физической боли, заглушая душевную. Чтобы улыбаться, чтобы никто из них не догадался. Чтобы в нужный момент нанести ему выстрел в голову. Только не оружием, не так, как он привык. Я собиралась действовать совсем по-другому. Не знаю, откуда в моей голове взялся этот план, и когда я успела стать такой циничной, но отступать уже не собиралась. Я стану частью этой семь, стану ему близкой, незаменимой, и в тот момент, когда он мне доверится, когда стану чем-то большим, я отомщу за мою семью.

— Элена, нужно поговорить. — От размышлений меня отвлёк Артур, жестом приглашая пройти за ним. В кабинете он отодвинул кресло, помогая сесть, и занял своё место напротив. Ещё несколько минут он смотрел на меня настороженно, сканируя, изучая, и мне с каждой секундой становилось всё более тревожно. Что если он о чём-то догадался? Знает, что я появилась в этом доме не просто так. Дядя ведь предупреждал меня, что Чужого не так просто обмануть, что он гораздо хитрее и умнее, чем кажется на первый взгляд. Но я не могла его недооценивать, мне и так всегда казалось, что он видит меня насквозь. Каждую мою мысль, каждое действие готов предвидеть заранее. Это уже паранойя. С такими темпами я скоро начну бояться собственной тени. Но если не справлюсь, не прощу себя за это никогда. Может он и догадается когда-нибудь, но пока что у меня есть шанс. Или уже нет?

— Что-то не так? Я больше не устраиваю вас в качестве сиделки? — Постаралась изобразить страх и наивность. Догадывалась, что выгляжу напуганной. Пусть думает, что я боюсь потерять работу. Это ведь часть моей легенды.