Принеси мне, Санта, антидепрессанты (СИ) - Хаан Ашира Страница 6

Хорошо, что не съехала. На середине лестницы я вздрогнула, увидев, что кто-то стоит у открытого окна между этажами. Мужчина, в фигуре которого издалека чувствовалось напряжение, повернулся на шум моих шагов… И я узнала Максима. Игоревича.

Лицо у него было мрачное.

Особенности конструкции панельных девятиэтажек

Я чуть не споткнулась и не слетела к его ногам по грязной бетонной лестнице.

Вцепилась в перила и замерла, как кролик под взглядом удава.

Сказала:

— Ээээээ.

Помолчала. Максим тоже ничем не помог, только смотрел на меня молча — разве что брови медленно ползли вверх с каждой секундой неловкой ситуации.

— Если я не вовремя, я уйду, — предложила я, перекладывая руку поудобнее, чтобы сбежать обратно в квартиру.

— С мусором? — спросил он, кивнув на большой синий пакет с завязочками, из которого предательски выпирало горлышко от бутылки из-под лимонада, подозрительно похожей на водочную.

Блин!

Выбрасывать мусор рядом с мужчиной, который так нравится, что ноги подгибаются, а кожа горит от его взгляда, — это хуже, чем в пятнадцать лет на глазах мальчика, в которого влюблена, пойти в туалет.

Принцессы не какают, а богини не выбрасывают втулки от туалетной бумаги!

Я осторожно потянула крышку мусоропровода, положила туда пакет, закрыла. Повернулась и вздрогнула.

Максим смотрел на меня. Пристально. Без улыбки и смешинок в глазах его лицо даже немного пугало: впалые щеки, крутые скулы, острая линия челюсти — ему бы длинные черные волосы вместо светлых коротких, и был бы похож на вампира.

— Ну как твое состояние? Лучше стало? — светски спросил он, но тут же спохватился и качнул головой: — Ах да, прости, это же непрофессионально.

Он откинул голову, глядя на снежинки за окном, танцующие в свете фонаря.

Почему-то мне стало его ужасно жалко. А как подбодрить — я не знала, поэтому сказала:

— Мне лучше. Прямо намного-намного лучше. Инга Семеновна очень хвалила ваш выбор лечения. Вот, предлагает теперь пойти на индивидуальную или групповую психотерапию. Что посоветуете?

— Посоветую как психиатр? — Максим повернулся ко мне.

— Нет, как… Дед Мороз! — фыркнула я.

— Так прошло уже время Деда Мороза… — Максим оглядел себя, дернул подол оверсайз футболки. — Тут пора святого Валентина изображать.

— Для святого Валентина ты слишком одет. — Я цокнула языком, проходясь взглядом по развороту плеч, которые, в отличие от кубиков на животе, футболка не могла скрыть.

— Я что — должен быть в хитоне и сандалиях? — Максим потер рукой подбородок. — И с ма-а-а-а-аленьким таким луком, да?

Я засмеялась:

— Можно даже без хитона! Санта в твоем исполнении был…

Договорить не успела.

Максим завел руки за голову и одним движением стянул с себя футболку, обнажив и грудь, и кубики, и все нужные мышцы, которые я за полтора месяца, оказывается, совершенно не забыла. Прям как настоящие стояли у меня перед глазами — и реальность только подтвердила их безупречность.

— Так лучше, Нина Аверьянова? — медленно комкая футболку в руках, спросил Максим. Он бросил ее на подоконник, и я завороженно проследила за полетом. Она, наверное, все еще теплая и пахнет им…

Стало как-то жарко и душно, к Максиму поворачиваться было страшно. Но мой взгляд как намагниченный прилип к его загорелой коже, расчерченной мышцами так четко, будто кто-то обрисовал их в фотошопе.

— Потом скажешь, что опять я виновата? — проговорила я, с трудом ворочая языком.

— В чем? — спросил вроде бы невинно Максим, но сделал ко мне шаг.

— В том, что ты спровоцировался.

— На что? — Он склонил голову набок и сделал еще шаг.

— Не знаю… — прошептала я, думая, что пора поднимать глаза к его лицу, а то скоро станет совсем ясно, куда я смотрю. — Зависит от того, как далеко ты зайдешь.

— В чем зайду?.. — Это был последний шаг.

Максим стоял слишком близко. А я все еще думала, что убегать будет как-то глупо. Взрослая вроде женщина, самостоятельная. Да и не хочется убегать-то, вот в чем проблема…

— В попрании профессиональной этики… — проговорила я медленно, наконец ловя взглядом его небесные глаза.

— Думаешь, я ее нарушу? — спросил он низким голосом, склонившись к моему уху, почти прижимаясь.

— А вот то, что ты сейчас делаешь, как называется? — Я повернула голову, и его губы оказались в сантиметре от моих.

— Даю советы бывшей пациентке.

Его губы скользнули вдоль виска, дыхание опалило щеку.

Он стоял вплотную, еще не прижимаясь, но то, что между нами оставались считанные миллиметры, никак не помогало очнуться.

— И что же ты посоветуешь?..

Я откинула голову назад и прикрыла глаза. Горячие губы скользнули по моей шее, не касаясь, но так близко, что я чувствовала их тепло.

— Лучше, конечно… — Руки Максима пробежались по спине и уверенно легли на мою задницу. — …индивидуальная психотерапия. В твоем случае.

Он резко дернул меня к себе, прижимая к груди… и не только. В живот мне уперся твердый член, слишком хорошо ощутимый под тонкой тканью спортивных штанов.

— Терапия… — Мне хватало воздуха только на одно слово за раз. — С тобой?

— Когда мы успели перейти на ты, Нина? — проговорил Максим мне в губы.

— Не знаю…

Моя ладонь легла на твердый член, Максим шумно выдохнул и подался вперед.

Одна его рука смяла мои ягодицы, другая запуталась в волосах, оттягивая мою голову назад и снова прижимая к горячей груди.

Он наклонил голову, и его губы нашли мои. Язык вторгся в мой рот, требовательно завоевывая его. Горячо, агрессивно, заводяще — я почувствовала, как моя кровь буквально закипела, откликаясь на его призыв.

Его ладонь сползла на мою шею, он стиснул ее сзади, не позволяя мне отстраниться ни на миллиметр. Я и не хотела. То, что он делал языком у меня во рту, было больше похоже на дикий, безумный секс, чем на простой поцелуй. Жесткий, необузданный, напористый.

Я не успевала отвечать, только сдавалась под его атаками, но ему, кажется, это тоже нравилось. Моя рука легла на его невероятно твердый член, сжала его через ткань. Он горячо пульсировал под ладонью — такой большой… Правда большой.

Максим застонал мне в рот, когда я зажала головку в кулаке и крепко стиснула ее.

Он отстранился, посмотрел мне в лицо шальным взглядом и вдруг подхватил меня обеими руками под зад, развернулся и впечатал спиной в стену, тут же прижав меня к ней всем телом.

Я обхватила его ногами за пояс, обняла за шею и жадно целовала, засасывая то верхнюю губу, то нижнюю. Елозила, потираясь промежностью о звенящую твердость его члена, чувствуя, как зудит у меня между ног и как буквально стонет все внутри, желая горячей заполненности и нетерпеливых толчков.

Максим дышал все чаще и чаще, наши языки сплетались в яростной битве — укус за укусом, атака за атакой, бешенство и жажда.

Он отвлекся от моего рта буквально на мгновение — коснулся языком чувствительной кожи на шее, лизнул ее, прикусил, засосал — и я застонала в голос, чувствуя, как горячая волна растекается от низа живота.

Мой громкий стон прозвучал странно и неуместно на лестничной площадке у мусоропровода — и мгновенно отрезвил нас обоих.

Максим замер, отступил от стены и поставил меня на трясущиеся ноги.

Пришлось опереться на его локоть: меня колотило так, что я бы сползла на пол, если бы он меня не поддержал. Низ живота скручивало в болезненный узел от неудовлетворенного на грани оргазма желания.

У него же на светло-серой ткани штанов проступило маленькое влажное пятно.

Я ахнула, осознав, что мы только что чуть не наделали.

Кажется, Максим тоже только сейчас это понял. Прошипел что-то нецензурное, запуская пальцы в свою шевелюру с мучительным вздохом.

— Прости… — хрипло сказал он. — Ни с какой стороны я не должен был этого делать.

Он аккуратно прислонил меня к стене и сделал шаг назад.

— Это я тебя спровоцировала — напомнила я.