Нора Робертс - Искусство обмана Страница 6

– Вы подловили меня, – сказал он мягко. – Я способен на большее, чем «неплохо».

Он стремительно впился в ее губы, почти смяв их. Мягкое к твердому, тонкая шелковая ткань к жестким волокнам льна. В ее вкусе было что-то первобытное, что-то… вечное. Она напомнила ему о лесах ночной осени – темных, опасных, полных мистических тайн.

Поцелуй затягивался, в планы обоих это не входило. Ответ Кирби был мгновенным и дерзким, как и все ее ответы до этого. Она переместила руки с его плеч на шею, затем на лицо, словно ваяла. Оба они трепетали.

Сейчас их вела кровь. Она привыкла к этому, он – нет. Он всегда искал причины, но сейчас не находил. Только сердце и страсть, потребность и желание, не нуждавшиеся ни в вопросах, ни в ответах.

Наконец Адам неохотно отступил. Он привык побеждать, поэтому предпочитал действовать осторожно.

Кирби все еще чувствовала его вкус и дыхание на своих губах. Как она могла недооценивать Адама? Голова кружилась – никогда она не испытывала подобного. Кипящая кровь, учащенный пульс… все это случалось и раньше, но никогда еще пелена тумана не застилала разум.

Адам не знал, как долго сможет сохранять преимущество. Он улыбнулся:

– Лучше?

– Да. – Кирби пыталась обрести равновесие. Прогресс налицо. Так же как и отец, она прекрасно знала, когда нужно прибегнуть к хитрости и обману. Немного успокоившись, она направилась к двери. Требовалось немного поразмыслить и переоценить ситуацию. – Сколько вы здесь пробудете, Адам?

– Месяц, – ответил он. Странно, что она не знала об этом.

– Вы собираетесь спать со мной?

Адам уставился на нее, изумленный и восхищенный одновременно. Он всегда уважал прямоту, но в данном случае она была чересчур резкой. Он решил последовать примеру Кирби.

– Да.

Она кивнула, пытаясь не обращать внимания на дрожь, пробежавшую по спине. Игры – она наслаждалась ими. Любила побеждать. А между ними только что началась игра.

– Я подумаю об этом, – сказала она. – Спокойной ночи.

Глава 2

Нити утреннего света протягивались сквозь длинные окна столовой и плели на полу алмазную паутину. Снаружи деревья уже тронул сентябрь: листья разрумянились, горели красками от оранжево-розового до алого, некоторые сверкали золотом, другие словно покрылись ржавчиной, упорно не желая расставаться с последними капельками зелени. Лужайка пестрела осенними цветами и кустарником, охваченным пламенем. Адам рассматривал картины Фэйрчайлда.

В очередной раз он был поражен невероятным разнообразием стилей художника. Тут был и натюрморт – игра света и теней напоминала Гойю, и пейзаж в безумных оттенках Ван Гога, и портрет, пронизанный чувственностью и изяществом Рафаэля. Именно портрет привлек внимание Адама.

С полотна на него смотрела хрупкая темноволосая женщина. Безмятежная и решительная. Глаза такого же глубокого серого цвета, как у Кирби, но черты более мягкие, нежные. Мать Кирби обладала редкой красотой и сочетала в себе невероятную силу и способность сочувствовать. Хотя она не стала бы собственноручно чистить камин, она поняла бы дочь, которая не брезговала подобной работой. Адам мог видеть это на полотне, несмотря на то что никогда не встречал Рэйчел Фэйрчайлд. Отец Кирби действительно гений – он создал жизнь маслом и кистью.

На следующей картине в стиле Гейнсборо была изображена девочка в полный рост. Блестящие черные завитки струились по плечам и ниспадали на белое муслиновое платье с лифом со сборками и пышной юбкой. На ней были белые чулки и аккуратные черные туфли с пряжками. Широкий розовый пояс на талии и темные розы в корзине дополняли колорит шедевра. Не похожа на скромного ребенка.

Девочка гордо держала голову, немного склонив ее в юношеском высокомерии. Лукавая полуулыбка играла на ее губах, в глазах притаился озорной огонек. «Не более одиннадцати—двенадцати лет, – решил Адам. – Уже тогда с Кирби наверняка было полно хлопот».

– Восхитительный ребенок, не правда ли? – Кирби стояла в дверях. Ей нравилось наблюдать за Адамом и анализировать его поведение так же, как он изучал живопись.

Он стоял очень прямо. Все ясно, результат обучения в престижной подготовительной школе, подумала Кирби. Руки его были спрятаны в карманы. Даже в повседневной одежде – джинсах и свитере – он сохранял налет формальности. Противоречия интриговали ее как женщину и как художника.

Обернувшись, Адам принялся внимательно ее рассматривать. Он уже видел, как она из неряшливого домового превратилась в холеную утонченную особу, словно сошла с картины богемного художника. Волосы, собранные в конский хвост, открывали лицо, на котором не было ни грамма косметики. Сегодня она надела бесформенный черный свитер, джинсы, исполосованные краской, ноги были босы. К раздражению Адама, Кирби по-прежнему его привлекала. Она повернула голову, и солнечные лучи осветили ее профиль. В этот момент она выглядела потрясающе. Кирби вздохнула, глядя на собственный портрет:

– Настоящий ангел.

– Очевидно, ее отец знал лучше.

Она засмеялась низко и глубоко, его спокойный сухой тон нравился ей чрезвычайно.

– Не каждый способен это увидеть. – Кирби была рада, что Адам заметил, оценила острый глаз и незаурядный ум. – Вы завтракали?

Он расслабился. Она отвернулась, так что солнце больше не освещало лицо.

– Нет, я был занят, дрожа от страха.

– Никого нельзя пугать на пустой желудок. Это вредит пищеварению.

Сейчас это была привлекательная, дружелюбная женщина. Она просто взяла его за руку и повела к столу.

– После того как мы поедим, я покажу вам дом.

– Замечательно. – Адам сел напротив Кирби. Сегодня от нее не исходило никаких изысканных ароматов, она излучала чистоту и холодность.

В комнату, тяжело ступая, вошла женщина. У нее было худое, вытянутое лицо, маленькие темно-карие глаза и трагично изогнутый нос. Седеющие волосы собраны в пучок на затылке. Глубокие морщины на лбу свидетельствовали о пессимистичном настрое. Мельком взглянув на нее, Кирби улыбнулась:

– Доброе утро, Тьюлип.[1] Отнесите поднос и папе, сегодня он из башни и носу не покажет. – Она вынула из кольца льняную салфетку. – Для меня только тосты и кофе, и пожалуйста, без лекций. Выше я не стану.

Проворчав что-то неодобрительно, Тьюлип повернулась к Адаму. Заказанные им яйца с беконом вызвали новый приступ ворчанья. Затем она удалилась.

– Тьюлип? – Адам приподнял бровь, повернувшись к Кирби.

– Ей подходит, не правда ли? – Ее губы были плотно сжаты, но в глазах играл озорной огонек. Она оперлась локтями о стол и положила голову на ладони. – Она действительно чудо как хороша в делах снабжения и кормления. Мы ведем битву за еду вот уже пятнадцать лет. По мнению Тьюлип, если я буду есть, то вырасту. После того как мне стукнуло двадцать, я полагала, что доказала несостоятельность ее теории. Интересно, почему взрослые всегда пичкают детей такими абсурдными идеями?