Помни меня (СИ) - Дашковская Ариша Страница 6

— Отец бросил нас, когда мне было пять. Просто собрал чемодан, чмокнул меня в щеку, сказав: «Будь хорошей девочкой», и ушёл. Больше я его не видела.

— То есть у вас нет родственников?

— У меня есть муж Максим и маленький сын.

— Они навещали вас?

— Ни разу. Максим никогда бы так не поступил. Три недели прошло. Господи, как же мой сыночек? Он, наверное, жутко скучает. Он же совсем ещё малыш, — нижняя губа предательски задрожала, и я прикусила её, чтоб не разреветься. — Может, что-то случилось? Я звонила Максиму, но он был очень зол, не узнал меня и попросил не звонить.

— Хм, как интересно. А номер мужа был в списке контактов телефона, так?

Я покачала головой.

— Нет. Я его вспомнила. Вы не думайте ничего. Я узнала голос Максима, ошибки не могло быть.

— Ну да, — сказал он с нейтральной интонацией и вдруг спросил: — А вы помните, как получили травму?

— Да. Я спешила на встречу с мужем, поскользнулась, упала, ударилась головой о бордюр.

— Ваш муж был рядом?

— Да.

— Тогда очень странно, что согласие на медицинское вмешательство подписывала ваша мать Иванцова Валентина Ивановна. Хотя ваш супруг мог сообщить ей, и она приехала сразу же в больницу.

— Моя мама умерла. И её звали не Валентина. Вы мне не верите?

— Почему же? Верю. Если вы сомневаетесь, что Валентина Ивановна ваша мать, вы можете поговорить с ней о проведении генетической экспертизы. Правда, это удовольствие не из дешёвых. Так у вас развеются сомнения. Если вы, конечно, не полагаете, что её результаты могут подменить.

— Подменить? Но зачем?

— Этим вопросом я задаюсь с самого начала вашей истории. Зачем чужой женщине говорить, что она ваша мать? Неужели у нас не проверили бы её документы, прежде чем позволить ей расписаться? Если, конечно, всё это не страшный заговор врачей, спецслужб и ещё бог весть кого.

— Заговор? Глупости какие-то, — я сцепила пальцы и сжала их до боли. — Я не хочу ждать результатов генетической экспертизы. Да и эта женщина может на неё не согласиться. Но я просто сойду с ума, если не узнаю, что с моей настоящей семьёй. Вы могли бы позвонить Максиму?

— А если откажусь, запишете во вражеские агенты? — он улыбнулся.

— Вам смешно. А мне не до шуток, — я отвернулась к окну.

— Ну, если это развеет ваши сомнения. Только пообещайте мне, если вдруг всё пойдёт не так, как вы задумали, попытаться поверить в то, что говорят вам доктора и родственники.

— Хорошо.

Я достала смятый листок с номером Максима из кармана халата. Руслан «какой-то там» взял со стола свой сотовый и быстро набрал цифры, показав мне экран, чтобы я убедилась, что он не обманывает.

— Я включил громкую связь, чтоб вы слышали все своими ушами.

Мне было боязно, что сработает обычный закон подлости, и Максим не возьмёт трубку, но спустя несколько гудков я услышала его голос, и сердце забилось сильнее.

— Лесногорская городская больница номер три. Врач-психиатр Руслан Игоревич беспокоит. Сможете уделить несколько минут?

— Да, — в голосе Максима слышалось недоумение.

— Наша пациентка Марина Александровна Иванцова, поступившая первого января с черепно-мозговой травмой, попросила сообщить вам, как супругу, что проходит лечение в неврологическом отделении нашей больницы.

— Я не знаю никакой Иванцовой. Вы ошиблись номером. А теперь простите, мне нужно готовиться к операции.

— Слышали? — сквозь звон в голове пробился голос психиатра.

Слышала. Стены со всех сторон стремительно двинулись на меня, желая раздавить.

До палаты я добиралась как во сне. Происходящее не имело никакого отношения ко мне. Это другая девушка рыдала на стуле, обхватив голову руками. Другая затыкала уши, чтобы не слышать того, что говорил человек в белом халате напротив. Другая пила воду с привкусом лекарства, стуча зубами о стакан.

Смазанно помнилось, как психиатр выглянул в коридор и ругнулся из-за отсутствия санитарки, как напяливал на меня бушлат, а потом лично проводил до отделения и сдал в руки медсёстрам. Или не меня, а ту, другую, несчастную, ничего не понимающую женщину, от которой отказался муж.

С моим появлением медсёстры засуетились. Одна сделала укол, вероятно, с успокоительным. Вторая измерила давление и попробовала уложить в постель. Но я отмахнулась от неё и продолжила сидеть на кровати и пялиться в стену.

Наверное, со стороны зрелище казалось занятным, но меня это не волновало. Даша подсела ко мне и тихо спросила:

— Что случилось?

— Сходила к психиатру. Всё кончено, Даш. Никакую Иванцову Максим не знает. Нет у меня мужа. И не было. Я его придумала.

— Слава яйцам! — в тишине раздалось несколько звонких хлопков Галины. — Хоть не зря сходила.

— Не слушай её, — затараторила Даша. — Она вообще… антагонистка. Вот.

Галя присвистнула и покрутила пальцем у виска.

— Да ну тебя! — шикнула на неё Даша и стала выпытывать у меня подробности визита к доктору, после допроса, она задумалась ненадолго и выдала: — Знаешь, что интересно, ты звонила Максиму и человека, которому ты дозвонилась, зовут Максим. Ты говорила, что твой муж хирург, и этот Максим, если ему верить, готовился к операции. Слишком много совпадений.

— Даш, вот что ты несёшь? У человека только мозги на место вставать начали, ты опять вселяешь ненужную надежду. Может, этот Максим готовился к операции не как врач, а как пациент. Тем более хирургов с такой фамилией в нашем городе нет. Сама проверяла.

На удивление, слова Галины в этот раз звучали здраво.

Но у Даши на всё было своё мнение.

— Давай телефон. Я позвоню этому Максиму, и пусть расскажет, как так получилось, что ты его знаешь, а он тебя нет.

— Это глупо, — я покачала головой.

— Да какая тебе разница? Хуже уже всё равно не будет.

Я пожала плечами, пошарила в кармане халата и протянула ей смятую бумажку с номером.

Даша сложила руки в молитвенном жесте, потёрла ладони словно согревала их в стужу, прочистила горло и, набрав номер телефона, нажала на кнопку вызова. Как бы она ни хорохорилась, было заметно, что она волнуется. Но, надо признать, что голос её в ответ на вымученное «алло» прозвучал твёрдо:

— Добрый день, Максим. Вы могли бы уделить мне пару минут? — Даша включила «громкую связь».

— Пару минут могу.

— Только пообещайте, что выслушаете меня и не сбросите вызов.

— Я борюсь с желанием сделать это прямо сейчас.

— Я по быстренькому. Со мной в палате лежит девушка. Её зовут Марина. Она говорит, что вы её муж, что вы детский хирург и что у вас есть ребёнок, мальчик. Она очень скучает и не понимает, почему вы её не узнаете.

Повисла долгая пауза. Мне показалось, что он повесил трубку.

Но потом вновь раздался его голос:

— Господи! Это что, флешмоб какой-то? Сначала ваша подружка, потом психиатр, теперь вы. Скоро по её просьбе всё ваше отделение мне названивать будет?

— Но она меня не проси…

— Девушка, я не знаю, что вам рассказывает эта… Марина, но моя жена умерла, и ваши звонки как минимум неуместны. Надеюсь на понимание.

Я не знаю, кто из них нажал на «отбой». Лицо Даши после этих слов изменилось, даже веснушки как-то поблёкли.

— Вот теперь конец, — сказала она.

Глава 4

Через неделю меня выписали. Доктора предупредили, что восстановление растянется на неопределённый срок. Близким придётся смириться, что я могу вести себя не так, как они привыкли. Могу не помнить фрагменты прошлого, путать их, заторможено реагировать на просьбы и выдавать неадекватные эмоции. Кроме того, у меня могут измениться вкусы и появиться новые предпочтения. Я могу стать совершенно другим человеком.

Не только мне будет тяжело с родственниками, которых я не помню, но и им со мной будет непросто. Поэтому мне нужно стараться быть терпимее к окружающим. И конечно же, надеяться на лучшее.

Неуточненный психиатрический диагноз — синдром Капгра, наставления, длинный список лекарств, схема лечения на несколько месяцев и никаких гарантий — это всё, что я получила при выписке из больницы. Хотя нет, ещё я получила взбалмошную подругу, которую выписали раньше, и она теперь звонила мне каждый день, проверяя, не сошла ли я с ума окончательно.