Саманта Либерти - Ее избранник Страница 6

— Почему бы и нет? — ответил Колин, сумев выдержать испытующий взгляд ее карих глаз. — В конце концов, не думаю, что стих вашей родственницы звучит ужаснее, чем рев голодного осла.

Он произнес это, улыбаясь самой простецкой улыбкой, но молодая женщина уже заподозрила подвох и с сомнением покачала головой.

— Сомневаюсь, что вы способны оценить какое-либо стихотворение, если только в нем не говорится о лошадях и ковбоях.

— Так почему бы вам немного не пообтесать такую деревенщину, как я?

Несмотря на откровенную усмешку, с которой это было сказано, возразить против столь резонного довода было нечего, и Сандра сдалась.

— Ну хорошо, я вам его прочту. Кстати, оно называется «Соседка».

Милый, зачем мы терзаем друг друга?И почему мы не можем иначе?Наша любовь — то безумье, то скука;Что это значит, что все это значит?Сердце любимого мне неподвластно,Но почему им владеет другая?Замужем я, только кто из нас счастлив —Ревность обоим сердца обжигает.Ты и влюблен, и меня ненавидишь,Лгать нам с тобою нелепо, постыло;Прошлым уже никого не обидишь,Как же нам быть, что нам делать, мой милый?Страсть ли утихнет и все мы забудем?Разве мы можем остаться друзьями?Кто мы — обычные, странные люди?Что за преграда и в нас, и меж нами?Странно все это, прекрасно вес это,Как нам понять и себя, и друг друга?Жизнь — это вечный вопрос без ответа,Встреча случайная перед разлукой…Милый, прости, я не знала, что делать,Мы рождены под единой звездою.Смерть — это выход такой неумелый,Ни без тебя не могу, ни с тобою…

Сандра так разволновалась, что в конце ее голос предательски дрогнул.

Не зная, как реагировать, Колин хотел было зааплодировать, но тут же опустил руки, заметив негодующий взгляд женщины.

— А что, мне понравилось! — решительно заявил он. — Только я не понял двух вещей. Во-первых, почему мисс Сузан врет о том, что была замужем. Во-вторых, почему пишет о смерти, если преспокойно скончалась от старости в возрасте восьмидесяти двух лет от роду?

— Знаете, мистер Макмиллан, если я начну рассказывать вам о таких вещах, как поэтическая метафора, то явно злоупотреблю вашим терпением, — с досадой произнесла Сандра. — Давайте лучше завтракать.

С этими словами она перенесла поднос на столик, после чего ловко развернула салфетку и аккуратно разложила ее перед гостем, переставив на нее чашку кофе.

— Вы пьете сладкий, с молоком? — поинтересовалась она, искоса взглянув на ковбоя.

— Нет, я предпочитаю черный, — ответил Колин и неожиданно для себя добавил: — А знаете, леди, я вдруг подумал о том, что в одном только взгляде такой красивой женщины, как вы, заключено больше поэзии, чем в собраниях сочинений всех французских писак.

Сандра заметно удивилась, решив, что давненько не слышала столь изысканного комплимента — и от кого! Неужели он далеко не так прост, как кажется?

— Хорошо, — словно очнувшись, сказала она, — я налью вам черный.

— Вот-вот! Тем более что после вчерашнего мне не мешало бы как следует взбодриться.

— И часто вы так проводите вечера?

В ее интонации так явственно прозвучало: «В компании с бутылкой виски», — что Колин немедленно напрягся. Кстати сказать, к алкоголю он относился достаточно прохладно и очень не любил напиваться, справедливо полагая, что из всех совершаемых человеком глупостей, самые обидные делаются спьяну. Далее следуют глупости, творимые в состоянии раздражения, и лишь затем идут те, которые можно объяснить природным недостатком ума.

И вот теперь эта чертовски привлекательная молодая особа, которая видит его всего второй раз в жизни, подозревает его в пьянстве!

Усилием воли ему удалось сдержаться. Впрочем, как тут же выяснилось, — ненадолго.

— А что, если я помогу вам привести в порядок ваше жилище? — предложил он, дабы сменить неприятную тему разговора. — У меня имеется хорошее средство от ржавчины, да и кухонные полки стоит заново покрасить в белый цвет.

— Вы собираетесь обосноваться в моем доме, мистер Макмиллан, или предлагаете нанять вас в качестве маляра и сантехника?

Это было уже слишком! Что за невозможная ведьма: то достает его стихами своей покойной родственницы, то начинает откровенно грубить!

— Поберегите ваши денежки для более подходящих целей, — сквозь зубы процедил Колин и вдруг вспыхнул от ярости: — Что у вас за мерзкая привычка?

— Какая? — не поняла Сандра, аккуратно ставя чашку на стол.

— Аппетит людям во время завтрака портить, — пояснил ковбой, хмурясь, отчего его лицо приняло весьма решительное выражение.

— Я вас обидела?

— Может быть, это у вас, в городе, принято сначала говорить, а потом думать. Здесь все по-другому. — Он встал и направился к выходу.

— Извините, — донеслось ему вслед, и Колин остановился у двери.

— Ладно, чего уж там. Я схожу за инструментами, а потом, как и обещал, начну чинить ваш забор.

Он сказал это таким бесцеремонным тоном, что теперь уже обиделась Сандра.

— Я не нуждаюсь в ваших услугах! — гордо заявила она, вставая со своего места.

— Делая загон для будущих прогулок вашего осла, я оказываю услугу не столько вам, сколько самому себе, — рассудительно заметил ковбой. — Вы же не можете всю жизнь держать его в стойле.

— Вы напрасно считаете меня городской неумехой, мистер Макмиллан. Я и сама смогу починить изгородь.

— Я ни секунду не сомневаюсь в ваших достоинствах, мисс Петерсон, однако мужскую работу лучше делать мужчинам.

— Да, но лишь тогда, когда их об этом настоятельно просят!

— Уф! — шумно выдохнул Колин и почесал затылок.

Как же тяжело общаться со своенравными городскими дамочками! Ну что он такого особенного сказал и почему она так враждебно воспринимает все его предложения?

Казалось бы, чего проще — мужчина помогает одинокой соседке по хозяйству. Так нет же, вместо элементарной благодарности она смотрит на него так, будто он покусился на ее человеческое достоинство!

А этот ледяной тон, словно она общается с провинившейся прислугой! Возможно, у них в Нью-Йорке так и принято, но здесь, на Тихоокеанском побережье, живут люди с гордым и независимым нравом, и хорошо бы ей поскорее это понять.

Ладно, что он мучается! Предложив помощь, он выполнил свой мужской долг, а принимать ее с благодарностью или отвергать с негодованием это уже дело самой женщины.

И все-таки какого черта!