Наследник для чемпиона (СИ) - Тодорова Елена Страница 7

— Чем ты думаешь, Полина? Ты хоть представляешь, сколько здесь отморозков бродит? Знаешь, что по статистике, в праздники самая дичь творится?

— Перестань меня воспитывать, Тихомиров… Ты мне даже не брат, а я не маленькая, — голос дрожит от обиды. — Мне давно восемнадцать!

— Три месяца уже считается «давно»?

Я тогда рассердилась и хотела обратно от него сбежать. Но Тимур поймал меня за руку, резко дернул на себя и вдруг крепко-крепко прижал к груди. Я сначала обомлела, вздохнуть не могла. А как подняла взгляд и посмотрела в его глаза, поняла, что пропала… Утром мы проснулись в одной постели. Я чувствовала себя такой счастливой! Наивная влюбленная дурочка. Пару часов спустя мое сердце разбилось…

— Ты не знаешь, что он мне тогда сказал, мам, — едва нахожу в себе силы, чтобы снова заговорить. — Даже повторять не хочу.

Не то что не хочу… Не могу. Слишком больно.

— Ну, — вздыхает мама, — по молодости всякое бывает, Птичка.

— По молодости? — горько усмехаюсь я. — Он и сейчас молодой, мам. Молодой, красивый и популярный. Видела, какой образ жизни ведет? Зачем ему дети? — озвучиваю то, что так или иначе вертится в мыслях. — Нет, если бы я увидела со стороны Тихомирова хоть какой-то интерес к Мише, может, и сказала бы… Но Тимур смотрит на него, как на какую-то проблему! Каждый его взгляд на моего малыша причиняет мне невыносимую боль. Скажи я ему, скажи Мише — что изменится? Ничего! Даже если Тихомиров и признает сына официально, отношение от этого не поменяется. А я не допущу, чтобы Миша когда-либо чувствовал себя отвергнутым и нелюбимым. Лучше уж так… — судорожно перевожу дыхание и смахиваю скатившуюся по щеке слезинку. — Надеюсь, теперь ты понимаешь, что я лечу в Америку работать?! Ничего личного. Просто выгодное предложение.

— Как знаешь, — произносит, не скрывая разочарования. — Я вмешиваться не стану, но считаю, что ты поступаешь неправильно.

— Неправильно? — от возмущения повышаю голос.

— Твой разум затмили эмоции.

— Не говори ерунды! Они туда не поступают.

Мама против моего биолога включает философа.

— Пройдет время, и ты поймешь, что скрывать от отца ребенка глупо, подло и недальновидно.

У меня от возмущения и обиды аж дух перехватывает.

— Подло? — повторяю сердито. — Если кто из нас и поступил подло, то только Тихомиров.

— Бред, — уверенно отбивает мама. — О ребенке он не знал, а то, что уехал тогда… Ссорятся, говорят друг другу гадости и даже расстаются на годы многие, моя дорогая! Это не делает человека подлым. Он же тебя не насиловал? Нет. А как бы принял твою беременность, мы не знаем. Потому что ты что? — окончательно меня растаптывает своей логикой. — Ты ему не сказала!

— Спасибо, мама! Я всегда знала, что ты умеешь поддержать!

— Дурочка ты, Полина, — журит снисходительно. — Я тебе добра желаю и пытаюсь донести очевидные вещи, а ты сразу все в штыки принимаешь. Лучше подумай, чем руководствуешься: желанием защитить сына или своей личной женской обидой? Мне не нужно говорить. Себе ответь.

— А мне не нужно думать! Я и так знаю.

— Конечно!

— Конечно!

— Почему вы ругаетесь? — тихий голос Миши заставляет нас обеих обернуться к двери. — У бабушки опять давление?

Переключаюсь, как всегда, быстро. На ходу выдыхаю скопленные эмоции и приседаю перед малышом на колени.

— Мы не ругаемся, медвежонок, — ласково глажу его по плечикам. — Просто громко обсуждаем один важный вопрос. Так бывает, когда мнения двух людей расходятся.

Миша моргает.

— Я голодный.

— Супер! Что бы ты хотел съесть?

— А что у нас есть?

— Ну… Если по-быстрому, можно сделать омлет. Как тебе такая идея?

— Бомба, — одобряет сын.

Мама снова усаживает за ноутбук и все время, что я готовлю, практически безостановочно тарабанит по клавишам. Я постепенно успокаиваюсь и даже расслабляюсь, вернувшись, наконец, к рациональному мышлению. Телефон молчит, значит, Тимур не видел документы. Не думаю, что они могут его заинтересовать, чтобы разглядывать даты и прочее. Если он присылал какого-то помощника, скорее всего, тот и занимается визами.

Покормив Мишу, принимаюсь за уборку. Между делом болтаю с ним и обещаю почитать перед сном все, что он выберет. Как вдруг наш разговор прерывает звонок. Вздрагиваю, перевожу взгляд на экран смартфона и застываю.

Сердце тотчас теряет естественный ритм и бросается исполнять по груди какие-то непонятные трюки.

— Почему ты не отвечаешь, мамочка? — сын прикладывает к разрывающемуся телефону пальчик и слегка толкает его по столешнице ближе ко мне.

Зачем Тимуру так поздно звонить? Неужели он увидел? Неужели догадался?

Если бы это спасло, я бы схватила злосчастный гаджет и выбросила его в окно. Но я ведь понимаю, что тем самым лишь оттяну неизбежное. Не отвечу, Тихомиров поднимется в квартиру.

Мазнув по экрану пальцем, прикладываю смартфон к уху.

— Алло? — выговариваю сдавленно.

— Можешь спуститься? Нам нужно поговорить.

7

Птичка

Ноги с трудом слушаются. Сердце по всему телу скачет. Меня бросает то в жар, то в холод. Но я продолжаю идти. Лишь у подъезда останавливаюсь, чтобы найти Тихомирова глазами. Замечаю его черный Мерседес, когда Тимур мигает мне фарами и включает в салоне свет. Ждет, что сяду к нему в машину. Понимаю это и еще сильнее дрожать начинаю. И не зря… Едва забираюсь внутрь, единственный воздух, которым мне приходится дышать, оказывается его личный запах с щедрой примесью какого-то вызывающе-крепкого парфюма.

У меня начинает кружиться голова, и все тело как будто тяжелым становится. Опять эти странные реакции… Уверена, что машина немаленькая, но мне в ней сходу становится тесно. Тимур слишком близко находится и смотрит прямо на меня, тогда как я понять не могу, что передает этот взгляд.

Наверное, сейчас он повторит примерно те же слова, что и четыре года назад, только в отношении Миши. Готовлюсь к этому. Обещаю себе, что вынесу все стойко и спокойно с ним распрощаюсь. Отболит и наладится. Через пару минут я снова обниму сына и прочитаю ему сказку. Все у нас будет хорошо. Главное, что есть я. Никто кроме меня Мишу больше любить не способен, и, конечно же, никакой «воскресный папа» ему не нужен. Да какой там «воскресный»? Тихомиров по полгода проводит за границей, а если и находится на территории России, то в сердце столицы. Завтра поеду в «Меркурий» и попрошусь обратно на работу. Инга Игоревна, может, и поворчит, но у нас ведь постоянная нехватка кадров, а у меня опыт…

— Визы будут готовы второго января, — говорит Тимур и возвращает мне часть документов. Какие-то справки падают мне на колени, мама не потрудилась сложить их в файл. Вижу все, кроме загранников… Мой гражданский паспорт. И самое главное — Мишино свидетельство о рождении. Визы будут готовы? Несколько раз рассеянно моргаю, пытаясь понять, в какой момент все пошло вразрез моему представлению. — Вылетаем четвертого чартерным рейсом прямиком в Майами. За тобой, — ощутимая пауза, — и ребенком заедут в десять утра.

Он говорит, а я продолжаю смотреть на дату, указанную в свидетельстве, лично для меня красноречивую и обличающую — 28 июля 2016 года, чуть меньше семи месяцев после того самого Нового года… Тихомиров не заметил? Или он попросту не помнит, когда мы переспали? Он не помнит даже этого? Да, я понимаю, что для мужчин все немного иначе, и обычные даты они редко фиксируют в своей чертовой памяти, но наша… Это ведь Новый год! Невозможно забыть. Или все-таки совсем проходящий случай? Для него абсолютно ничего не значила наша близость? Может, он и вовсе не помнит, что у нас был секс?

Вот же мудак!

— Позвал тебя, чтобы рассказать по поводу Артура, — продолжает Тихомиров говорить, не замечая моего ошеломленного состояния. — Не хотел при Ларисе Петровне поднимать эту тему. В общем, зацепки есть и даже конкретные имена среди подозреваемых. Проверяют сейчас информацию. Скорее всего, замешана местная группировка.