Сказка - ложь... (СИ) - Анастасия Руссет Страница 7

Нафаня так увлекся дарами новой хозяйки, что не заметил, как Кощея ловко выпроводили из комнаты. Очнулся он лишь тогда, когда Яга споро завернула его в рушник[2] и произнесла слово «купать». И закричал благим матом.

Он отбивался рьяно, но что можно сделать супротив двух ведьм, если в тебе росту – как в кошке? Домового вымыли, насухо вытерли, переодели в чистое, колданув что-то на скорую руку. Потом, рассмотрев, дали ещё один пирожок и кружку с молоком.

А внизу тихо матерился Кощей, окончательно уверовав, что женился на самой Моране-смерти…

Домовой кричал так, будто с него живого шкуру сдирали. Резко расхотелось есть, и даже, кажется, снова разболелась голова. Потом вопли прекратились, но менее страшно от этого не стало (хотя Кощей ни за что не признался бы, что это именно страх).

– Слушай, Кощей – ты злыдень! – Баба Яга спускалась вниз. Лицо её раскраснелось, а рыжие кудряшки, выбившись из-под платка, рассыпались по плечам крупными кольцами. – Так ребятёнка уморить!

– Какого? – удивился блондин. – Ты где у меня дитё видишь?

– Домовому твоему годков с сотню будет, – объяснила Яга. – Маленький он, глупый. А ты им командовать вздумал. Откормить сначала надо, научить, как да что.

– Не знал я, вот тебе моё слово, Яга!

– А коли не знал, так исправляй давай! – улыбнулась женщина. – Найми бабку какую, пущай помогает в хозяйстве. И жене твоей подспорье, и домовой вести хозяйство поучится.

– Где ж я найду бабку, чтоб к самому Кощею с Мораной-смертью в домохозяйки пошла?! – скривился мужик.

– А бабка Параська? – лукаво улыбнулась ведьма.

Бабка Параська была одинокой старухой в ближней деревне. В молодость свою была она бойкой дивчиной, поворотившей немало женихов назад. Да и сейчас она сохранила молодецкий пыл, гоняя молодежь вечерами «шоб неповадно было». И Кощей не знал, зависть это у неё или поганый характер.

Но хозяйкой бабка Параська была знатной. От самого столичного воеводы приезжал гонец, чтобы купить пива её самоличного изготовления. А Соловей, однажды чудом украв блин, признался, что ничего вкуснее в жизни не ел. Хотя после сегодняшних пирожков Кощей и сомневался, что бабка обставит в готовке его жену.

– Я подумаю, – буркнул он, решив сначала посоветоваться с женой.

Домовой оказался миленьким, блондинистым и очень молоденьким. Выглядел он как мальчик-подросток, только маленького – с кошку – росточка. Странно уставившись огромными зелеными глазёнками на хозяйку дома, домовой пробасил: – Чой-то, ты, хозяюшка, с домовым решила ссориться?!

Выглядело это настолько забавно, что Мора не смогла удержаться от улыбки.

– Что ты, батюшка! Как же я с тобой ссориться буду! – поспешила его успокоить девушка.

– А зачем ты меня в лохань башкою окунула? – запыхтел тот в ответ. – Вода мокрая, холодная! Я ж простыну, ить!

– Зато ты теперь красивый! – Морана льстиво подставила ему зеркальце на длинной хрустальной ручке.

Домовой заглянул туда одним глазом, а потом обхватил оправу маленькими пальчиками, пристально вглядываясь в отражение.

– Это чой-то… – недоверчиво затянул он, – я, чтоль?

Нафаня был очарован. Из зеркала на него глядел опрятный домовенок с зелеными, как летние травы, глазами. Он ткнул пальцем в свое отражение, но вопреки ожиданиям, оно не рассыпалось маревом морока. Домовой покрутил головой, глядя, как живо движутся чистые волосы. Вспомнил молоко и пирожок. И решил, что с этого дня и в этом доме отказа молодой хозяйке не будет ни в чем.

Вечер наступил так незаметно, что Кощею стало не по себе. Не знал он, как вести себя с молодой женой. Не то, чтоб стеснялся, или немочью страдал… Просто не помнил, было ли у них что-то уже… Да-а-а… Пир в две недели – это вам не заморский курорт на водах Боржоми! Особенно у Даждьбога. Мужик в раздумьях почесал затылок. Не у Мораны же ему уточнять, в самом деле! Девушки – они обидчивые, если забываешь такие вещи… И Кощей решил лечь спать на отдельной кровати, от греха подальше. Не потому, что молодая жена ему не нравилась. Скорее, наоборот…

Мужчина долго крутился, одолеваемый разными думами. Пробовал считать овечек, но в голову лезла только разная муть. В конце концов Кощей приноровился считать домовых, скачущих через тазики, которые затем почему-то превратились в Бабу Ягу, верхом на Соловье-Разбойнике. Вот так незаметно и пришел к нему сон…

Морана честно ждала мужа, принарядившись по совету Яги в тонкую ночную сорочку. Когда совсем стемнело, страх из «сейчас что-то будет!» превратился в «а что-нибудь будет вообще?», а потом и в «так, я не поняла!».

Велс совершенно не торопился осчастливить новобрачную своими объятьями, что бы там не говорила её тётушка. Вот только не учел её разлюбезный муж, что девушка потому и нагоняла столько страху на окружающих, что не ждала покорно того, что должно случиться. Она сама всё делала. Проще говоря, она легко находила приключения на свою… голову. Ага. Девушка выскользнула из-под одеяла и направилась в комнату, где исправно сопел её благоверный.

В изголовье кровати Кощея теплился огонек свечи. Комната была погружена в полумрак. Мужчина спал, подложив правую руку под голову, а его длинные, как у девушки, ресницы отбрасывали тень на щеки. Волосы разметались по подушке, золотистым ореолом