Марго Эрли - Чего не сделаешь ради любви Страница 7

Тем не менее обе кузины разделяли пристрастие бабули к абсолютно нереалистичным любовным историям. Камерон утверждала, что сама она, читая их, анализирует проблемы угнетенных женщин, из которых проистекают все беды ее нынешних клиенток. Ведь семена были посеяны еще прежними поколениями. А Мэри Энн нравились невероятные сюжеты книг.

— Я только что закончила «Звезды в твоих глазах», — поделилась она.

— Это о чем? — нахмурилась Камерон.

— Одна девушка едет в Мексику, чтобы заботиться о дочери брата, и у нее спускается шина. Какой-то оборванец направляет ее к механику в ближайший бар, а там странный тип заговаривает с ней, как со старой знакомой. Он обнимает ее и шепчет: «Меня зовут Дрек. Здесь опасно».

— А девица сразу в него влюбляется, — припомнила Камерон. — Потом продажный полицейский под дулом пистолета заставляет их зарегистрировать брак, а оборванец оказывается мировым судьей, — смаковала она с удовольствием. — Герой убеждает ее притвориться мужем и женой…

— Не вступая, однако, в брачные отношения…

— Чтобы из патриотических побуждений заняться шпионажем. Да, ее-то я и возьму. Ты думаешь, из-за бабули мы такие странные? Я в основном имею в виду наших мам.

Озвученная тема не слишком интересовала Мэри Энн. Родители ее жили во Флориде, а она в Западной Вирджинии. Другой континент подошел бы еще лучше, но нельзя же иметь все.

— Ты и правда думаешь, что любовное снадобье подействует? — спросила она. — Нет, я просто дура. Разве это возможно?

— Пол говорит, оно действует. Так, что жутко делается.

— Тем, кто боится брачных уз.

— Не все так просто, Мэри Энн. На такой работе, как моя, начинаешь думать, что романтика — чушь, браки недолговечны, а счастливая семейная жизнь — это если муж тебя не бьет. Но твои родители до сих пор вместе, и мои тоже.

— А ты хотела бы такого брака, как у моей матери? — спросила Мэри Энн.

— Нет, и как у моей тоже нет. Я только собиралась сказать… — Камерон вздохнула. — Я и сама не знаю, что собиралась сказать. Просто даже если снадобье и не подействует, продолжай верить, что для тебя все-таки возможно счастье с кем-то еще.

— Очень тоскливый совет. — Мэри Энн покачала головой. Ведь она влюблена не в какого-то расплывчатого кого-то еще! Ей нужен Джонатан Хейл! — Ты, кстати, тоже можешь верить. Что для тебя «возможно счастье с кем-то там еще».

— Для меня это не так важно. Я хочу усыновить ребенка. Я не из тех, для кого вопрос ставится следующим образом — только брак и ничего другого!

— А я из тех, значит?

Камерон подтвердила то, о чем и сама Мэри Энн в глубине души догадывалась:

— Да!

Мэри Энн задумалась о том, какой из ценностей она готова пожертвовать ради исполнения своего сердечного желания. Прежде всего — какими ценностями она вообще располагает? Есть стеганое одеяло, которое собственными руками сделала бабуля и подарила ей на окончание Колумбийского университета. Но ему ни за что не бывать в спальне Грэхема Корбета! Она мельком подумала об этом ужасном месте — у него там непременно свалено в кучу грязное белье и пахнет старыми кроссовками. Так, какими еще сокровищами она владеет?

— Ты всем этим собираешься осчастливить одного Грэхема Корбета? — спросила Камерон.

— Ну да! Терпеть его не могу.

— Вряд ли ты будешь именно это с ним обсуждать.

Мэри Энн услышала в ее голосе некоторую натянутость. Она-mo в самом деле его любит…

Тут ее внезапно озарило.

— Кажется, я знаю, какое сделать ему добро!

Камерон молча слушала.

— Я устрою ему встречу с тобой!

— По-моему, я не его типа, — пробормотала Камерон нечто совсем ей несвойственное.

— Разве ты не хочешь с ним встретиться?

— Я хочу, чтобы он сам захотел со мной встретиться, — уточнила Камерон.

— Но он же такое ничтожество, дорогая моя! Ты не все еще знаешь. Он иногда говорит мне такие гадости!

— Я кое-что слышала, — уныло ответила Камерон. — Вообше-то это называется флирт.

— Вот уж нет! — воскликнула Мэри Энн. — Но если ты правда хочешь, я готова сделать для него то, чего он вовсе не заслуживает, — одарить его таким великолепным сокровищем, как ты.

— Хорошо. — Камерон пожала плечами, словно заранее зная, что Грэхем откажется.

Перебрав наличествующие ценности, Мэри Энн решила пожертвовать Пушистиком. Конечно, просто смешно в тридцать четыре года так привязаться к игрушечному кролику с пластмассовыми зубами. Ей подарил его на двадцатипятилетие приятель по колледжу. Позднее Мэри Энн узнала, что игрушка как-то связана с фильмом про Монти Пайтона. Ее приятель обожал Монти Пайтона, но Мэри Энн, хотя никогда и не смотрела этот фильм, все равно находила его глупым. Тем не менее, она просто влюбилась в Пушистика, которого приятель прозвал «твой зайчоночек».

Итак, пусть это будет Пушистик. Мэри Энн решила подбросить его Грэхему тайком. Он-то наверняка любит Монти Пайтона. Она расстанется с любимой игрушкой в надежде добиться любви Джонатана.

Найти для Грэхема пару ласковых слов, в общем, тоже не составит труда. Она подавит отвращение и, так и быть, похвалит его за совет девушке с женихом-кретином. А потом она устроит ему встречу с Камерон. И что только ее кузина нашла в этом человеке?

На следующее утро в девять часов Грэхем Корбет остановил машину у муниципального радио. На сегодня он планировал поработать над книгой по проблемам самосовершенствования, своей первой книгой. Уже был заключен договор с крупным издательством. Поскольку радиошоу Грэхема Корбета транслировалось на всю страну, а несколько телевизионных программ с его участием прошли по центральным каналам, лицо его и имя стали известны, и книга «Жизнь и любовь» имела шансы стать бестселлером.

Ирония заключалась в том, что его собственная личная жизнь отнюдь не цвела пышным цветом. Он хорошо сознавал причину. Смерть Брионии оставила в его душе глубокий отпечаток. Это было даже не горе — с горем он справился. Но пережитые эмоции оказали на его жизнь разрушительное воздействие. После такого очень нелегко снова связать себя с женщиной.

Почему-то Мэри Энн уже, как ни странно, была в студии. По их разговору с Джонатаном Хейлом он понял, что она записывала свой новый очерк. Эти вещи здорово у нее получались. Жизнь Аппалачей в них казалась близкой и понятной и затрагивала за живое. Писать эта женщина умела, и голос у нее был подходящий для радио — выразительный альт.

Но что она нашла в Джонатане Хейле?

Когда Грэхем задержался у корзинки со своей корреспонденцией, он просто почувствовал исходящую от Мэри Энн волну страстного желания к Хейлу. Она, несомненно, в отчаянии сейчас из-за его помолвки.