Кэрри Александер - Черный бархат Страница 7

Телефонная трубка с грохотом упала. Джерико потерял место, которое читал, страницы заскользили веером, замелькали фразы: «— Я хочу тебя, — признался дворецкий», «— Еще, — потребовала женщина в черной бархатной маске»…

Тяжело дыша, Джерико засунул большой палец за пояс джинсов: они вдруг стали тесны.

«…Юная невеста смущенно хихикнула. Ее алебастровая грудь с розовыми сосками белела над кружевным лифом, который жених спустил до талии.

— Наверное, нам бы следовало дождаться конца свадебной церемонии…»

Джерико зло рассмеялся и отшвырнул книгу, словно отравленное яблоко. Он, разумеется, читал все это и раньше, но тогда текст так на него не подействовал. Может, образы выглядят исключительно яркими потому, что он теперь знаком с автором?

Перед мысленным взором Джерико должна была бы предстать златокудрая Мадам Икс, но он почему-то подумал об ассистентке Лейси — черноволосой тихоне с нервными жестами и острым язычком, с простодушными на вид, но на самом деле хитрыми миндалевидными глазами. Как ни странно, он легко мог представить ее свернувшейся калачиком на постели — скрытную, стыдливо поверяющую свои тайные фантазии бумаге посреди ночи. И внешность ее, и манеры гораздо ближе к образу героини — Эми Ли Старлинг, которую он воспринимал как литературный образ автора. Кто-то дернул его за рукав.

— Вы собираетесь звонить или как?

Джерико резко повернул голову.

— Да-да, — пробормотал он, подтягивая трубку за шнур и пытаясь отыскать в памяти номер Лил сквозь медленно рассеивающийся эротический туман.

К тому времени, когда Лил ответила, он уже вполне овладел собой.

— Это Джерико, — сказал он в трубку.

— У тебя голос какой-то чудной, как будто придушенный. Есть что-нибудь новенькое для меня?

— Мадам Икс.

— Кто такая?

— Автор эротических рассказов. Если ты еще о ней не слышала, скоро услышишь.

— А, да, — Лил зевнула, — «Черный бархат», правильно?

— Угу. Ты мне понадобишься завтра утром в студии Эн-би-эс.

— Сегодня вечером я буду занята, боюсь, что придется вернуться за полночь.

— Но я тебя жду в шесть утра, — предупредил Джерико, резонно ожидая услышать в ответ стон отчаяния.

Однако Лил редко отказывалась от хорошо оплачиваемых заданий.

— Я приеду, — коротко сказала она.

— Упакуй заранее чемодан. Мы будем в Филадельфии, Детройте, Чикаго и, возможно, Миннеаполисе. Уезжаем послезавтра.

— Хорошо.

Попрощавшись, Джерико повесил трубку. Надо еще позвонить Дебби Хауэлл. Он отыскал ее номер в своей телефонной книжке.

— Алло? — прочирикала Дебби, как всегда бодрая и деловитая, хотя было уже десять вечера.

— Эй, Деб, как дела? Это Джерико. — Они с Дебби когда-то вместе учились в школе. Она питала слабость к хулиганам. А он и был хулиганом.

— О, Джерико! Когда ты намерен почтить своим присутствием Хэмптон? Мы могли бы посидеть где-нибудь, обсудить дела…

— Через две недели, — пообещал он. — Как там насчет усадьбы Вандерверов?

Дебби хихикнула:

— А я тебя совсем не интересую?

— На данный момент меня все-таки больше интересует твоя лицензия агента по недвижимости, — признался Джерико: честность — его политика! Между ним и Дебби всегда существовало что-то вроде игры, никогда ничего серьезного. То же самое и с Лил. — Надеюсь, наследники не изменили своих планов выставить поместье на продажу?

— Последний раз я слышала, что кузены все еще никак не разделят серебро и антиквариат. Но я не сомневаюсь, что со дня на день их реестр будет у меня на руках. Ты уже сделал последний взнос?

— Большую часть. Скоро внесу остаток.

— Послушай, ты, должно быть, классно зарабатываешь, если можешь позволить себе такую роскошь! — воскликнула Дебби. Сама она жила в не престижном районе города, по соседству со скромным коттеджем дедушки и бабушки Джерико. Когда он был подростком, его часто отправляли к ним. За любую провинность, ибо отчим во всеуслышание заявлял, что не может его видеть. И мать Джерико, предпочитая сохранять мир, в подобных случаях отсылала своего непутевого сына из шикарного ист-хэмптонского поместья Де Витта Пэриша.

— Неплохо, — уклончиво произнес Джерико. — Знаешь, Дебби, мне приятно было поболтать с тобой. И еще учти: я на некоторое время уезжаю, но буду держать связь, на случай чего-нибудь непредвиденного.

— Не волнуйся, ты получишь свой кусок хэмптонского пирога!

Джерико мрачно усмехнулся. Он давно об этом мечтает. С шестнадцати лет. Он слышал, как на следующее утро после одного памятного происшествия Де Витт говорил Бетси, матери Джерико, что больше не намерен терпеть выходки ее вульгарного сына, который не имеет ни малейшего понятия ни о манерах, ни о приличиях. Сейчас, правда, он уже больше не ощущал боли от тех слов, но обида долго преследовала его и сыграла решающую роль в покупке дома рядом с родительским. Он даже не пытался представить, что почувствуют Де Витт и Бетси Пэриш, когда узнают, что их блудный сын, которого они изо всех сил старались забыть, поселился по соседству. Стоит увидеть их лица!

А разоблачение обмана с авторством «Черного бархата» перед легковерной публикой — просто средство довести дело до конца. Он не может себе позволить сочувствие к блондинке в черном бархате и ее большеглазой сообщнице. Если они ни в чем не виноваты, то и вреда им это не причинит. Ну, а если что-то скрывают… тогда не обессудьте, Мадам Икс. Это большой, недобрый мир, где человек человеку волк.

Глава третья

«Эми Ли была зачарована.

Первым побуждением было спасаться бегством, но она не пошевелилась. Холодная соленая вода плескалась вокруг лодыжек, намочив край рубашки, пока она стояла как вкопанная, погрузив пальцы ног во влажный песок.

На мужчине, который, казалось, появился прямо из моря, не было ничего, кроме мокрых, облегающих обрезанных джинсов. Лунный свет омывал гладкие, блестящие контуры обнаженной груди, очерчивая скульптурные мускулы, словно статую в свете прожектора.

Только он живой, изумленно подумала Эми Ли, завороженно глядя, как мужчина с суровым лицом и источающим первобытную животную силу телом приближается к ней. Она опустила взгляд, глаза ее расширились: джинсы плотно облегали его узкие бедра. Растрепавшиеся нитки обрезанной кромки прилипли к бугрящимся мускулам сильных икр. Мокрая ткань лишь подчеркивала его очевидное состояние возбуждения. Он возбужден… ею? Она открыла рот, чтобы заговорить, возможно, запротестовать.

Приблизившись, он остановил ее взглядом.