Мишель Рид - Похищение девственницы Страница 8

Вдали, за решеткой, защелкали камеры в попытках запечатлеть этот поцелуй. Его подчиненные стояли и наблюдали, как их всегда сдержанный босс накидывается на внучку Тео Канеллиса, хотя всего минуту назад они чуть не убили друг друга.

Отпрянув, Зоуи выдохнула:

— Это было просто возмутительно!

Антон почувствовал, как его щеки запылали.

— Но ты тоже в этом участвовала! — Он нехотя отстранился, пытаясь восстановить дыхание.

— Ты… ты… — Зоуи не могла вымолвить ни слова. Ее губы были распухшими и горячими. Все кружилось и путалось перед глазами. Самые интимные части ее тела отреагировали на близость Антона: соски напряглись, низ живота ныл. Кроме того, она успела в полной мере ощутить его собственную реакцию.

То, как он на нее смотрел, словно обещая еще один поцелуй, пугало и одновременно возбуждало Зоуи.

— Отпусти меня, — взмолилась она.

«Ни за что», — поклялся себе Антон. Ведомый незнакомой, но безумно приятной силой, он обнял Зоуи за талию и повел ее к самолету. Антон ощущал себя настоящим мачо. Внучка Тео породила в нем страстную одержимость.

— Зачем ты так со мной? — Зоуи всхлипывала в полном замешательстве. Она мотала головой, не веря в происходящее.

Тут до ее ушей долетел тоненький детский писк, и этого было достаточно, чтобы сердце девушки забилось в бешеном темпе.

— Тоби, — прошептала она и вывернулась из объятий Антона.

К своему ужасу, Зоуи обнаружила, что они отошли довольно далеко от лимузина.

— Антон… Тоби! Он же… О господи! Что этот человек делает с моим братом? — Паника захлестнула ее. Она в ужасе посмотрела на Антона. — Пожалуйста! — умоляла Зоуи. — Не забирай моего брата!

Антон что-то сказал, но Зоуи ничего не слышала. Пинающуюся, дерущуюся и орущую, он буквально втащил ее в самолет.

— Тоби, — беспомощно повторяла она снова и снова.

Усадив девушку в кресло, Антон присел на корточки у ее ног.

— Послушай меня, Зоуи, — настаивал он.

Он только сейчас начал понимать, что происходит. Глаза Зоуи потемнели, а по щекам лились слезы. Губы, все еще горячие после поцелуя, беспрестанно шептали имя брата, а саму девушку трясло, словно лист на ветру.

Антон собрался и, не обращая внимания ни на что, принялся пристегивать ее ремень.

— Взлетаем, — скомандовал он, ни на кого не глядя. Ему было наплевать, кому он это сказал, лишь бы приказ выполнили.

Когда Зоуи услышала эти слова, она схватила Антона за лацканы пиджака, заставляя его взглянуть ей в глаза. Он чувствовал себя самым последним подлецом на свете.

— Тоби!.. Антон, пожалуйста! Мне нужен мой брат! Пожалуйста, Антон!..

Это была не мольба, а скорее крик раненого зверя. Выдержать это было невозможно, и все в самолете замерли, включая Антона. Еще никогда в жизни он не был столь зол на себя, еще никогда ему не было так стыдно.

Костас, подойдя ближе, неодобрительно посмотрел на Антона.

— Ваш брат здесь, мисс Канеллис. — Низкий глубокий голос Костаса Демитриса заставил Зоуи подпрыгнуть. Она перестала кричать и смахнула льющиеся ручьем слезы.

Костас держал креслице с Тоби. Рядом с этим мужчиной ребенок выглядел игрушкой.

— Тоби, — вздохнула она с облегчением.

— Я должен пристегнуть его на время взлета, — продолжил он нежным голосом. Антону не приходилось слышать, чтобы Костас так разговаривал, а они знакомы почти всю жизнь. — Мы устроимся здесь, через пару сидений. Ребенок в безопасности со мной, поверьте.

— Спасибо, — прошептала Зоуи и повернулась к Антону: — Я думала, ты…

— Я уже понял, что ты подумала, — отрезал он. — У меня множество недостатков, Зоуи. Но я обещаю, что не отдам твоего брата никому, кроме тебя.

Зоуи кивнула, но душу ее терзали сомнения: почему она вообще верит Антону Паллису?

— У меня больше никого нет. — Она посмотрела на свои руки, которые до сих пор мертвой хваткой сжимали его пиджак. — Это все, что осталось от них и…

По лицу с новой силой потекли предательские слезы. Горе, беспомощность и безысходность… Три недели Зоуи держала себя в руках, оставалась спокойной, не позволяла эмоциям вырваться наружу. Ей необходимо было стать любящей матерью для своего младшего брата. К тому же она не хотела, чтобы люди, которые совали свой нос в ее дела, поняли, насколько она уязвима.

Но потом появился Антон, и он был единственным, перед кем она сбросила железный панцирь. А теперь посмотрите: в самолете, куда ее затащили силой, она направляется в Грецию.

Антон не мог больше видеть ее истерзанное горем лицо. Он осторожно притянул Зоуи и положил ее голову себе на плечо. Он не пытался ничего говорить, не похлопывал девушку по спине, утешая, не заглядывал в глаза, чтобы выразить сочувствие. Антон держал Зоуи в объятиях и просто дал ей выплакаться. Излить горе, которое комом стояло у нее в горле. Спустя несколько минут, обессиленная, Зоуи прошептала что-то.

«Мамочка… папа…» — разобрал Антон, и его сердце облилось кровью.

К ним подошел стюард и обратился к Антону:

— Вам необходимо сесть на свое место и пристегнуться, сэр.

Антон покачал головой. Он не собирался двигаться. Стюард ретировался. Двигатели заревели, и Антон ощутил вибрацию. Они взлетали.

Как только самолет набрал высоту, он отстегнул ремень Зоуи и, подняв ее на руки, словно она ничего не весила, отнес в спальню в хвостовой части самолета. Войдя, Антон плечом толкнул дверь, и та захлопнулась. Он склонился над кроватью и, откинув покрывало, опустил Зоуи на благоухающие простыни.

Ее худые пальцы по-прежнему сжимали лацканы его пиджака. Антон лег рядом и обнял девушку. Он гладил ее щеку, заботливо вытирая слезы, и отчетливо ощущал, что они вызваны его жестокостью и бессердечием.

Наконец Зоуи успокоилась и уснула. Антон оставался недвижим. Каждой клеточкой своего тела он чувствовал близость Зоуи. Такого у него не было ни с одной женщиной, даже когда он занимался с ними сексом.

Наконец тоненькие девичьи пальчики разжались, и только тогда Антон позволил себе неслышно встать. На непослушных ногах он отправился в ванную, закрыл за собой дверь и прислонился к стене. Закрыв глаза, Антон пытался вернуть себе самоуважение, отбросить мысли, уничтожающие его достоинство.

Зоуи проснулась с тяжелым чувством. Постепенно она начала вспоминать события уходящего дня. Перед глазами мелькали картины: она кричит на Антона; он ее целует; она умоляет его не забирать Тоби. И вот он обнимает ее, помогая накипевшему горю найти выход. От стыда Зоуи закрыла лицо ладонями — как она могла настолько потерять голову? Теперь она лежала на кровати, заботливо укрытая одеялом, а тишину нарушал только равномерный гул двигателей.

Одежда была на ней — даже туфли и жакет.

«О боже», — мысленно простонала девушка. Зоуи вспоминала, как била и пинала Антона, как кричала на него — ее буквально разрывало на кусочки оттого, что она решила, будто он украл Тоби. Но она не могла вспомнить, как…

— Проснулась, значит, — тихо произнес кто-то. — Я думал, ты проспишь весь полет, и мне придется выносить тебя из самолета на руках.

Зоуи повернула голову, и ее огромные голубые глаза встретились с темными глазами Антона. Его ленивая усмешка не укрылась от нее. Сердце гулко забилось. К чему бы? Антон растянулся на кровати рядом с ней, поверх одеяла. Его одежда — серые брюки и голубая хлопковая рубашка — не просто говорила, кричала об элегантности.

— Тоби, — тихо произнесла она.

— Здесь. — Антон поднял бровь, словно вопрошая: где же еще быть ребенку?.. Затем взглядом указал на пространство между ними.

И он был там. Спящий ангелочек. Такой спокойный, такой счастливый в своем неведении. Розовые щечки говорили о том, что малышу хорошо.

— Он выпил целую бутылку этой гадости, и, похоже, ему понравилось. Затем я выполнил очень грязную работу. Такие мужчины, как я, подобными делами не занимаются, между прочим, — улыбнулся Антон.

— Ты накормил Тоби и поменял ему памперс? — Зоуи подтянула малыша поближе к себе и нежно поцеловала в носик-пуговку.

— Он снисходительно отнесся к тому, что я не очень ловко справился с этим. Мой костюм… как бы это сказать… пропитался отходами жизнедеятельности ребячьего организма. Но поскольку ты и так залила слезами мой пиджак, я не расстроился.

Антон не стал говорить, что на борту предостаточно людей, готовых выполнить эту работу, но он предпочел самостоятельно возиться с малышом. Он решил наказать себя.

— Я… я не знаю, что сказать, — пробормотала Зоуи.

— Можно, например, «спасибо». Вполне приемлемо.

«Пока я жива и дышу, ты от меня этого не услышишь», — мысленно поклялась девушка.

— Кто учит меня вежливости? Человек, который нас украл? — не замедлила уязвить его она.

— Опять за свое? — тяжело вздохнул Антон и встал — в полный рост и во всем своем неуместном великолепии.