Мейси Эйтс - Перемирия не будет Страница 8

– Думаешь, это сработает?

– Самира, я никогда не думал о браке по любви. Я всегда хотел заключить брак, который будет выгоден мне с точки зрения политики, поможет моей стране. Такова жизнь правителя, и, я уверен, ты это понимаешь. Сейчас ты – шейха без трона и без своего народа. Я дам тебе и то и другое. Так что я уверен, что это сработает. По крайней мере, я не вижу, что этому может помешать.

– Я же пыталась убить тебя. Это тебе не мешает?

– Любая жена в какой-то момент мечтает об этом. Конечно, я бы предпочел, чтобы это случилось хотя бы через несколько лет брака… но сам этот факт не назовешь необычным.

– И ты правда думаешь, что это… изменит то, что случилось когда-то? Что это можно изменить? – Самира с удивлением поняла, что действительно хочет услышать ответ.

– Все можно изменить. Вода полностью меняет пейзаж, обтачивает камни… Почему же мы не сможем изменить то, что осталось у нас?

И Самира почувствовала, как в дальнем предательском уголке души, который каким-то чудом сохранился живым, несмотря на все страдания, затеплилась надежда и желание поверить ему. Поверить в то, что в ее сердце еще может найтись место чему-то помимо холода, гнева и мести.

– Но даже если ничего не выйдет, – продолжал меж тем Ферран, – по крайней мере, для меня это лучше, чем если ты перережешь мне глотку. А для тебя – лучше, чем жить в задней комнате в лавке торговца.

Теплый огонек надежды мгновенно погас.

Выходит, он полагал, что мягкая постель может излечить ее боль. Заставить забыть о том, что она пережила. Потерю семьи, потерю дома… Он так ничего и не понял. Что ж, она заставит его понять. Заставит страдать так же, как страдала она.

– Ну что ж, – улыбнулась Самира. – Почему бы и не попробовать?

Глава 4

Разумеется, Ферран должен был подстраховаться. Самира была красавицей, но положиться на нее было нельзя.

Она была потомком воинов и сама стала воином. Воином, которого он предпочел бы видеть на своей стороне. И хотя в последние дни она держалась тихо, шейх не питал иллюзий: она была как гадюка, затаившаяся в своей норе, и обращаться с ней следовало с величайшей осторожностью.

Прежде всего, ее надо было выкурить из норы.

Ферран подошел к двери в покои Самиры. Поначалу он хотел войти без стука, но, решив, что такая вольность может быть опасна для его жизни, с силой постучал.

– Да?

– Это Ферран, – произнес он.

Ответом было молчание.

– Ты не забыла, что я – шейх Кадры и твой жених? – спросил он. – О да, конечно, еще я – твой смертельный враг.

Одна из створок слегка приоткрылась, за ней блеснул глаз Самиры.

– Я ничего не забыла.

– Я не видел тебя уже несколько дней. Я уже стал беспокоиться.

– Я плохо себя чувствовала, – заморгала она.

– Да что ты?

– Да, очень плохо. Из-за нашей помолвки.

– Неужели наша помолвка довела тебя до лихорадки?

Ее глаза сузились.

– Чего ты хочешь?

– Самира, я дал тебе достаточно времени отсидеться в твоей норе. Но теперь нам предстоят серьезные дела. Мы должны объявить всему миру о нашей помолвке. А значит, и о том, что считавшаяся погибшей шейха Джахара жива.

– Может, просто напишешь пресс-релиз?

– Самира, впусти меня, или я выбью дверь.

– Попробуй!

– Самира, впусти! – с нажимом повторил он.

На сей раз дверь открылась. Самира стояла на пороге:

– Входи.

– Почему ты хочешь, чтобы я чувствовал себя гостем в собственном дворце?

– Это мои покои. Здесь ты – гость.

– Это моя страна. А ты – моя пленница. – Шейх увидел, как расправились ее плечи, как затрепетали ноздри. – Как неприятно слышать правду, да?

– Бывают вещи более неприятные, – сверкнула глазами Самира.

– Например?

– Узнаешь, когда я ударю тебя ногой между ребер, – ненавидяще прошипела она.

– Нам надо будет провести пару спаррингов. Конечно, когда передумаешь меня убивать.

– Тебе придется долго ждать.

– Будь аккуратнее, – предупредил шейх. – Некоторые мужчины могут воспринять такие слова как заигрывание.

Он сказал это, чтобы узнать ее реакцию. Но через мгновение, смутившись, понял, что ее реплика действительно заставила его кровь бежать быстрее, представить себе, каково это – перекинуть ее через плечо, ощущая все ее соблазнительные окружности и ее смертельную ярость.

Шейх сжал зубы. Он не станет рабом своего тела. Он вообще не станет рабом. Он – хозяин. Он – шейх. Он служит своим людям, а не себе. А значит, эти мысли надо выбросить из головы.

– Ты отвратителен. – Самира оскалилась в злой улыбке. – Ты думаешь, я стану спать с убийцей отца?

– Ради наших народов я готов спать даже с женщиной, чей отец убил обоих моих родителей.

И не только. С дочерью человека, который открыл запоры и выпустил наружу демонов, дремавших в душе Феррана, показав ему, каким он может стать, если ничто не будет его сдерживать. Ферран потряс головой, отбрасывая воспоминания.

– Мне кажется, мы обсуждаем невозможное, – проговорила Самира. – Я думаю об этом вот уже несколько дней. Я никогда не смогу простить тебя.

– Твой отец хладнокровно убил моего отца. Мою мать…

– Я знаю, – произнесла она. – Мы оказались в непростых обстоятельствах.

– Они не так уж сложны. Наша свадьба – хорошее решение.

– Неужели? – Самира изумленно вскинула брови. – Ты помнишь, что наши родители погибли из-за супружеской неверности? Все это сложнее, чем ты представляешь.

– Ты говоришь о страсти. Страсть – сложная тема. И опасная. А брак – это юридический договор, и в нем нет никакой опасности. По крайней мере, пока к нему не примешивается страсть.

– Я поняла тебя. Но ты действительно уверен, что чувства не имеют над тобой власти?

– Конечно. Если бы меня вели чувства, твоя хорошенькая головка уже покинула бы тело за то, что ты пыталась сделать. К счастью для тебя, я всегда действую обдуманно.

Он внимательно оглядел ее хрупкую фигурку, подчеркнутую красной туникой, расшитой бисером, слегка прикрывавшей колени. Под ней были шаровары того же цвета. Черные как смоль волосы были собраны в пучок, опутанный золотой цепочкой и возвышавшийся на ее голове подобно короне. На секунду он попытался представить себе, как она будет выглядеть, когда эти блестящие черные пряди широкой волной хлынут по ее плечам. Но тут же пресек эти фантазии. Ее волосы, ее красота не имели отношения к их соглашению.

– А тобой движут страсти? – спросил он.

– В некоторых вещах. – Ее губы сложились в горестную гримасу. – Все эти годы у меня была одна главная страсть – выживание. Не думаю, что смогла бы пережить все это, если бы не страсть к жизни. Без нее я, наверное, ушла бы в пустыню и шла бы, пока не упала. Ну а кроме того, у меня была месть. И я думала о ней со страстью.