Хелен Брукс - Ночная гостья Страница 8

— Не может быть! — притворно удивилась Джина. — Наверное, в силу ограниченности времени и сил ты сосредоточиваешь всю свою энергию только на заведомо выигрышных комбинациях. Я права? — тоже шепотом произнесла она.

— Почти… Просто мне страшновато, что укажут на дверь. Я этого не переживу, — завершил он откровенной шуткой свои признания.

— Все же твой опыт для меня не применим, — подытожила Джина. — Ты говоришь о сексуальном влечении, о физической близости…

— А ты о любви? — предположил Гарри.

— Как бы глупо это ни прозвучало, — кивнула она.

— Да, у вас, у женщин, все гораздо драматичнее. Не спорю, мужчины тоже иногда влюбляются… когда им ничего другого не остается. Никто от этого не застрахован.

— Странный у нас с тобой разговор получается, — констатировала Джина. — Мне действительно пора домой.

— А если серьезно, Джина, — не дал ей и шагу сделать Гарри, — ты сильная и хладнокровная женщина. Порой ты кажешься мне совершенно бесстрашной. Неужели шероховатости в личной жизни могут вынудить тебя паковать чемоданы? Мне всегда казалось, Джина Лейтон может справиться даже с самой запутанной ситуацией.

— Видимо, ты меня идеализировал.

— Насколько я понял из твоих слов, ты бежишь от отношений, которые тебя пугают. Но для меня так и осталось загадкой, чем именно они могли напугать тебя. Тебе так дорого твое душевное спокойствие? Но если ты ищешь любви, то ее никак нельзя назвать безобидной штукой. Любовь — это в любом случае волнения. Быть может, тебе стоит вступить в эти пугающие отношения, испытать себя в них. Худшее, что может произойти, — эти отношения просто исчерпают себя.

— Ты просто сам не понимаешь, о чем говоришь, — с заметным недовольством пробормотала Джина.

— И ты можешь не понимать всего, Джина, — назидательно добавил Гарри.

— Тут ты попал в самую точку, — грустно улыбнулась она.

— Представь только, уедешь ты в Лондон и будешь там изо дня в день думать: что было бы, будь ты поотчаяннее. Мы ничего не можем исключать, и то, что человек меняется на протяжении жизни, это явление весьма распространенное. А потом ты приедешь как-нибудь домой на Рождество или другой какой праздник, а тебе скажут, что тот человек счастливо женат, к примеру. Что ты тогда испытаешь?

— Гарри Бридон, ты настоящий садист! — воскликнула Джина. — Признайся честно, это твой отец попросил уговорить меня остаться?

— Нет, я сам, будучи его преемником, считаю, что фирме твой уход на пользу не пойдет. Но я сейчас ведь с тобой не о делах говорю. Фирма существовала до твоего прихода, и будет существовать после. Однако вопрос человеческой судьбы я считаю не менее значимым.

— Удивляюсь, Гарри, как при таких взглядах ты можешь оставаться таким безнадежным повесой? — эмоционально проговорила она.

— Я не безнадежен! — поспешно возразил Гарри. — Это просто такая фаза роста. Я сознательно избавил свои сексуальные отношения от флера романтики. Не хочу влюбляться в каждую свою партнершу, мучить ее и себя всяческими неконструктивными переживаниями, затем ссориться, расставаться, чтобы влюбиться в другую, и так до бесконечности. Зачем? Мне не нужны души всех этих женщин, не нужны их сердца. Мне необходимо их тело и хорошее настроение.

— Сексуальный опыт — это всего лишь сексуальный опыт, — вставила Джина.

— Вот именно! — подхватил Гарри. — Я был влюблен, как дурак. Анна, так звали девушку, с которой я встречался. Мы надавали друг другу столько обещаний, ты и представить себе не можешь. Мы держались друг за друга, ну, просто не разорвать… Прошел год. Отличный, скажу я тебе, год. Все! Где тот пыл, где те чувства? Даже вспоминать смешно. Пресытился. Понимаешь?

— И Анна? — с сомнением спросила Джина.

— С Анной все было сложнее. Она уверяла, что продолжает любить. А через некоторое время сказала, что у нее рак, жить ей осталось немного и прожить это время она хочет с любимым. Мы поженились.

— Я и не знала, — растроганно прошептала Джина.

— А после свадьбы я узнал от ее подружки, что все это туфта. Подружка любила выпить и поболтать. Так все и выяснилось.

— И что ты сделал? — сочувственно спросила Джина.

— Вещи собрал… Она пошла в ванную и перерезала себе запястья… Снова месяцы слез и уговоров, эмоционального шантажа, угроз новых попыток самоубийства, обвинений, — бурно ответил Гарри.

— А ты?

— Ушел, развелся, поставил точку. Дураку ясно, что с таким человеком жить невозможно.

— Да, но как на это отреагировала она?

— В своей манере. Когда развод был официально оформлен, она демонстративно передала мне все ценности, деньги, до последнего пенни, а потом стала поливать грязью мое имя, сочиняя всяческие небылицы и потчуя ими любителей сплетен.

— А вдруг Анна была просто психически больна? — предположила Джина.

— Психически неуравновешенна — может быть, но не больна — это точно. Я и жениться-то на ней быстро раздумал потому, что заметил, как виртуозно она использует свои женские слабости, чтобы манипулировать людьми. Я принципиально не позволяю собой манипулировать, но она изобрела эту историю с раком, и я сдался. Никак не мог предположить, что красивая молодая женщина может быть таким циничным чудовищем, — категорически объявил Гарри.

— Мне все-таки кажется, что это болезнь, — тихо повторила свое предположение Джина. — Я, конечно, не специалист по психическим отклонениям, но думаю, ею двигали не цинизм или расчетливость, и не желание подчинить себе человека. Что-то у нее в душе было, видно, не ладно, — задумчиво произнесла она.

Гарри не стал спорить, а лишь предложил, непритворно тяжело вздохнув:

— Давай по чашечке кофе.

Джина согласилась и в задумчивости опустилась обратно на диван.

— Ты, наверное, сидишь там сейчас и думаешь, что из-за случая с Анной я и сам скатился до циника и огульно считаю всех женщин недостойными любви и уважительного отношения? — крикнул он из кухни.

— Вовсе я так не думаю, — солгала Джина.

— Это не так. Я понимаю, что тогда сам был отчасти виноват, поторопившись с выводами. Я был молод, в людях совершенно не разбирался, за что и поплатился. Зато теперь стал более разборчив, когда дело касается доверительных отношений. Поверь, историю своей жизни я рассказываю не каждой своей гостье. Знают о той стародавней истории от силы два-три человека, теперь еще и ты.

Джина молча слушала его откровения. Гарри появился с кофе, поставил поднос на журнальный столик.

— Верю ли я теперь в любовь? — спросил он сам себя. — Так, как верил тогда, нет. Чтобы ответить на этот вопрос положительно, мне нужно, прежде всего, определить для себя, что такое любовь. А пока я этого не сделаю, мне достаточно приятного физического заменителя, то есть секса.