Инга Берристер - Милая моя... Страница 8

А может быть, Трейси просто столкнулась с очередным проявлением мужского тщеславия и слабости? Не доставляет ли Джеймсу Уоррену удовольствие столь явное обожание Клариссы?

По-прежнему ощущая беспокойство, Трейси отошла от окна. Через двадцать четыре часа… Через двадцать четыре часа он вернется, чтобы узнать ее решение. Интересно, подумала она, извинится ли Джеймс за свои несправедливые обвинения, когда узнает правду. Лично Трейси в этом сильно сомневалась. Не тот он человек, чтобы признаться в совершенной ошибке.

Утомленная событиями дня и напряженным ожиданием предстоящей презентации магазина, она легла в постель рано. О неудаче не хотелось и думать, все должно было окончиться успешно. Хотя бы ради Люси. Трейси уже заметила, как поздоровела и повеселела дочь в новом окружении. И как все больше и больше отдаляется от нее…

При виде того как охотно Люси проводит время у Филдингов, сердце ее невольно сжималось. Но Трейси напоминала себе, какую изолированную жизнь они вели прежде и как беспокоилась она по этому поводу, как хотела для дочери счастья, уверенности в себе и обеспеченной жизни.

Уснуть удалось не сразу и, проснувшись, Трейси обнаружила, что не только проспала, но чувствует все признаки приближающейся мигрени.

Мысленно проклиная Джеймса Уоррена и всю его семейку, она торопливо прошла в ванную. И тут оказалось, что единственные таблетки, которые помогали ей хоть как-то справиться с болью, закончились, а из собственного горького опыта Трейси знала – стоит только головной боли начаться, ее уже нельзя будет снять ничем.

К счастью, на соседней улице жил аптекарь, сочувственно выслушавший столь ранний звонок и согласившийся снабдить Трейси нужным лекарством. Ее отсутствие дома продлилось дольше, чем она предполагала, аптекарь оказался человеком общительным и любителем поболтать с покупателями. Услышав, кто она такая, он дружелюбно заявил:

– Ах да, конечно. Моя жена только вчера говорила, как это удачно, что у нас открывается приличный магазин детской обуви. Она всегда с ужасом ждет того дня, когда придется ехать с детьми в торговый центр, чтобы купить все нужное к школе. Настоящий кошмар, по ее выражению, так что полагаю, вы увидите ее у себя после открытия.

Трейси, разумеется, понимала, что не может прервать разглагольствования потенциального клиента без риска обидеть его, поэтому прошло добрых полчаса, прежде чем она наконец-то освободилась.

Поднимаясь по лестнице в квартиру, она вдруг поняла, что в доме стоит необычная тишина. Трейси все время твердила Люси, чтобы та без нее никогда никуда не ходила, не разговаривала с незнакомыми людьми, а тем более ничего не брала у них и вообще на все спрашивала позволения.

Выкрикивая имя дочери, она ворвалась в гостиную и замерла как вкопанная при виде стоящей в дверях кухни плачущей Люси.

– В чем дело, дорогая? – с беспокойством спросила Трейси, опускаясь на колени и обнимая дочь.

В серых детских глазах застыло виноватое и испуганное выражение. Взглянув через плечо Люси, Трейси увидела на полу кухни осколки фарфора.

– Прости меня. Я только хотела тебе помочь…

Один из осколков показался знакомым. Недавно, поддавшись соблазну, она купила очень красивый чайный сервиз, выглядевший просто роскошно среди ее дешевой, приобретенной на распродажах посуды.

– Я хотела приготовить тебе чашку чаю, – со слезами в голосе сказала Люси, – а чайник почему-то выскользнул из рук.

Заварочный чайник. Ну конечно, по-другому и не могло быть, самая дорогая вещь в сервизе. Хорошо еще, что он был без кипятка.

– Ничего страшного, – сказала Трейси как можно более утешающим тоном. – Такое может со всяким случиться.

Но все же, хотя она и постаралась успокоить дочь, а заодно и саму себя, твердя, что это был всего лишь кусок фарфора, сожаление по поводу потерянных денег не исчезало. И не то чтобы она была скупа и тряслась над каждым пенсом, просто не могла себе позволить… Трейси негромко вздохнула. Хотя, может быть, она сама виновата в случившемся… Люси сейчас находится как раз в таком возрасте, когда хочется чувствовать себя взрослой, помощницей матери. Надо было предвидеть это и немного подождать, а не делать столь дорогостоящие покупки.

День, как назло, оказался тяжелым, сплошные хлопоты и беспокойства. Плюс ко всему нервное напряжение из-за предстоящего столкновения с Джеймсом Уорреном.

А чего, собственно говоря, она опасается? Опасается… Трейси горько рассмеялась про себя. «Боится до смерти» – такое определение ее состояния было бы более точным. Но она не собирается показывать это ему. Ненавистный человек. Нет, пострадать должна не она, а он.

Трейси даже подумывала, а не исчезнуть ли ей куда-нибудь на время, но решила, что это будет проявлением трусости, к тому же бессмысленной. Она не собирается играть с этим человеком в прятки. Все, что ей надо, – это прояснить ситуацию, добиться, чтобы восторжествовала правда, и вернуться к своей жизни и своему делу, не опасаясь ничем не оправданных обвинений Уоррена.

После обеда пришла Сузан Филдинг и спросила, не разрешит ли Трейси Люси пойти к ним посмотреть, как ее отец красит спальню. Та отпустила дочь почти с радостью. Не то чтобы ей наскучила компания Люси, просто она не хотела, чтобы дочь оказалась свидетельницей ее выяснения отношений с Джеймсом Уорреном.

Когда наступило, а затем прошло назначенное им время, Трейси с облегчением вздохнула. Николас, должно быть, все-таки признался во всем, и Джеймс слишком смущен досадной ошибкой, чтобы явиться и признать свою неправоту.

Что ж, это ее вполне устраивало. Трейси совсем не хотелось его видеть, она еще не оправилась от вчерашней встречи.

Пробило четыре часа дня. Трейси собралась было приготовить себе чашку чаю, чтобы запить таблетки, которых требовала все еще болевшая голова, как раздался звонок в дверь. Она тут же догадалась, кто это был, но все равно, подойдя к двери и увидев в глазок стоящего на пороге Джеймса Уоррена, почувствовала, как сжалось ее сердце.

Какое-то мгновение Трейси боролась с искушением оставить дверь закрытой, но, заметив на другой стороне улицы с любопытством наблюдающего за этой сценой соседа, неохотно открыла ее и пропустила гостя внутрь.

– Весьма разумно с вашей стороны, – оскалясь, заметил Джеймс, входя в прихожую. – Ну что? – спросил он. – Надеюсь, вы приняли верное решение. В противном случае, повторяю, я не собираюсь стоять в стороне и наблюдать, как вы рушите семью моей сестры.

Трейси смотрела на него с упавшим сердцем. Николас не сказал шурину правду. Или сказал, но Джеймс предпочел не поверить ему.

Сурово поджав губы, она ответила: