40 лет: пенсия на горизонте или замуж во Францию - Ирина Головачева Страница 8

– Конечно, мне очень интересно.

Пьер доволен. Он как истинный нормандец гордиться своим регионом.

Сент-Мер-Эглиз – городок, где на каждом шагу бутики с военной символикой, камуфляжной формой. Историческое событие поставлено на широкую коммерческую основу. Проезжаем церковь. Я вдруг вижу белый парашют.

– Что это? – Парашют на церкви? И манекен в военной форме?

– Да, это тоже памятник. Это Джон Стил – американский солдат. Его парашют зацепился за каменное украшение купола церкви. Так он выжил. После войны он приезжал сюда, – говорит Пьер. – Про него и про высадку и кино есть – «Самый длинный день» называется.

– Не видела ни разу.

– Фильм старый, я не знаю какого года, но я думаю, ты еще не родилась, когда он вышел. Мне, кажется, что я тоже еще был маленьким.

Мы останавливаемся.

– А мы можем в церковь зайти?

– Если хочешь.

Витражи церкви тоже изображают знаменательное событие. На одном из них изображена пресвятая Дева Мария в окружении парашютистов, а на другом – архангел Михаил с мечом в руке в роли покровителя десантников.

Недалеко от церкви находится Музей парашютно-десантных войск, с крышей в форме парашютного купола. Туда мы в этот раз не пошли.

– В августе здесь немного туристов, – говорит Пьер, – а вот в начале июня здесь просто не пройти. Шестого июня – национальный праздник! День высадки союзнических войск. Англичане, американцы, канадцы – все едут сюда. Повсюду старинные военные автомобили, многие переодеваются в костюмы той эпохи: и мужчины, и женщины. Приезжают американские и немецкие солдаты, летают самолеты и обязательно прыгают парашютисты в полях. Сама через год все увидишь, – обещает он.

Идем к нулевому терминалу – символу свободы. Это белый, округлый сверху, небольшой столбик с короной из сорока восьми звезд, представляющих сорок восемь штатов США в тысяча девятьсот сорок четвертом году. Четыре красных прямоугольника – это четыре участка Пути Свободы. В центре терминала отмечено, что факел свободы, выходящий из моря, создан по образцу статуи Свободы в Нью-Йорке. Есть различные указания: номер терминала и информация о направлении.

Еще в Сент-Мер-Эглиз повсюду рядом с французским флагом развиваются американские, английские и канадские. И, конечно же, флаг Нормандии с золотыми леопардами – символами силы, храбрости и благородства, что вполне соответствует средневековому идеалу, так как изображение появилось в двенадцатом веке. (Еще раз спасибо курсу страноведения).

– Хочешь заедем в местную кондитерскую? – предлагает Пьер.

– Конечно хочу!

Мы в кондитерской. Многообразие печенья поражает, как поражает и их форма – парашют! Купили несколько сортов «парашютов» и мягкую соленую карамель в бидончике. Да, упаковка – маленький молочный бидончик с симпатичной нормандской коровой на боку.

…

Мы дома! Привет, барашки, куры, лужайка!

На следующий день идем подавать документы в мэрию. Узнаю, что Пьер первый заместитель мэра. Неожиданно. Документы приняты. Объявление о предстоящем бракосочетании опубликовано. Дата выбрана – конец августа. Через день назначено собеседование с мэром. Пьер о чем-то говорит с секретарем. Разговор заходит об одном их общем знакомом. Слышу странную фразу: «У него свет не на всех этажах».

Интересно, о чем это они? Позже спрашиваю у Пьера. После объяснения поняла, что это эквивалент нашего «У него не все дома!» Еще одно выражение в мою языковую копилку.

Составляем список гостей: дети, сестра, мама Пьера, друзья. С нами вместе пятнадцать человек. Из них трое детей – внучки Пьера. Пьер заказывает ужин в ресторане.

– У тебя нет морской болезни? – спрашивает Пьер вечером. – Завтра с утра поедем на рыбалку. И закинем ловушки на крабов. Любишь рыбу, крабов?

– Я не знаю про морскую болезнь, рыбу я не люблю, а крабов я никогда не пробовала. Только крабовые палочки.

– Хорошо, завтра узнаем, – улыбается Пьер.

Он готовиться к рыбалке. Но как? Где? Где черви? Где опарыши? Где смесь из хлеба и чего-то там еще, что обычно готовят русские рыбаки? Ничего этого нет. Вместо этого какие-то узкие резиновые трубки, которые Пьер прилаживает над крючком. При большом воображении их можно принять за червей. Интересно, как у рыб с воображением? Ловушки на крабов я раньше никогда не видела. Оказывается они похожи на кошачьи переноски, только сплетены из металлической сетки.

Рано утром едем в Шербур. Картина, представшая перед глазами, просто завораживает! Мощные серые воды пролива неспешно катятся к берегу под лучами холодного нормандского солнца. Кстати, сами жители Нормандии называют Ла-Манш морем.

– А ты знаешь, Натали, что гавань Шербура является первой по величине искусственной гаванью в Европе, и второй в мире. Ее площадь около тысячи пятисот гектаров! – С гордостью говорит Пьер. – Первая по-моему в Катаре. – Нам повезло: фашисты не смогли разрушить ее дамбы.

Проезжаем по набережной, на которой множество различных бутиков, ресторанов, кафе и бистро.

– Пьер, а ты знаешь, почему Бистро так называется?

– Нет, а ты?

– Правда ли это не знаю, но где-то читала, что название идет от нашего русского слова «быстро» и во Франции оно появилось после взятия Парижа в войне с Наполеоном. Русские казаки ходили в парижские рестораны и кабаки. Они всегда торопились и частенько подгоняли официантов окриками: «Быстро! Быстро!» Так потом и стали называть кафе и небольшие рестораны с меню из простых блюд и быстрым обслуживанием посетителей. А теперь слово «бистро», которое означает ресторан быстрого питания уже и в русском произносится на французский манер.

– Интересно! – расскажу кому-нибудь при случае. – Кстати, военный порт Шербура построен по приказу Наполеона. – Говорит Пьер с гордостью.

Едем дальше. А вот и сам Император. Верхом на коне, с протянутой в сторону моря рукой. Бронзовый памятник расположен практически на самом берегу, у военного порта. На постаменте надпись: «Я решил обновить Шербур в духе чудес Египта».

«Ну здравствуйте, Ваше Императорское Величество, вот и я к Вам!»

Прогулочный порт чуть дальше – нам туда.

– Ой, хорошо, машин немного, можем припарковаться напротив нашего причала, – радуется Пьер.

Выгружаем удочки, ловушки и пакет с рыбьими замороженными головами – приманкой для крабов.

– Отлично. Море высоко. Легко будет спускаться. – Пьер идет впереди.

По металлической лестнице спускаемся на понтон. Справа и слева множество различных катеров и парусников. У каждого судна свое место с номером. Катер Пьера где-то посредине понтона. Белый с двухместной закрытой кабиной. На борту написано «Энигма». Сразу вспомнилась группа с аналогичным названием. Как же я любила слушать ее композиции в молодости.

Поднимаемся на катер.

– Чайки – заразы! – ругается Пьер, кидая в море,