Любовь и кабачковые оладьи (СИ) - Луковская Татьяна Страница 9

— Кем работает фея? — приклеился он к разделочному столику, закрывая от Андрея девушку.

— Я учусь, в пединституте.

— О-у! Так мы почти коллеги, — радостно воскликнул Колька.

— Вы учитель? — в глазах Марины вспыхнуло восхищение.

— Почти, — уклончиво ответил он.

— Охранником он в детском саду работает, — выдал дружка Андрей.

— Очень детишек люблю, — не смутился Колька. — Благородная же профессия, детей защищать? Да?

— Конечно, — поддержала его Марина, предусмотрительно откладывая на другой край стола новую морковку.

— Вот! — поднял палец вверх Колян. — Золотые слова! А моя грымза кричит — это работа для бабушек. Вот ты мне скажи, бабушка может хорошо ребенка защитить? У нее же радикулит и все такое.

— Будешь на заднице целый день сидеть, и у тебя будет все такое, — опять влез в разговор Андрей.

— Ревнует, — шепнул Колян. — И не зря. Я парень видный. Веселый — раз, рыбалку не люблю — два, очень кстати весомый аргумент, никогда не ворчу — три, — добавил он громко, чтобы и Андрюха расслышал, — покладистый в отличие от некоторых, ну и в постели неутомимый жеребец, — прошептал он Марине почти на ухо.

— Я за котлом схожу, — отпрянула Марина, краснея, и заспешила к дому.

— Слышь ты, жеребец, отстань от нее, по-хорошему говорю… пока, — Андрей кипел от злости.

— Да я разве к ней приставал? Так, пошутил. А че, запал? Да вижу, запал. Моя тоже в начале ангелочком этаким была. А теперь пилит и пилит, пилит и пилит. Андрюха, не женись.

— Твоей Лерке памятник надо при жизни поставить, что она тебя, придурка, терпит.

— Ну, я и полезным бываю. Я от баб сам с чемоданом ухожу, а не они от меня, — намекнул он Андрею на Маринет.

— Коль, ехал бы ты домой, очень ты не вовремя нарисовался.

— Ключи от квартиры, — Колька требовательно протянул руку.

— Я тебе прошлый раз дал, соседи со мной до сих пор не здороваются, считают, что у меня бордель. И ремонт трех затопленных квартир снизу почему-то я оплачивал.

— Я не виноват, что у тебя кран сорвало. Чинить вовремя надо. Андрюх, уступи мне эту Марину, — неожиданно выдал Колька.

— Она тебе что, машина на прокат? — Андрей грозно надвинулся на приятеля.

— Ну, тебе ж так, поразвлечься. А я женюсь сразу, я ошейников не боюсь.

— Ты разведись сперва. Я не пойму, ты выпил, что ли? — до Андрея наконец-то долетел спиртной перегар. — Где взял?

— С собой было.

— Брешешь.

— Ну, там у тебя в холодильнике коньяк пропадал.

— Он не пропадал, он охлаждался.

— А я думал, пропадает. О, Маринка возвращается.

Из дома, размахивая котелком, вышла Марина. Она была такой миленькой в голубенькой косыночке и фартучке с рюшками.

— Вот, — протянула она котелок Андрею. — А как мы его на мангал ставить будем, он же перевернуться может?

— Да, как? — поддакнул Колька, панибратски приобнимая Марину за плечи, но девушка тут же легким движением скинула настырную руку.

— В золу зарою и железными прутьями с двух сторон прихвачу. Все нормально будет, — Андрею очень хотелось показаться хозяйственным на фоне безалаберного Кольки. Он тут же встал стеной, загораживая квартирантку от с каждой минутой все больше распоясывающегося приятеля.

— А можно еще хлеб поджарить и на решетку кабачки положить и сосиски, — воодушевилась Марина, видно было, что идея с мангалом ей очень понравилась. — Я сейчас уху сварю и в магазин за сосисками сбегаю.

— Феям вредно по солнышку порхать, — подмигнул Колька. — Вот наш настоящий рыцарь Анд…

— Николай, — перебил его хозяин, — отработает жилье и жрачку, и сгоняет в магазин за сосисками, а мы спокойно будем уху варить. Верно, Николай?

— Садист, — пробурчал Колька, — денег-то дай, я на мели.

Андрей с огромной радостью вытолкал Кольку за калитку, всунув ему зелененькую бумажку, облегченно выдохнул, победно улыбаясь Марине.

— Зря ты его послал, — с сомнением покачала головой Марина, — он коньяк уже выпил, я бутылку пустую под столом нашла, а сейчас в гастрономе догонится. Не надо было его выпускать. Может его жене позвонить?

— Лерке? Рано, она медленно отходит. Завтра звякну.

Марина опять засуетилась. Андрей краем глаза следил, как мелькают ее ножки от закипающего котла к столу. А талия такая, что рука сама тянется приобнять. Приобнять! А ведь процесс сближения можно ускорить. В голове быстро стал складываться пазл коварного замысла. При правильном подходе и из пьяного Коляна можно извлечь пользу.

— Ты мне одно объясни, — Андрей с видом прокурора уселся на вынесенную из дома табуретку, — зачем ты ему сказала, что просто моя квартирантка?

— А что я должна была сказать? — растерянно улыбнулась Марина.

— Что девушка моя и все такое?

— А зачем врать? — пожала плечами Марина.

— А затем, что он и трезвый не подарок, а пьяный приставать к тебе теперь будет. Такой и за попу ущипнуть может и ночью поближе знакомиться прийти.

— И ты меня не защитишь? — карие глазищи расширились, еще немного и в них промелькнет презрение.

— Я-то само собой, но я сегодня в четыре утра встал. Выдержу максимум до часу, но может быть до двух, если кофейку хлебну. А Колька, он такой, если выпьет, куролесить долго может. Боюсь, он через мое тело перешагнет и к тебе ломиться станет.

— А я на швабру изнутри закроюсь, — сообразила Марина.

«Блин, изобретательная какая».

— Ручка изнутри круглая, закрепить швабру не сможешь, выпадет, — нашелся он.

— Хорошо, я уеду, — вдруг сделала совсем неправильный вывод Марина.

— С ума сошла! — Андрей попытался резко встать и свалился с табуретки.

— Ушибся? — подлетела к нему Марина, бережно подхватывая под локоть. — Спину, наверное, об ножку поцарапал, давай посмотрю.

Андрей разрешил мягким пальчикам побегать по ребрам.

— Здесь не болит?

— Потри чуть выше, еще, и пониже чуть-чуть. Уже легче. Марин, ты только не уезжай. Я совсем не про это. Давай притворимся, что мы типа помирились и у нас все хорошо.

— В смысле, притворимся? — пальчики перестали приятно бегать по спине.

— Ну, если мы притворимся парой, Колька от тебя сразу отстанет, уж я его знаю. Он осаду ведет, потому что крепость свободна.

— Это он сейчас вернется, а мы ему скажем: «Николай, а мы с Андреем пара»? Глупости это все. Закипает, я пену пошла снимать.

И Марина, бросив «раненого бойца», упорхнула к мангалу.

— Да почему глупости? Приобнимемся невинно так, ну я тебя в щечку поцелую, ты меня чмокнешь, и все, — и не дав Марине возразить, быстро добавил, — я побреюсь, прямо сейчас бриться побегу. Марин, соглашайся.

— Ну, не знаю, — с сомнением протянула девушка. — Это же мы и спать должны вместе? В смысле в одной комнате.

— Да с этим вообще проблем не будет. Кинешь мне одеяло на пол. А снизу, когда лежишь, что на кровати творится, вообще не видно. Хоть голая спи, я все равно не увижу.

— Не собираюсь я голой спать, — надулась Марина.

— Согласна? А я посуду буду мыть, — бросил он козырного туза из рукава, но увидев оживление в карих глазах, поспешил добавить, — в смысле, сегодня посуду помою… всю помою, сегодня.

— Я согласна, — расцвела Марина, одаривая его лучезарной улыбкой.

«Вот почему одной для счастья смартфон новый нужен, а другой, чтобы пацан посуду помыл?»

Андрей притащил старый эмалированный тазик, насыпал в него песка, сделал в песочке ямку и сняв с мангала дарящий головокружительные ароматы котелок, посадил его в это «гнездо».

— Ну, как-то так, — с гордостью показал он свое изобретение Марине.

— Здорово! — восхитилась она. — Я в детстве очень походы любила с ночевкой, и супы из пакетов с тушёнкой на костре. Нас дядя Вася, мамин брат, всегда водил вдоль речки.

— Сколько у тебя родни: и бабушки, и дядюшки, и тетушки щедрые, царствие им небесное.

— Да, у меня целых три дяди и восемь братьев и сестер двоюродных. А у тебя не так?

— Нет, у меня только бабушка и тетя Нелля в Симферополе.