БАРБАРА КАРТЛЕНД - Новобрачная поневоле Страница 9

Харита знала, это случилось потому, что ее гувернантка, которая искренне любила свою воспитанницу и заботилась о ее благополучии, считала ненормальным, что она полностью лишена общества сверстниц.

— Я предлагала твоему отцу, чтобы ты училась вместе с соседскими девочками, — нередко говорила она Харите. — Вы могли бы ходить друг к другу в гости, зимой устраивать танцы, а летом играть на лужайке.

— Папа ничего мне не позволяет, кроме как готовиться к тому положению, которое я должна буду занять, когда стану титулованной особой, — ответила Харита.

— Я знаю, дитя мое, — вздохнула мисс Доусон, — и хотя я умоляла его быть помягче, он и слушать не хочет.

Харита часто думала, что если бы не мисс Доусон, она не выдержала бы такой жизни после смерти матери. Она любила свою нежную, чуткую мать с обожанием ребенка, которому больше не на кого излить свои чувства.

Миссис Мур никогда не отличалась крепким здоровьем. Как позже узнал лорд Вернем, она принадлежала к аристократическому семейству с севера и была одной из пяти дочерей. Хотя ее отец не был в восторге от Теобальда Мура, он дал свое согласие на брак из-за его богатства.

Еще совсем маленькой, Харита поняла, что мать боится ее отца, хотя он всегда был любезен и внимателен к ней. Но будучи подолгу предоставлена самой себе, Харита научилась чувствовать глубже, чем обычно девочки ее возраста, и она понимала, что ее родители не испытывали особой привязанности друг к другу.

Отец часто подолгу отсутствовал, уезжал на юг по делам или посещал города, где у него были предприятия, и ей всегда казалось, что с его отъездом в доме светлее и веселее. Мама начинала смеяться и становилась совсем другим человеком, чем при отце.

Вдруг, совершенно неожиданно, мама умерла, и Харите показалось, что свет вокруг нее померк.

После этого отец с какой-то фанатичностью занялся ее образованием, собственноручно планируя каждую секунду. Ее обучала не только мисс Доусон, которая вскоре отошла на задний план; со всех концов графства экипажи, запряженные быстрыми лошадьми, доставляли учителей по самым разным предметам. Харите казалось, что дисциплины, в которых она должна преуспеть, никогда не кончатся. Она начала понимать, что точно так же, как ее отец требует совершенства вокруг себя, он требует его и от своего единственного ребенка.

— Если бы ты была мальчиком, — сказал он как-то раз Харите, — я бы взял тебя в свое дело и научил тому, в чем преуспел сам. Но ты девочка и должна сверкать в другой области.

— В какой же, папа? — невинно спросила она.

— Ты станешь светской дамой, — твердо заявил отец. — Выйдешь замуж за представителя одного из самых старинных и знатных родов в нашей стране. У тебя будет титул, который все будут уважать.

— Но как это может быть? — недоумевала Харита.

Отец улыбнулся и произнес, словно про себя:

— У тебя будет такое состояние, моя дорогая, от которого очень немногие мужчины смогут отказаться.

Только хорошенько обдумав его слова, Харита поняла их смысл. Она будет продана, как товар, мужчине, которому понадобятся ее деньги, точно так же, как ее отцу титул. Ей было нетрудно сообразить, что жених, которого выбрал отец, живет рядом с ними. С самого детства она слышала рассказы отца о великолепном Аббатстве Вернем, о древности его происхождения, о самих Вернах, упоминавшихся в книгах по истории, которые она читала с одним из своих учителей.

— Твой отец очень честолюбив, дитя мое, — сказала ей однажды мать. — Он всегда хочет того, что невозможно, и стремится получить недостижимое.

Но Аббатство Вернем не было недостижимым, как узнала Харита от Эммы.

— Его милость сегодня был тут, — сообщала Эмма, причесывая Хариту.

— Лорд Вернем?

— Да. Приехал из Лондона, вчера вечером. Это мой брат сказал. Посмотрел аббатство и утром сразу же сюда. — Она понизила голос и оглянулась. — Слуги спорят, что еще до конца недели в пещере Аладдина окажутся еще несколько картин.

Пещера Аладдина — так слуги называли огромное помещение, где хранились вещи из аббатства. Раза два, когда отца не было дома, Харита уговорила дворецкого, у которого был ключ, позволить ей взглянуть на сокровища. Старик обожал Хариту с тех времен, когда она ковыляла к нему на нетвердых ножках, привлеченная блестящими пуговицами на ливрее.

— Только одним глазком, мисс Харита, — говорил он, — ох, будут у меня из-за вас неприятности.

— Ты же знаешь, я ни за что не расскажу отцу. А что здесь нового, Груми?

Она придумала старому слуге это прозвище, которым он очень гордился.

— Кое-что из серебра, мисс Харита, и картина — богини и купидоны. Очень красивая, но будет еще лучше, когда ее почистят.

— Дай мне посмотреть! Ну, пожалуйста! — упрашивала Харита.

Груми было трудно отказать ей, и он показывал картины, серебро и иногда, когда бывал в хорошем расположении духа, даже разрешал брать в руки золотые табакерки, украшенные эмалью и бриллиантами. Иногда он открывал шкафы, где хранились изящные статуэтки дрезденского фарфора, которые нравились Харите больше всего.

Только узнав, что должна выйти замуж за Жервеза Верна, Харита перестала бывать в пещере Аладдина и поняла, что такое настоящий страх. Она всегда боялась отца, но это было совсем другое.

Это Эмма рассказала ей, как Жервез ведет себя с деревенскими девушками, и сначала Харита даже не поняла, что она имеет в виду.

— Вчера Бетси покончила с собой, мисс. Она была мне родня, — сказала Эмма.

Ее глаза были красны от слез.

— Почему же она сделала такую ужасную вещь? — спросила Харита.

Несколько мгновений Эмма была не в состоянии ответить.

— Скажи мне… ну, пожалуйста, скажи, — попросила Харита.

— Это все мистер Жервез Берн, это ужасно гадкий человек! Просто не давал Бетси проходу, хотя она и старалась держаться от него подальше.

— А почему он не давал ей проходу?

— Она ему понравилась, мисс Харита, и мы ей все говорили, предупреждали, что ему только одно и надо, только без толку.

Харита никак не могла понять, что же случилось. Она никогда не видела Жервеза Берна, но знала от отца, какое это важное семейство, и ей казалось странным, что он искал общества деревенской девушки.

— Когда он был здесь, то каждую ночь заставлял ее встречаться с ним в парке, — продолжала Эмма, смахивая катящиеся по щекам слезы. — Ее мать и отец пытались положить этому конец, но они же живут в доме, принадлежащем его милости, и боялись, что он может выгнать их вон.

— Ты хочешь сказать, что Бетси была влюблена в мистера Жервеза? — спросила Харита.

— Если это можно назвать любовью. Вообще-то для этого есть другое название. Он просто мерзкий тип, а Бетси не исполнилось еще и семнадцати, да еще и дурочка, хоть и самая хорошенькая девушка в деревне. А вот теперь она убила себя!