Тест на отцовство - Тая Наварская Страница 9

Вряд ли, Мирон. Ой как вряд ли.

— Я беременна, — решив не тянуть резину, выпаливаю я.

Я так сильно волнуюсь, что признание получается смазанным и каким-то невнятным. Однако, несмотря на мою внезапно нарушившуюся дикцию, Мирон все равно улавливает суть моих слов. Это заметно по его обескураженно вытянувшему лицу и растерянности, отчетливо проступившей во взгляде.

— Что? — резко осипнув, переспрашивает он.

— У меня будет ребенок, — повторяю я и, не дав ему возможности опомниться, тут же добавляю. — Вот только я не совсем уверена, что он тебя.

Повисает тишина. Тягостная, гнетущая. Пропитанная его шоком и моим отчаянием.

Несколько секунд Мирон беззвучно таращится на меня с приоткрытым от удивления ртом, а затем недоуменно качает головой, будто мысленно пытаясь опровергнуть услышанное.

— То есть как не уверена? — хрипит он, сверля меня непонимающим взглядом.

— Ох, Мирон, прости! — судорожно заламывая пальцы, восклицаю я.

На меня вдруг накатывает такое жгучее чувство стыда, что я готова рвать на себе волосы от ощущения собственной никчемности. Ну как я могла с ним так поступить? Ведь мы были такой замечательной парой! Да, наши отношения развивались не по принятому в обществе шаблону, но, невзирая на это, мы были счастливы! Да, были!

А я взяла и все испортила. Перечеркнула наше совместное прошлое жирной красной линией. И все ради чего? Ради сиюминутного удовольствия в объятьях человека, для которого я ровным счетом ничего не значу. Ну что же я за дура такая?

— София, объясни толком… Я ничего не понимаю, — Мирон делает небольшой глоток воды из стакана, и я замечаю, что его руки тоже дрожат.

Ну что, довольна?! Довела самого невозмутимого человека в мире до трясучки! Что ж ты за отрава такая, Соня?

Ненавидя себя за то, что собираюсь сказать, я набираю побольше воздуха в легкие и начинаю:

— Мирон, я перед тобой очень виновата. Где-то месяц-полтора назад у меня случилась интрижка с одним моим клиентом. Клянусь, это было всего раз и больше не повторялось, — вижу, как взгляд мужчины темнеет, но все равно продолжаю. — А буквально на днях я узнала, что беременна. Срок небольшой, но я тем не менее решила оставить ребенка. А вот кто отец, увы, мне пока неизвестно.

Ну вот. Самое сложное позади. Ушат дерьма я на Мирона все-таки вылила. Сказала все, как есть, без прикрас. Теперь ход за ним.

Выслушав меня, он в обреченном жесте запускает пятерню в волосы и несколько бесконечно долгих мгновений молчит. Молчит, словно испытывая мои перетянутые от напряжения нервы на прочность.

Боже! Мне было бы гораздо проще выносить его негодующие крики и оскорбления, чем это гробовую тишину, пропитанную немым укором. Лучше б он вспылил и обозвал меня сукой! Все легче, чем терпеть эту отвратительную тишину!

— Я… Я думал, у нас с тобой все серьезно, Софи, — наконец выдавливает Мирон.

При этом он выглядит каким-то опустошенным и потерянным. Будто его обокрали и оставили ни с чем.

— Да, так и есть! — с жаром подтверждаю я. — У нас все серьезно, просто… Просто я ошиблась. Совершила глупость, о которой очень-очень жалею.

— Кто он? — вдруг спрашивает Мирон.

Признаться честно, такого вопроса я никак не ожидала. Думала, он будет обвинять меня в неверности, недоумевать, как я умудрилась залететь на контрацептивах или, в крайнем случае, не обронив ни слова, уйдет. Поэтому внезапный вопрос Мирона застиг меня врасплох.

— Кто он? В смысле…

— В смысле кто тот мужчина, с которым ты переспала? — жестко уточняет он, пресекая мою попытку прикинуться дурочкой на корню.

— Разве это важно? — лепечу я, окончательно растерявшись.

— Для меня — да, — цедит Мирон сквозь стиснутые зубы.

Мне на помощь приходит официант, принесший заказанные нами блюда. Благодаря его появлению я получаю небольшую временную фору, дающую возможность хоть бы пару секунд обдумать свой ответ.

— Мирон, — натужно улыбаюсь я, когда мы вновь остаемся наедине. — Я пониманию твое негодование, но не думаю, что произнесенное вслух имя что-то изменит. В случившимся виновата я и только я.

— Насколько мне известно, для того, что заняться сексом, нужно двое, — не уступает он.

— Да, но…

— Софи, сказать, что я разочарован, не сказать ничего, — голос Мирона звучит твердо. Кажется, он взял себя в руки. — Я думал, мы, как взрослые люди, способны решать возникающие проблемы путем обсуждения! А ты поступила, как маленькая эгоистичная девочка! Если тебя что-то во мне не устраивает, почему ты не сказала об этом прямо?

— Ми-мирон, — я аж заикаться от волнения начинаю. — Бог с тобой! Меня все устраивает! Моя интрижка не имеет никакого отношения к тебе, ответственность исключительно на мне…

— Ложь! — он впервые за время нашего знакомства повышает голос. — Если женщину все устраивает, она не прыгает в койку к другим мужикам!

— Я просто…

— Это из-за замужества, да? Выходит, ты врала, когда говорила, что тебе это не нужно?

— Что? — выпучиваю глаза. — Нет, конечно!

— Хотя, знаешь, — он медленно ведет головой из стороны в сторону. — Сейчас это все уже неважно.

— В смысле неважно? — страх подступает к горлу, и я судорожно хватаюсь за лежащую на столе ладонь Мирона. — Ты… Ты что, меня бросаешь?

Черт возьми, только не это! Я только с виду все такая самодостаточная и независимая… А на деле — очень боюсь остаться одна!

— Нет, София, — он высвобождает руку из тисков моих пальцев. — Это ты решила закончить наши отношения. Вот таким вот гадким способом.

— Мирон, пожалуйста, извини! — вновь повторяю я, чувствуя, как глаза начинает щипать от слез. — Давай… Давай все обсудим? Прошу…

— Обсуждать надо было раньше, — так и не притронувшись к еде, он встает на ноги и, достав из бумажника пятитысячную купюру, небрежно кидает ее на стол. — Сейчас уже поздно.

Глава 10

Ну, и кто сказал, что лучше горькая правда, чем сладкая ложь? Наверное, тот, кто ни черта не разбирается в человеческих отношениях! И зачем я только призналась Мирону в том, что не знаю, кто отец моего ребенка?! Могла бы просто сообщить о беременности, тактично умолчав о непроясненном вопросе отцовства. Ведь тысячи женщин так делают, и ничего! Никто не умер, знаете ли!

Нет, все-таки не хватает во мне женской хитрости! Слишком я совестливая, слишком честная. Вот умеют же другие бабы? Не одного и не двух мужиков за нос водят, и живут припеваючи. А я что? Один-единственный раз оступилась и тут же вляпалась по самое не хочу. И залетела, и стабильные отношения профукала… В общем, изменять — это явно не мое. Никогда больше этим грешить