Это была любовь - Ксения Ларинчук Страница 9

— Что будем делать? — весело спросил Марк, заходя на кухню. — А это что за жижа? — Он с недоумением указал на ёмкость с кремовой массой, которая стояла на столе.

— Не жижа, а будущий медовик! — недовольно отозвалась девушка, открывая верхнюю дверцу кухонного шкафа и доставая миксер и ещё одну прозрачную ёмкость.

Девушка поставила ёмкость перед Марком, миксер положила рядом, а сама пошла к холодильнику. Достав два яйца, девушка разбила их и вылила в посудину, а потом вручила Марку миксер и сказала:

— Взбивай.

— Слушаюсь и повинуюсь, господин начальник, — ответил он, в шутку отдавая честь.

— И чтобы без комочков! — грозно добавила девушка, окидывая Марка недоверчивым взглядом.

— Будет сделано!

— Я на вас рассчитываю, генерал плюшевых войск!

Девушка смерила застывшего в недоумении Марка серьёзным взглядом, а потом сама же не выдержала и расхохоталась.

— Товарищ начальник, как только я выполню это невероятно важное для нашего дела поручение, вам придётся представить мне очень убедительный ответ на вопрос, почему наше войско носит такое неоднозначное название. Очень убедительный, слышите? — шутливо процедил Марк, сделав акцент на слове «очень», и Даша опять покраснела, понимая, на что он намекает.

— Я вас поняла, солдат. Отставьте лишние разговоры и займитесь делом, — невозмутимо ответила Даша. В еë глазах сверкало веселье. — И вообще-то я здесь начальник, и я против того, чтобы вы разговаривали со мной в таком тоне.

— Ох, что-то меня занесло. Со мной такое бывает. Простите. Однако… подготовьтесь получше к моему приходу. Я приду с проверкой.

— Вы опять забываетесь.

— Займитесь делом, господин начальник.

После этих слов Марк включил миксер, лишив девушку возможности возразить.

Даша, возмущённая таким вызывающим поведением, развернулась на пятках и принялась просеивать муку. Она не могла перестать улыбаться. Если бы кто-то стал свидетелем их комичной перепалки, то покрутил бы пальцем у виска, но им было весело.

Закончив с работой, Марк подошёл к девушке сзади и прошептал:

— Пришло время объясниться.

Девушка резко развернулась и оборвала его:

— Меньше слов, больше дела.

Даша легко оттолкнула от себя мужчину и начала говорить ему, что делать. Марк послушно повиновался, ведь у него не было другого выбора, и тихо ждал возможности отомстить — и за тапки, и за «плюшевые войска», и за эксплуатацию его труда.

Они смешали яичную смесь с той, что уже была готова, а потом небольшими порциями засыпали туда муку. Потом Даша достала скалку и приказала (да-да, буквально заставила) Марка раскатывать тесто до нужной консистенции. Когда заготовка для торта наконец-то была готова, Даша поставила еë в духовку, но, развернувшись, снова оказалась в объятиях Марка, который и так ждал слишком долго. Он подхватил девушку за бёдра, посадил на стол и впился в губы поцелуем.

Он держал руки на талии девушки, не позволяя себе заходить дальше, но у неë было такое ощущение, что губы его делали то, что было не позволено рукам. Сначала Даша сопротивлялась, но потом признала своё поражение. Марк нетерпеливо сминал её губы своими, как будто стараясь отобрать у неё как можно больше кислорода. Целоваться с ним было невозможно сладко — каждый раз девушка чувствовала тот же волнующий, до краёв заполняющий сердце трепет, что и в первый раз. Марк то полностью завладевал её губами, заставляя двигаться с ним в одном ритме, то отстранялся, а потом срывал с губ девушки короткие, почти невесомые поцелуи, вынуждая её, томимую желанием, тянуться к нему, словно его губы были единственным спасением от этой невыносимой жажды. Его поцелуи и касания превращали её в размягчённую глину, которая полностью была подвластна чужим рукам. Она ненавидела это, стеснялась себя, корила за безвольность, но в то же время это было для неё настолько сладко, что она не могла сопротивляться. Так сладко было ощущать себя желанной, чувствовать, как бережно Марк придерживает за талию, но при этом исступлённо целует, сгорая от желания быть ещё ближе. Его властность в сочетании с мягкостью сводила еë с ума.

Немного отстранившись, Марк произнёс:

— Где же стоны? Я же сказал, товарищ командир, чтобы вы были во всеоружии к моему возвращению. А вы, кажется, не в форме. Непорядок. Завалили меня работой, а сами не хотите отвечать по уставу? Вынужден вам сообщить, что проверка выявила серьёзные недочёты в вашей работе. Отлыниваете, да? — Девушка хотела что-то сказать, но Марк приложил палец к её приоткрытым губам. — Думаю, мы сможем решить этот вопрос и прикрыть вас от полиции, но… за определённую плату.

— Бесстыжий! Ты воспользовался моим положением и ещё смеешь говорить мне такие пошлости! — шутливо отчитала его девушка, покраснев до кончиков ушей.

— О, вы грубите. Тогда придётся вас наказать за невыполнение должностных обязанностей.

После этих слов руки Марка забрались девушке под кофту. Почувствовав его ледяные ладони на своей коже, девушка протестующе замычала, её тело задрожало, пытаясь привыкнуть к изменившейся температуре, а потом она послушно обмякла в его руках и подалась ближе. Прикосновение голой кожи к мягкому свитеру вызвало у девушки волну мурашек. То, что Марк говорил всякие глупости, бесило её, но в то же время помогало расслабиться и не чувствовать себя скованно. Если бы он был серьезен, Даша непременно бы зажалась, ведь это был первый раз, когда она была настолько оголена перед мужчиной. Если бы это был кто-то другой, она бы не позволила ему ничего из того, что сейчас делал Марк, но ему она доверяла. Это ведь был её Марк. Такой надёжный, заботливый и тёплый. Она чувствовала, что с ним она готова зайти дальше поцелуев, и это одновременно и пугало, и будоражило её.

— Вот так хорошо, — отозвался Марк, придерживая девушку за талию. — Если бы вы сразу не сопротивлялись, всё было бы гораздо проще.

Он опять приник к её губам. Девушка слышала, как бешено бьётся его сердце, чувствовала, как потеют ладони, ловила губами его нервное, сбитое дыхание, и ей льстило то, что она так волнует его. Когда дышать стало совсем тяжело, Даша отстранилась и, не упуская возможности побесить Марка, который уже возомнил себя победителем, сказала, положив руку ему на грудь:

— Ты волнуешься.

— Передо мной сидит красивая полуголая девушка. Конечно, я волнуюсь.

— А если я скажу, что готова на всё?

— Вот только не