Джун Девито - Партнеры по браку Страница 9

— Конечно, часть я разберу. А остальным займешься ты, когда проснешься.

— Я не хочу ничем заниматься, — отрезала Шерилин. — Я вообще ничего не хочу. — Она надела туфли и открыла дверь.

— Ты куда?

— Какая тебе разница? — Шерилин хлопнула дверью прямо перед его носом.

— Что это с ней? — повернулся Дэн к коту, который с комфортом устроился на подушке, лежащей на крышке разобранного стола.

— Мяу, — ответил кот. Он тоже не имел представления, что вдруг нашло на Шери.

4

Шерилин брела по незнакомой улице. Белые и голубые домики, высокие деревья с роскошными зелеными кронами, аккуратно подстриженные кустарники — все это проплывало мимо нее и не имело сейчас ровным счетом никакого значения. Она брела как в тумане и не оглядывалась по сторонам по той простой причине, что все равно ничего не смогла бы разглядеть.

Дэн прав, она чертовски устала. Но усталость ее была не физической, как предполагал ее недальновидный супруг, гораздо лучше понимающий чужих жен, нежели свою собственную. Усталость была моральной. Шерилин устала от вечных переездов, страхов, неопределенности. А главное — от того, что всему этому не было конца и края.

Конечно, какая-нибудь домохозяйка, погрязшая в уборке и варке супов, наверняка сочла бы ее жизнь безумно романтичной, наполненной разнообразием. Но все это разнообразие, весь этот дух авантюризма давно уже стал для Шерилин рутиной. И только Дэн не мог или не хотел этого понимать.

Раньше Шери видела свет в конце тоннеля — это был домик у озера, в котором они с Дэном жили бы только для себя. Дом с изгородью, где цвел бы шиповник, с беседкой, увитой плющом, с окнами, выходящими на небольшое озеро, с собакой, радостно виляющей хвостом. Может быть, они с Дэном даже обзавелись бы потомством. А может, просто жили бы для себя.

Он закончил бы свой недописанный роман, писал бы картины, о которых так часто рассказывал ей, когда они поженились. Она открыла бы магазинчик, где торговала бы своими глиняными статуэтками, на которые сейчас у нее не хватало ни времени, ни сил.

Но годы шли. Заветная мечта все отдалялась, потом и вовсе начала казаться недосягаемой. Дэн слишком увлекся процессом, чтобы остановиться. Он, как азартный игрок, видел смысл не столько в выигрыше, сколько в самой игре. И совершенно не принимал в расчет ее чувств, которых не хотел замечать.

Шерилин огляделась. Бело-голубые домики сменились высокими деревьями, улица — дорогой, ведущей неведомо куда. За кронами деревьев виднелось поле, залитое солнцем. На поле она разглядела группу людей, которые стояли и, казалось, что-то обсуждали.

Видела Шерилин неважно, а очки надевала лишь в крайнем случае. Она свернула на тропинку, ведущую через небольшую аллею к полю. По крайней мере, эти люди подскажут ей дорогу до дома. Если ее новое пристанище можно, конечно, назвать домом.

За аллеей Шерилин увидела невысокие каменные сооружения. Может, это какая-то местная достопримечательность? Шерилин подошла ближе и замерла, ошарашенная увиденным: каменные сооружения оказались небольшими склепами и надгробными памятниками, а само поле — кладбищем.

Кожа на спине и руках Шери немедленно покрылась пупырышками — от памятников веяло холодом и пахло могильной сыростью.

В такие моменты у нее всегда разыгрывалось воображение. Она с детства боялась покойников и всего, что с ними связано. Этот необъяснимый детский страх преследовал ее всю взрослую жизнь. Шерилин сама толком не знала, откуда он взялся. Ей вспоминались только похороны бабушки, на которые мама взяла с собой пятилетнюю дочь.

Шерилин едва ли понимала тогда, что такое смерть, и испытывала к покойной бабушке смешанное чувство, больше похожее на обиду. Девочке казалось, что бабушка сама могла выбрать, жить ей или умирать. Но она решила уйти и тем самым предала тех, кто остался жить и горевать.

На прощание мама поцеловала покойницу и потребовала, чтобы то же самое сделала дочь. Маленькая Шери легко согласилась — ей казалось, что бабушка просто-напросто крепко заснула. От бабушки как-то странно пахло, но больше всего Шери напугало ее ледяное и твердое, как камень, лицо…

Внезапно Шерилин услышала хруст ветки, как будто сломавшейся под чьей-то поступью. Она предпочла бы никогда не узнать, чья тяжелая нога заставила ветку сломаться. Не оглядываясь она побежала прочь от жуткого места. Сердце колотилось так, что она чувствовала его стук в горле, а воображение рисовало такие картины, что им позавидовал бы даже Брэм Стокер, автор знаменитого «Дракулы».

Не то у Шерилин так стучало в ушах, не то настолько уж разыгралось воображение, — ей все еще продолжали слышаться чьи-то шумные шаги за спиной. Она побежала еще быстрее, но скоро почувствовала, что задыхается. В горле пересохло, в висках стучало так, что, казалось, голова вот-вот расколется на две части.

Шерилин проклинала себя за то, что надела каблуки — в них и ходить было не очень-то удобно, а бегать… Чувствуя себя идиотским персонажем из какого-нибудь ужастика, Шери выбежала к дороге, с которой ее в самом начале угораздило свернуть на злополучную аллею. Немного успокоившись, она сбавила темп и заставила себя оглянуться, чтобы окончательно убедиться в беспочвенности и нелепости своих страхов.

Ее близоруким глазам предстало ужасное зрелище: что-то черное угрожающе медленно двигалось в ее сторону. Шерилин громко вскрикнула и снова собралась бежать, однако тут же почувствовала, как ее согнутая нога уперлась во что-то твердое. Шерилин потеряла равновесие и упала лицом прямо в дорожную пыль.

Ухом, прижатым к земле, Шери отчетливо уловила звук чьих-то тяжелых шагов…

— Вы в порядке? — донесся до Шерилин чуть глуховатый, но довольно приятный мужской голос.

Голос этот совершенно не был похож на голос выходца с того света, каким рисовало его богатое воображение Шерилин.

Немного успокоенная этим, Шерилин подняла перепачканное пылью лицо и обернулась.

Перед ней стоял интересный мужчина лет сорока в элегантном черном костюме и красном галстуке, перехваченном серебряной застежкой. Черные, как вороново крыло, волосы, высокий умный лоб, мягкий взгляд глубоких орехово-карих глаз, нос, довольно крупный, однако идеально вписывающийся в общую картину лица, полные, но не слишком пухлые губы — весь его облик сразу же отмел все страхи Шерилин.

Если бы она не разучилась краснеть, то непременно покраснела бы: выглядела она нелепо, что уж говорить о том, каким дурацким постороннему человеку показалось ее поведение.

— В порядке, — наконец выдавила из себя Шерилин.